Сирень - Б. Б. Рейд

сверхъестественную способность использовать желания любого, кто встанет у него на пути.

Мой отец только что преподнес мне все на блюдечке с голубой каемочкой.

Без меня у него не было никого, кто мог бы гарантировать, что плоды его труда не растворятся, как биоразлагаемые отходы, после его ухода. Оглядываясь назад, я должен был это предвидеть, но, в отличие от него, я переоценил его упрямство.

— И ты думаешь, этого достаточно? Ты думаешь, я хочу вернуться?

— Я знаю тебя, сынок. Ты думаешь, что это не так, и я понимаю почему — я твой отец. Если бы ты был по-настоящему счастлив, ты бы не взял трубку. Ты бы все еще не разговаривал со мной. Возвращайся домой, и мое королевство станет твоим. Я даже позволю тебе жениться, на ком и когда ты пожелаешь.

Несмотря на то, что мои мысли все еще метались, я ответил отцу.

— Что-нибудь еще? — я не хотел, чтобы он знал, что я обдумываю его предложение, и ему было бы все равно, что я ненавижу себя за то, что поддался искушению. Я должен был быть в восторге. Мне следовало бы ухватиться за его предложение. Проблема была не только в том, что я ему не доверял. Это было еще и потому, что это означало отпустить моих друзей, которых я ненавидел. Фигурально.

— Да. У тебя три месяца, чтобы принять решение.

— Три месяца? Серьёзно? Кончай нести чушь, папаша. Ты же знаешь, что я в турне. Я буквально два часа назад выехал из Калифорнии.

— Если тебе тяжело принять решение бросить своих друзей, спроси себя, действительно ли ты незаменимы для них. Ты мой сын. Думаю, ответ совершенно ясен, независимо от того, как ты ко мне относишься.

Мне потребовалось несколько ошеломленных секунд, чтобы понять, что он повесил трубку. Все еще потрясенный, я отнял телефон от лица и уставился на экран. Обоями служил старый снимок Хьюстона, Джерико и меня, смеющихся над какой-то ерундой, которую я не могу вспомнить, потому что прошло так много времени с тех пор, как мы разделяли подобные моменты. Прошло несколько минут, а я все еще пытался решить, не приснилось ли мне все это.

Слабый звук чего-то упавшего на пол, за которым последовал слишком тихий вздох, привлек мое внимание. Я отдернул занавеску, которая защищала меня от посторонних глаз на моей койке, и обнаружил, что Брэкстон стоит там, ее и без того круглые глаза вылезают из орбит. Я, не теряя времени, выбрался из своей койки, а затем сделал грязный ход, возвышаясь над ней в тесном пространстве:

— В чем твоя проблема, Фаун?

— Я… что?

— Почему ты стоишь здесь так, словно я собираюсь тебя зарезать?

Я наблюдал, как к ней возвращалось прежнее отношение, и она безуспешно пыталась сделать вид, что ее не пугает моя близость. Я бы рассмеялся, если бы разговор с моим отцом не проигрывался у меня в голове на повторе.

— Может быть, потому, что ты смотришь на меня так, как сейчас?

— Что именно ты услышала? — потребовал я, переходя к делу.

Конечно, она решила прикинуться дурочкой.

— Что?

— Ты подслушивала частный разговор, — продвигаясь вперед, пока она не оказалась в ловушке, я оперся предплечьями на верхнюю койку, которую она занимала. Я не хотел думать о том факте, что она была прямо напротив моей. — Кто-то должен научить тебя хорошим манерам.

Она фыркнула, выглядя искренне удивленной:

— И ты подходишь для этой работы? Это все равно, что кастрюля будет учить чайник, как не быть черным, — она закатила свои невинные глаза, за которыми скрывалась злоба.

— Знаешь, что еще считается грубым? — я предпочел проигнорировать все, что она только что сказала.

— Не-а, — ее брови опустились, а в глазах появилось настороженное выражение. Она была умненькой. — И что же?

— Предлагать мне трахнуть тебя, а потом срывать вечеринку еще до того, как начнётся веселье.

— Я не предлагала…

— Ты это сделала, — оборвал я ее прежде, чем она успела солгать. — Я узнаю женщину, которая хочет, чтобы ее трахнули, когда вижу ее.

Она прикусила губу, прежде чем отвести взгляд:

— Назови это кратковременной оплошностью в мышление.

— У меня было время подумать о твоей минутной оплошности, и я пришел к выводу.

Все еще отказываясь встречаться со мной взглядом, она выпалила в ответ:

— Жду с замиранием сердца.

И она еще задавалась вопросом, почему я постепенно становился одержимым.

— Ты сказала мне «да», — ее встревоженный взгляд метнулся ко мне, и я улыбнулся. Возможно, у Рика и был талант заставлять ее улыбаться, а Хьюстон в совершенстве овладел умением заставлять ее подчиняться, но я был единственным, кто ослабил ее бдительность. Достаточно, чтобы сделать уязвимой. — И никто не сможет этого отнять, олененок. Даже ты.

— Может, я и не могу вернуть все назад, но я могу сделать так, чтобы это никогда больше не повторилось.

Продвигаясь вперед до тех пор, пока между нами не осталось свободного пространства, я наслаждался ощущением ее мягкого тела, прижатого к моему, когда ее дыхание стало коротким и учащенным.

— Ты пытаешься вывести меня из себя.

— Так ли это? Я бы предпочла не видеть, как ты устраиваешь очередную истерику. Не мог бы ты отойти назад, пожалуйста?

Вместо того чтобы сделать, как она просила, я изучал ее. Она продолжала сглатывать между вдохами, будто пробовала что-то на вкус, только для того, чтобы после понюхать воздух, как будто там она могла найти ответ. Это было незаметно, и легко можно было упустить, если бы я не стоял так близко. Мой желудок сжался, когда мне в голову пришла одна мысль.

— Ты девственница, не так ли, Брэкстон?

Она фыркнула, ее лицо омрачилось недоверием:

— Почему? Потому что я не влюбляюсь в тебя по уши? Этот разговор опасно близок к сексистскому, придурок.

Я усмехнулся, потому что мне правда было насрать. Она была наивна, думая, что меня это волнует:

— Если по счастливой случайности в аду ты не девственница, предполагаю, что тебя давненько не трахали. Сколько времени прошло?

— Не твое дело.

— Может быть, до тебя еще не дошло, но в этом месте у тебя не будет особого уединения. А это значит, что мы узнаем друг друга очень хорошо, и очень скоро. Перестань цепляться за свои воображаемые жемчужины и скажи мне.

— Если я скажу тебе, ты отстанешь?

— Конечно.

— Я имею в виду, отстанешь от меня. Я чувствую твой член, чувак.

— Я бы сказал, что мне жаль, но это не так. Я весь в ожидании.

Она издала долгий стон, прежде чем заерзать на