Боевая машина любви - Александр Зорич

Альсим держал в руке фрагмент Хвата Тегерменда. Устройства, предназначенного для безопасных перемещений Сердца Лишенного Значений.

То есть Вещи, сношения с которой были конечно и неоспоримо возбранны для любого вменяемого смертного – будь он хоть десять раз пар-арценцем. Простой деревенский мужик, нашедший у себя на меже змееживой бич и взявшийся погонять им свою конягу, и тот рисковал меньше, чем Альсим.

Лагха без лишних слов выхватил у пар-арценца кольцо.

Одновременно с этим левая рука Лагхи вырвала из невзрачной лисьей шубы Альсима клочок шерсти. Проблеск Изменения – и облако льняных волокон, которыми обратилась лисья шерсть под пальцами гнорра, закутало кольцо в непроницаемый саван.

Так было уже лучше. Гнорр спрятал кольцо в большой кошель, висевший у него спереди на поясе – к счастью, поместилось – и сказал ошарашенному Альсиму:

– Это не от дальноглядной трубы. Вызвать на опознание всех аррумов Сонна по спискам. Если кто-то не явится – посылайте за каждым своего аррума, двух рах-саваннов и еще одного аррума от Опоры Единства. Немедленно разыскать Сонна. Доставить его в Пиннарин живым или мертвым. Последний вариант даже лучше.

– Да, милостивый гиазир. Но за исключением вас едва ли кто-то сможет доставить в Пиннарин пар-арценца Опоры Писаний помимо его воли.

– Если поднять на ноги всю Опору Безгласых Тварей – она его разыщет и при необходимости убьет.

– Что прикажете делать с фальмским посольством?

– Ровным счетом ничего не делать. Но если окажется, что они связаны с Сонном, то есть я хочу сказать, если Сонн будет обнаружен в их обществе, то посольская неприкосновенность не должна быть препятствием к задержанию пар-арценца.

– Разве вас не смутили слова смотрителя о двух чудовищах, прибывших в Пиннарин?

– Смутили. Но переступить через Право Народов мы не можем. Это первое. А второе – будь наши гости хоть чудовищами Хуммера, хоть пасынками Шилола, это ерунда по сравнению с тем, что может приключиться в ближайшие дни, если нам не повезет. Впрочем, кажется, нам уже не повезло.

Все эти дни Лагхе казалось, что окружающий мир – фреска на мокрой штукатурке. Штукатурка обваливалась кусок за куском под струями дождя, теплого и слепого.

Решение войти к Жерлу Серебряной Чистоты потребовало от Лагхи больше безрассудства, чем мужества.

Оно пришло к нему в тот миг, когда в предмете, преподнесенном Альсимом, он узнал фрагмент легендарного Хвата Тегерменда – магическую игрушку, опасней которой, по мнению Лагхи, в современном ему мире попросту не было.

То, что предмет нужно уничтожить, не вызывало сомнений. Сомнения вызывало другое: что ему хватит сил на то, чтобы уничтожить его в одиночестве.

Конечно, по правилам стоило бы привлечь к этому делу четверых опытных аррумов. Но что-то подсказывало Лагхе, что делать этого ни в коем случае нельзя. Он нутром чуял заговор. Заговор, во главе которого стоит пар-арценц Сонн. А Сонн – и это было известно Лагхе, – будучи большим охотником до подобных диковин, не упустит случая похитить и припрятать фрагмент Хвата Тегерменда до той поры, пока не случится оказия использовать его по назначению.

Кто поручится, что среди тех четверых аррумов, которых он привлечет к уничтожению, не окажется один, сочувствующий Сонну? Да и вообще – зачем лишние разговоры? Чем меньше людей знает о хуммеровом кольце, тем лучше.

Было и еще одно обстоятельство. Лагхе не хотелось верить, что силы его настолько подорваны стараниями баронессы Зверды, что он не сможет выполнить процедуру уничтожения опасной диковины в одиночестве. И хотя Лагха не был охотником переоценивать собственные силы, на этот раз он попался в расставленную ловушку.

Пройдя по самому мрачному из тоннелей Свода, который, что было редкостью, имел даже собственное название – Тоннель Мокриц, Лагха оказался у дверей, отлитых из чистого серебра. Перед дверями его ожидал препоясанный мечом молодой эрм-саванн.

Гнорр кивнул ему вместо приветствия. Тот медленно поклонился.

Казалось, эрм-саванн вот-вот потеряет сознание. «Наверное, впервые на этом посту», – подумал Лагха. Он знал, что дежурить у Жерла – задача, требующая огромных затрат энергии.

Двери, ведущие к Жерлу Серебряной Чистоты, были особенными. У них не было ни петель, ни ручки. Они вообще не открывались. И дверьми они были только с виду.

Лагха прочел заклинание и начертил на Вратах два открывающих знака.

