Умопомрачение - SeHi

После того, как они поели без Рилинда, Мерджиму захотелось остаться одному и подумать над тем, что с ним происходило. Он проводил жену отдыхать, вызвавшись убрать на кухне после обеда. Убрав всё со стола, Мерджим вытер его начисто и занялся мытьём посуды. Это занятие настраивало на философский лад и успокаивало нервы: как раз то, что нужно.

«Как могло случиться, что я захотел убить мою семью, чтобы избавить её от страданий?! Свою семью! Как мне могло такое в голову прийти?! Но и это ещё не всё… Как я собирался это сделать? Почему я был так уверен в своих действиях? И ведь я не собирался ломать ей шею, вовсе нет! Должно было произойти что-то другое… Но что именно? Уж не то ли самое, что когда-то случилось в больнице, когда мой пациент упал со стула замертво? А, что именно тогда случилось? Да, я понятия не имею! Я просто дотронулся до него и… и что дальше? Я что-то пожелал, что-то нехорошее? Я был ужасно зол на него, это я помню. Но, ведь, недостаточно просто прикоснуться к человеку и пожелать ему смерти, чтобы он, и правда, умер?! Так, что же тогда случилось? И почему я сразу так хорошо себя после смерти парня почувствовал, словно вампир, который выпил его энергию вместе с жизнью? — Мерджим замер с тарелкой в руках, всем своим существом почувствовав, что он только что постиг правду, как бы дико это не звучало. — Вампир! Я?! Нет, такого быть не может! Бред! Или… может? Мне надо проверить… убедиться… Я, что, обдумываю сейчас ещё одно убийство ради эксперимента?! Нет, я и правда чокнулся! Такое в голову лезет! — тут он в сердцах бросил мокрую тряпку в раковину, отчего брызги воды полетели во все стороны, попав в том числе и Мерджиму в лицо. — Я — мерзавец, который готов пойти на убийство, лишь бы проверить свои бредовые идеи! Но как же мне жить дальше, когда такое лезет в голову?! Я точно с ума сойду! Но, ведь, можно попробовать и не на людях, а… на собаках или кошках!» Мерджим почувствовал воодушевление. Итак, одна проблема решена. Теперь надо было подумать о своей семье.

«Давай, выкладывай всю правду, — обратился он мысленно сам к себе. — Готов ли я умереть? Нет, не готов. Я вовсе не хочу умирать! Но и жить в страданиях я не хочу, мне было бы гораздо проще, если бы я был один, потому что тогда я бы страдал только за себя. И в этом вся правда! Поэтому я хотел смерти для своей жены и сына! Поэтому, а не для того, чтобы избавить их от страданий в этом мире! Я — чокнутый эгоист! Мерзавец! С такими-то мыслями! И теперь вопрос на миллион: насколько я опасен для своей семьи? Стоп!.. Сначала кошки и собаки, а потом я подумаю и об этом».

Мерджим домыл посуду и под благовидным предлогом ушёл из дома. Отсутствовал он долго, вернулся мрачным, а на вопросы жены и сына, сказал, что очень устал. Мерджим специально ушёл на окраину города, где подкормил пару бездомных собак. Подкармливая, клал им руку на голову и… умерщвлял их одним только пожеланием, при этом он отчётливо ощущал оба раза, что их жизненная энергия, которая каким-то странным образом переходила к нему через прикосновение, залечивала его душевные раны. Трудно описать состояние Мерджима после этого открытия. Итак, он — вампир, пьющий энергию вместе с жизнью или наоборот, это не столь уж важно. Он убивает, и ему от этого хорошо. Он — монстр! Потрясённый Мерджим долго бродил по городу, ничего и никого не замечая вокруг, окружающее казалось ему нереальным, словно приглушённым. И, наконец, он вернулся к вопросу о своей семье. Опасен ли он для жены и сына? Сможет ли он контролировать себя, чтобы не причинить им вред?

«Нет, свою семью я не трону! Это — святое! Я должен защищать их! И для этого мне придётся убивать тех, кто попытается сделать им плохо. Да, убивать! А, ведь я — врач, — с горечью подумал Мерджим. — Я клялся спасать жизни. Это… просто чудовищно!»

Да, это было именно чудовищным. Но он такой, какой он есть. Покончить с собой? А смысл? Он убьёт этим свою семью, причинит им страдания, вред. А он не смеет этого делать. Значит, только и остаётся, что с этим жить. И он будет себя держать в руках с женой и сыном, чего бы ему это не стоило!

От таких мыслей Мерджиму стало легче, и он почувствовал, что теперь может вернуться домой к своей семье.

Глава двадцатая

Рилинд вместе с несколькими своими новыми друзьями, в основном из семей беженцев, попросился добровольцем в больницу, где работал его отец. Лишние руки были как раз кстати. По городу били ракетами, периодически отключалось электричество из-за бомбёжек, и работники клиники физически не справлялись. Добровольцам досталась вся работа, за исключением той, где требовался специалист медицины: уборка помещений, вынос мусора на улицу, мытьё палат и коридоров, транспортировка раненых или тел погибших, уход за электрическими генераторами больницы и ещё многое другое. С отцом Рилинд виделся лишь мельком в коридорах больницы. Они устало улыбались друг другу и тут же спешили по своим делам, которых у обоих было много.

Автомашины организованной югославскими властями колонны беженцев ехали 14 апреля 1999 одна за другой. В машинах были в основном старики, женщины и дети, мужчин почти не было: кто погиб, кто остался сдерживать отряды националистов и террористов. Для соблюдения порядка во время пути вместе с беженцами следовало несколько сербских полицейских.

В небе, ещё не замеченная колонной беженцев, показалась американская ударная авиация. Заметив движущуюся на земле технику, военные самолёты легли на боевой курс. Когда рёв реактивных двигателей был замечен, что-то предпринимать было уже поздно. Люди успели лишь испугаться, внутри каждого словно что-то оборвалось от рёва летящей в небе смерти. Предварительного разведывательного пролёта над колонной беженцев не было, атака была целенаправленной, без тени сомнения со стороны пилотов. Самолёты НАТО совершили сброс бомб прямо над колонной беженцев. Бомбы упали, поразив сразу несколько автомобилей. Начался хаос. Машины остановились, некоторые при этом врезались друг в друга. Женщины и дети стали в панике выскакивать из