Тайна мастера - Андрей Калифулов

— Продолжайте, Мозер.

— Вероятно, это просто банальная трусость. Парень, заметив чужие документы, испугался и сжег их.

— С этим можно согласиться, если не учитывать одного обстоятельства.

Гейдрих неожиданно замолчал, о чем-то раздумывая. Собеседник, некоторое время внимательно наблюдавший за ним, осторожно спросил:

— Что вы имеете в виду?

Вернувшись из своих размышлений, шеф управления безопасности ответил:

— Меня смущает тот факт, что он выходец из Советского Союза.

— Все же вы склонны придерживаться первой версии? — спросил оберштурмбанфюрер.

— Да! В его действиях просматривается какая то наигранность. Я прослушал запись его беседы с агентом Барт. Там явно заметно, что Штайнер ей подыгрывает. Эта идиотка даже не заметила, что ее водят за нос. Больше не посылайте к нему эту дуру, будет просто смешно.

— Слушаюсь, группенфюрер. Вы полагаете, что Штайнер явно не тот, за кого себя выдает? — осторожно спросил Мозер.

— Поживем — увидим. Его логика с этими документами свойственна только шпиону, а честный немец сжигать бы их не стал, он их сдал бы полиции. Это главный его просчет.

— Трудно понять логику немца, жившего в Советской России, — проронил Мозер.

— И тем не менее это его не оправдывает. С сегодняшнего дня снимите с него наружную службу. Пусть успокоится. Предлагаю вам лично заняться Штайнером без всяких посредников, типа Шульце. Вам будет легче изучить его внутреннее содержание. Учитывая ваши с ним давние отношения, рекомендую привлечь его в качестве осведомителя. Действия генерала Хюбнера мы должны контролировать, учитывая, что его мать лично знакома с фюрером.

— Слушаюсь, группенфюрер.

ГЛАВА 17

Прошло три месяца. Генрих Штайнер уже несколько дней не замечал слежки.

«Похоже, они отстали», — подумал он.

Повседневная служба в военном министерстве проходила в обычном однообразном режиме. Работы было много, постоянные командировки целиком захватили его. Отсюда новые знакомства и неожиданные встречи со старыми друзьями. Генрих присутствовал на испытаниях нового истребителя. Когда самолет приземлился, он увидел своего давнего приятеля. К нему, улыбаясь, подошел Адольф Ничке:

— Признаюсь, Генрих, не ожидал я тебя здесь увидеть.

— И для меня это довольно таки неожиданная, но приятная встреча, — отреагировал Штайнер.

— Надеюсь, ты помнишь наши веселые застолья в далеком городе Ливенске?

— Я часто их вспоминаю.

— В таком случае приглашаю тебя сегодня вечером в ресторан, где мы в узком кругу отметим удачное испытание нового истребителя, — заявил Ничке.

— Я обязательно приду, — ответил Генрих.

Наступил вечер, и Генрих вошел в ресторан. Его встретил радостный Адольф Ничке.

— Наконец, мой друг, почти все собрались. Остался еще очень важный гость. Это настоящий ас, но, увы, он избрал иной путь и, как всегда, задерживается. Да вы его хорошо знаете, дорогой друг.

Штайнер присел за стол в том месте, где ему указали. Рядом было одно свободное место. За столом присутствовало не меньше десяти пилотов. Некоторые из них с интересом обсуждали летные качества нового истребителя, а другие молча слушали и ожидали наступления очередной попойки офицеров. Прошло еще некоторое время, и вот пришел опоздавший гость. Он был в штатском костюме. Увидев его, Штайнер все понял. Адольф Ничке представил всем своего гостя, это был Рейнхард Гейдрих. Спустя минуту гость разместился рядом с Генрихом. Увидев Штайнера, гость как будто бы не удивился и лишь кивнул ему на приветствие. Адольф произнес тост, и все выпили. Штайнер чувствовал, что назревала беседа с его застольным соседом. Он вдруг понял, что его за этот прекрасный стол привело не простое стечение обстоятельств, а сама судьба привела его сюда на новые испытания.

Без всякого вступления и обмена любезностями в подобных обстоятельствах Генрих вдруг услышал голос соседа:

— И все-таки, Штайнер, почему вы сожгли секретные документы, которые вовсе вам не принадлежали?

— Я просто испугался, господин группенфюрер. Когда я их увидел у себя в квартире, я понял, что именно таким легким путем меня решили подставить, учитывая мою биографию. Доказать свою невиновность я бы не смог в силу тех же самых причин. А в тюрьму мне больше не хочется. Я хочу честно работать и приносить пользу своей новой родине — Германии. Поверьте, господин Гейдрих, все именно так и обстоит, и не надо искать во мне изъяны, я честный немец.

— Хорошо, Штайнер, я допускаю такой вариант, но вам еще предстоит это доказать. Я жду вас завтра в полдень у себя, а сейчас я хочу отдохнуть в кругу друзей и вам советую расслабиться.

Берлин был прекрасным городом. Генрих Штайнер ехал по улице в центральной ее части в своем служебном автомобиле, любуясь архитектурой городских зданий, и вскоре забыл все свои заботы. Он свернул на Курфюрстендамм к Тиргартену и остановился выпить кофе в ресторане Кранцлера на улице Ундер ден Линден. Расположившись за столом в неприметном месте, Генрих перебирал в уме все возможные варианты борьбы, в которую он уже вступил. Бремя доказывания своей невиновности было для него абсолютно не приемлемо.

«Пускай Гейдрих со своими молодчиками доказывает обратное», — размышлял Штайнер.

Ровно в полдень Генрих Штайнер явился к руководителю имперской безопасности. Прежде всего ему бросилась в глаза его наигранная непринужденность. Он будто бы продолжал работать. Когда же ощутил на себе пристальное внимание, Гейдрих нервно передернул плечами и отодвинул бумаги в сторону.

— У вас нет спешных дел? — спросил он.

— Нет, — ответил Штайнер.

— В таком случае я приглашаю вас на поединок воздушного боя на истребителе.

Штайнер вскинул брови от удивления.

— Да, Генрих, полеты на истребителе — это моя слабость. Я тоже пилот. Ваш приятель Ничке мне часто дает уроки пилотирования. От него я слышал, что вы талантливый летчик. Мне хотелось бы в воздухе посмотреть на ваше мастерство. Ну как, вы согласны? — спросил Гейдрих.

— Разумеется, почту за честь, но меня кое-что смущает.

— Выражайтесь ясней, Генрих.

— У нас с вами разные весовые категории — это первое, второе — мне не нравится быть на крючке, это будет сковывать меня в полете.

— Забудьте все то, что существует на земле. На тех, кто в воздухе, эти категории не распространяются.

— В таком случае я готов.

— Но имейте в виду, Штайнер: в воздухе вас ждет сюрприз.

«Сюрпризами я, действительно, уже сыт по горло», — подумал Генрих.