Воздух Тоннеля Мокриц накалился. Серебро начало пузыриться и медленно менять форму, словно бы было разогрето до немыслимой температуры. Офицер, стоявший у входа, следил за манипуляциями гнорра со жгучим любопытством, подтверждая догадку Лагхи. Он знал, что с некоторых пор те, кто дежурят у Жерла, теряют интерес ко всему, кроме времени окончания дежурства.

На лбу у Лагхи выступила испарина. Дышать было тяжело.

Спустя некоторое время в серебре выплавился проем, достаточный для того, чтобы внутрь мог войти человек.

Лагха вздохнул полной грудью и шагнул навстречу жарким дверям.

Пол крохотной комнаты, где располагалось Жерло, был выложен керамическими плитками, на каждой из которых можно было найти соответствующий ее положению знак.

Если бы не эта плитка, Жерло давно выползло бы из своих рукотворных берегов. Лагха взглянул вниз – Измененное серебро пузырилось там колдовским варевом.

Тем временем, кольцо от Хвата Тегерменда чудовищно отяжелело. Казалось, кошель, что висел на поясе у Лагхи, в котором оно по-прежнему лежало, вот-вот оборвется под тяжестью этого страшного предмета.

Лагха не без труда отстегнул кошель. Он чувствовал легкое головокружение. Уж очень много жизненных сил отнимало Жерло у тех, кто отваживался войти к нему в одиночестве, без так называемых «отводящих» и «поддерживающих» офицеров.

Поборов искушение взглянуть на предмет еще раз, Лагха бросил кошель в Жерло и прочел Слова Развоплощения.

Кольцо растворилось в мглистом, трепещущем воздухе за мгновение до того, как достигло поверхности серебра.

«Кто бы ни был тот, кто подсунул эту штуку старику с маяка, своей цели он не достиг. Пиннарин по-прежнему стоит», – с облегчением подумал Лагха. Вдруг, неожиданно для него самого, у него пошла носом кровь.

«Что за Шилол?» – недоумевал Лагха, пытаясь справиться со слабостью, которая овладела его коленями.

Собрав всю свою энергию, гнорр отступил от края Жерла. На негнущихся ногах он дошел до двери и не без труда отыскал в себе силы вернуть ее в прежнее, непроницаемое, положение.

Молодой эрм-саванн смотрел на него в немом восхищении. Чувствовалось, что он не очень верил в то, что гнорру удастся не только войти, но и вернуться.

– У вас есть носовой платок? – спросил Лагха, прислоняясь к стене.

– К сожалению, нет… Забыл дома… – засмущался офицер.

Лагха отер кровь с верхней губы тыльной стороной ладони и заковылял по Туннелю Мокриц вверх. Его единственной мечтой в тот момент было оказаться в своей спальне при плотно зашторенных занавесях.

ГЛАВА 14. В НЕЛЕОТЕ

«Целование большого пальца элтера Кальта Лозоходца – 3 авра

Кружка воды с омытий меча Кальта Лозоходца – 5 авров

Осмотр подземелья с призраками – 15 авров.»

Был двадцать седьмой день последнего зимнего месяца Ирг. Около полудня Эгин и Есмар заметили вдалеке крепостные стены Нелеота.

В окрестностях Нелеота климат был не в пример суровей, чем в Пиннарине, омываемом теплым течением. Орис, прозванный медленноструйным, был невидим под покровом льда. С неба сыпалась колючая снежная крупа.

Есмар, для которого такая холодина после Медового Берега была внове, сильно мерз, хотя и не жаловался. Лошади Сорго, непривычные к вьюге, быстро уставали и требовали овса втрое от обычного.

Через каждые три часа им приходилось отдыхать в постоялых дворах, в каждом из которых со всей неизбежностью Эгину приходилось исполнять для постояльцев партию «Землетрясение в Пиннарине». То, что путешественники родом из Варана, было заметно с первого взгляда, не говоря уже о втором.

Поэтому вблизи Нелеота Эгин ощутил двойного рода облегчение. Во-первых, они все-таки успели. До крайнего срока, оговоренного в письме Лагхи, оставался целый день. А во-вторых, надеялся Эгин, не будет больше никаких постоялых дворов. Эта вторая надежда, как выяснилось совсем скоро, была полностью лишена оснований.

Капище Доблестей или, как выразился Лагха, Храм Кальта Лозоходца, располагалось за городской стеной, у самой реки. Причем со стороны, противоположной той, с которой подъехали к Нелеоту Эгин и Есмар. Для того, чтобы добраться до Капища, пришлось потратить еще полдня.

Эгин постучал колотушкой в ворота Храма. Окоченевший Есмар сидел в седле как мертвец – прямо и не шевелясь.

– Чего вам? – поинтересовались из-за ворот на харренском.