Оникромос - Павел Матушек

В ней отсутствовала большая часть пола – на его месте зыбилась темная поверхность воды. Ему нравилось это место. С ним были связаны хорошие воспоминания. Именно здесь он нейтрализовал первое ксуло для Друсса. Но тогда он был не один.

Захлюпало. Тенан высунул эктоплазматический вырост и направил его в сторону темной воды, из которой медленно вынырнула коническая голова замина.

– Чего ты хочешь? – спросил Хемель.

– Если бы ты не знал, ты бы не пришел на встречу.

Хемель презрительно фыркнул.

– Успокойся. Человек уже вне нашей досягаемости, и мы ничего не можем сделать.

– Но нам надо попытаться… – неуверенно сказал Тенан. – Во всяком случае, мне придется, потому что я не собираюсь всю жизнь перематывать паутинные архивы.

Хемель некоторое время молчал. Его глаза блестели во мраке. Наконец он сказал:

– Меня отправили на Компостную станцию. Я мешаю слизь…

– Сам видишь. Нам больше нечего терять. Нам надо действовать. Нам необходимо его найти.

– А если он мертв?

– Найдем хотя бы труп, выясним, кто нас перехитрил, и покончим с ним. Только так мы еще можем вернуть себе уважение и положение.

– Я не уверен. Вокруг человека происходит что-то странное. Он притягивает беду, все за ним охотятся, и к тому же он сумасшедший. Ведь он верил, что Лепе, которого он создал в детстве, действительно его брат.

– Такое случается.

– Разве что у перусов, потому что матка сожрет любого, кто стал бы относиться к своему Лепе, как к родному брату.

– Он был здесь совсем один, единственный представитель своего вида. Неудивительно, что он вызывал такой интерес и вынужден был создать себе нечто вроде ментальной опоры.

– Если ты так говоришь… – примирительно ответил Хемель, совсем растерянно, и тяжело вздохнул. – Хорошо, предположим, что мы это сделаем, предположим, что мы станем искать его. Ты понимаешь, что таким образом мы подпишем себе приговор?

– Необязательно.

– Продолжай…

– Нам нужно найти союзника, того, кто поможет нам и окажет поддержку, дающую защиту и свободу действий.

– Без шансов. С нашим прошлым мы в этом городе никто. Ни одна секта нас не примет, а гвардейцы и другие органы Совета только и ждут случая избавиться от нас.

– Это правда, но есть один перус, который действует независимо от сект и органов Совета, а кроме того, он по-прежнему в долгу перед Друссом. Достаточно напомнить ему об этом.

Хемель удивленно посмотрел на него и прошептал:

– Менур… да, это может сработать…

Н. Одомер

Хуже всего были дни, когда школа заканчивалась так поздно, что Магда возвращалась домой после наступления темноты. Они с матерью жили в старом одноэтажном доме, стоящем на краю городка, сразу за небольшим парком, через который ей приходилось ходить не менее двух раз в день. Она всегда боялась этой дороги, но особенно когда было темно.

Иногда мать разрешала Магде ночевать у подруги в поселке, и тогда с утра все ей было в радость. Даже уроки физкультуры казались сносными, хотя она ненавидела переодеваться в присутствии одноклассниц, так как стыдилась своих тощих ног и плоских веснушчатых грудей. Осознание того, что не придется возвращаться через темный парк, придавало ей силу, которая помогала легче преодолевать стыд. Она раздевалась, стиснув зубы и уставившись в стену, глухая к злобным колкостям. К сожалению, такие дни случались крайне редко, потому что у Магды была только одна подруга, Эдита, которая к тому же часто болела. Бывало, она не виделась с ней неделю или две. Так, как сейчас.

Зимние сумерки наступают довольно быстро, но Магда старалась не думать об этом. Она внимательно слушала учителей и старательно писала в тетрадь мелким ровным почерком. Однако страх способен ускорить ход времени. Внезапно до нее дошло, что кончился последний урок и все стали готовиться к выходу. Она тут же вскочила с места и собрала свои вещи. Медлить было нельзя. Она знала, что это ничего не даст, и чем дольше она будет оттягивать этот момент, тем сильнее будет ужас. Она переоделась в раздевалке и вышла из школы.

Проходя через поселок, Магда на мгновение остановилась перед домом Эдиты, замешкалась, но пошла дальше. Нет, сегодня она ее не навестит. Быстрым шагом она пересекла небольшую рыночную площадь, миновала ратушу и стоящие в ряд кирпичные здания, а затем свернула к частным домам, вдоль которых тянулась длинная дорога, освещенная высокими фонарями. В ее конце, за широкой площадью автобусного кольца, поджидала темнота. А дальше парк. Магда не замедлила шага, чтобы не утратить остатки смелости. Она миновала кольцо и вышла на тропинку, петляющую между деревьями. До нее долетал слабый отсвет уличных фонарей, позволявший обходить замерзшие лужи. Чуть дальше дорожка пересекала запущенную аллейку, покрытую блестящим слоем потрескавшегося асфальта. Магда старалась как можно скорее миновать этот отрезок, потому что ей всегда казалось, что за ней следят, но на этот раз ее ботинки заскрипели на шершавом асфальте, и она остановилась посреди аллеи. Холодная искра пробежала по позвоночнику. Все было не так, как обычно. Она огляделась. Луна выглянула из-за быстро плывущих облаков. Бледный и мутный свет выхватывал из темноты деревья без листвы. Издалека долетал звук тарахтящего автобусного дизеля. Магда хотела двинуться дальше, но не смогла. Вдруг где-то высоко затрещали ветки. Девушка подняла глаза и увидела великана. Деревья доходили ему до пояса. На его квадратном лице гипнотически горели глаза. Магда почувствовала тошноту, и мир закружился, но она не упала. Тело не слушалось. Ботинки прилипли к асфальту, как приклеенные. Великан проводил ее взглядом, потом поднял голову и, вдыхая с оглушительным свистом густые клубы тумана, стал вглядываться в пасмурное небо. Потом он вздрогнул и исчез. Качались деревья. Магда опустилась на колени. Она вернула себе власть над своим телом и в ужасе побежала домой.

Магде очень хотелось рассказать матери об увиденном, но она была уверена, что не стоит этого делать, потому что у нее могут возникнуть неприятности. Ей не хотелось, чтобы кто-то заставлял ее посещать психолога. Никто нормальный не хотел бы этого, а Магда чувствовала себя нормальной. Правда, ее тело начало меняться, волосы росли в странных местах, порой она не могла с собой совладать, все ее раздражало и в то же время смущало. Однако у нее не было ощущения, будто с ней происходит нечто ненормальное, и пугала мысль, что всемогущие взрослые могут решить, что это не так.

Она поужинала и легла спать. Прижавшись к подушке, она беззвучно шевелила губами, молясь Н. Одомеру. С тех пор, как она обнаружила позади большого распятья, что стоит в церкви, крошечную