Предназначение человека. От Книги Бытия до «Происхождения видов» - Сэмюэл Уилкинсон

и по сей день. Какое давление отбора, какая склонность заставили ее помогать изгоям общества – тем, кто никогда не смог бы вернуть этот долг и не являлся ее кровным родственником? Она сделала выбор и прислушалась к бескорыстной части своей природы, проистекающей из ряда эволюционных механизмов, при этом ее помощь распространялась даже на тех, кто, возможно, никогда не сможет отплатить ей «услугой за услугу»[415].

В годы учебы в медицинской школе в Балтиморе я стал свидетелем поразительного примера альтруизма, проявленного замечательной и энергичной девушкой по имени Сара Хеммингер. Сара стояла у истоков движения, которое в то время называлось «Программой поощрительного наставничества» (Incentive Mentoring Program, IMP), а сейчас известна как «Нить» (Thread). Эта программа соединяла волонтеров (по большей части студентов-аспирантов) с учащимися старших классов средней школы, которым грозил риск отчисления[416]. Более чем за пятнадцать лет своей деятельности она помогла сотням, а возможно, и тысячам учеников окончить школу и получить высшее образование. Что побудило Сару принять участие в столь масштабном и непростом проекте? Как и мы все, она обладала способностью к альтруизму, но в отличие от многих предпочла реализовать его совершенно невероятным образом.

Иногда вдохновляющая сила добра, скрытого в людях, выражается в виде отклика на трагедию. Человек научился прощать, потому что природа сделала удивительно важными наши отношения друг с другом. Эта способность позволяет наладить пострадавшие отношения, а также дает раскаявшимся преступникам шанс снова стать частью общества. И все же ей часто противостоят сильные чувства, связанные со стремлением к возмездию или желанием увидеть, как злоумышленник понесет наказание[417].

Чарльз Карл Робертс, водитель молоковоза, доставлял продукты в общину амишей, проживающих в сельской области Пенсильвании. В октябре 2006 года, по причинам, доподлинно неизвестным, Робертс полностью утратил самообладание и рассудок. Он ворвался в школу амишей, где, отпустив мальчиков и учителей, связал десять девочек и открыл по ним огонь. Пятерых он убил, еще пятерых ранил, а потом застрелился сам. Столкнувшись с этой невыразимой трагедией, община амишей повела себя поразительным образом: они просто решили простить. В тот же вечер семьи жертв послали слова утешения Мэри Робертс, вдове убийцы, пораженной горем, стыдом, виной и растерянностью. Амиши учредили несколько благотворительных фондов помощи в поддержку Марии и троих ее детей. В открытом письме, отправленном в общину амишей, Мэри впоследствии писала: «Ваша любовь помогла обрести исцеление, в котором мы так отчаянно нуждались. Ваша поддержка тронула нас до глубины души, и никакие слова не смогут этого выразить. Ваше сострадание вышло за пределы нашей семьи, за пределы нашего сообщества и теперь меняет наш мир, за что мы сердечно вам благодарны»[418].

Осенью 2004 года 44-летняя жительница Лонг-Айленда Виктория Руволо возвращалась на машине домой с концерта, на котором пела ее племянница, когда 18-летний Райан Кушинг вышвырнул из окна машины, ехавшей навстречу, замороженную индейку весом девять килограммов – вроде как в шутку. Индейка пробила лобовое стекло машины миссис Руволо и разбила ей лицо, в том числе левую глазницу. После обширной восстановительной операции миссис Руволо провела девять месяцев в больнице и реабилитационных центрах, прежде чем смогла снова выйти на работу. Прокуроры округа Саффолк запрашивали для мистера Кушинга максимальный срок заключения – двадцать пять лет. Однако миссис Руволо это было не нужно. «Я не хотела, чтобы он провел жизнь в тюрьме», – позже сказала она. Миссис Руволо настояла на более мягком приговоре, веря, что Райан все же сможет как-то устроить свою жизнь. Сразу после заседания суда, на котором Райан был признан виновным, преступник и жертва встретились. Мальчик расплакался, и миссис Руволо обняла его. «Мне так жаль, – произнес он. – Я не хотел этого». Она ответила: «Все в порядке. Просто живи так хорошо, как сможешь». Два месяца спустя, когда Кушинга приговорили к шести месяцам тюрьмы и пяти годам условного срока, он обратился к ней в зале суда: «Ваше прощение оказало на меня сильнейшее влияние. Оно уже преобразило мою жизнь». В 2019 году, когда миссис Руволо умерла, мистер Кушинг имел постоянную работу и приносил пользу обществу: он состоял в благотворительной организации и общался с подростками, объясняя им, как исправить свои ошибки и, прежде всего, избежать их[419].

Как это свойственно тяжелым временам, пандемия COVID-19 выявила и лучшие, и худшие черты человеческой природы. Когда болезнь поразила Соединенные Штаты, доктор Ричард Левитан занимался оказанием экстренной медицинской помощи в сельской части Нью-Гемпшира. Обладая навыками помощи пациентам, уже неспособным дышать самостоятельно, он совершенно бескорыстно отправился туда, где больше всего требовалась его поддержка: услышав призыв губернатора штата Нью-Йорк, пострадавшего сильнее всех еще на первых стадиях пандемии, он предложил свои услуги клинического врача. После нескольких неудачных попыток снять номер в отеле Левитан решил остановиться у брата, который как раз жил в Нью-Йорке. Узнав причину его приезда, управление дома решило, что такой жилец им не нужен. Когда первая смена в отделении скорой помощи уже подходила к концу, Левитан получил сообщение от брата: «Привет, Ричард! Мы так гордимся тобой и твоим героизмом! Не хочу тебя расстраивать, но, кажется, управление по дому против твоего дальнейшего присутствия». Как заключил журналист газеты «Нью-Йорк таймс», писавший о дилемме доктора Левитана, в тяжелых ситуациях «обычные люди могут идти как на подвиги, так и на самые подлые поступки»[420]. Читая эту историю, мы вдохновляемся альтруизмом доктора Левитана и одновременно приходим в ярость от эгоистичности неназванных людей, участвовавших в управлении домом.

Чем объяснить поведение героев всех этих историй? В каждой из них перед ними стоял выбор, как поступить – притом что этот выбор не был вынужденным. Бескорыстие, прощение, сострадание – в той или иной степени эти качества свойственны каждому из нас. Но мы также способны к эгоизму, агрессии и неуважению к чувствам других. Очевидно, что в зависимости от культуры и внешней обстановки в нас могут проявляться то одни, то другие черты. Здесь удивляет не столько то, что природа вложила в нас противоположные и противоборствующие наклонности, сколько то, что она наделила нас способностью выбирать между ними. Как именно мы получили свободу выбора, до сих пор остается великой тайной[421], и все же я считаю, что этой свободой наделен каждый из нас[422].

Как правило, мы принимаем решения, которые не влекут за собой личных или национальных трагедий. Однако их накопительный эффект чрезвычайно важен и оказывает самое серьезное влияние как на облик нашего общества, так и на нашу жизнь. Даже если отвлечься от героических примеров альтруизма, прощения и сострадания, у нас все еще остается «бесчисленное множество более скромных проявлений смелости и щедрости, объединяющих наши общества»[423]. В основе каждого из них лежат тысячи небольших, но значимых решений, важнейшие из которых связаны с тем, как нам себя повести – эгоистично или альтруистично.

Способность к свободе, объединенная с принципами дуального потенциала человеческой природы, позволяет нам лучше понять, кем мы являемся. Кроме того, это сочетание становится концептуальной основой системы воззрений на высшую цель нашего существования: если при том, что мы обладаем свободой воли, эволюция вложила в нас противоположные свойства, главной целью нашего существования, по всей видимости, становится развитие способности выбирать между нашими соперничающими природами. Судя по всему, жизнь – это экзамен, а наша цель (или, по крайней мере, одна из целей) – сделать выбор между добром и злом, скрытыми глубоко внутри нас.

Насколько мы свободны?

Конечно, некоторые ученые отвергнут подобные взгляды на человеческую природу, сославшись на свидетельства того, что некоторая часть нашего поведения неподвластна нашему сознательному контролю. Вероятно, они также скажут, что мы не в силах выбирать, быть нам альтруистами или нет, точно так же, как не в силах выбирать, взлететь нам в небо или остаться на земле. Определенную часть нашего поведения действительно лучше всего будет охарактеризовать как машинальную, интуитивную, эмоциональную