Ангелам здесь не место - Екатерина Островская

Прошла почти половина рабочего дня, а Ломидзе в банке не появился. И вдруг он позвонил Покровской и предложил вместе пообедать.

– Я неголодна, – ответила Лара. – Но если вы хотите о чем-то поговорить со мной вне наших стен и если разговор так важен для вас, то принимаю приглашение.

– Вы все правильно понимаете. Тогда спускайтесь во внутренний двор, машина уже ждет.

В автомобиле кроме водителя находился еще и охранник, а когда выехали из двора на улицу, Лара заметила, что следом едет черный «Геланваген» с охраной.

– К чему такая помпа? – спросила она.

Сидящий на переднем сиденье парень оглянулся и, изображая глубокую озабоченность, возразил, что это не помпа, а вынужденная мера. Сопровождение предназначено не для нее, а для председателя правления, который попросил встретить его и сопроводить на работу.

Ресторан был тот самый, в котором Лара с подачи Ады Семеновны праздновала свой день рождения. Теперь в зале стояли столики, но людей за ними не было. Ломидзе устроился в углу. А когда Лара подошла, поднялся, подвинул ей стул.

Она села, и тут же начали подбегать официанты с подносами.

– Что бы вы хотели? – обратился к девушке Петр Иванович.

– Стакан сока.

Но сок уже стоял на столе в хрустальном графине.

Один официант наполнил стакан соком, а второй наклонил бутылку виски над бокалом со льдом, стоящим перед Ломидзе. Петр Иванович махнул рукой, и оба отошли.

– Отдохните немного, Ларочка, – улыбнулся председатель правления банка.

– Я не устала.

Мужчина кивнул, поднял стакан с виски, сделал небольшой глоток и произнес негромко:

– А вот я устал. Просто мечтаю отдохнуть! Уехал бы давно, но одному уже не хочется. И если быть уж совсем откровенным, то не хочу уезжать далеко от вас. А потому мое предложение вам: поехали вместе, а? Я не предлагаю совместное проживание. Мы снимем в хорошем отеле лучшие номера на разных этажах. Если хотите, поселимся в разных отелях.

– Но почему бы вам не взять с собой жену? Вы не чужие друг другу люди, и даже если возникли какие-то разногласия…

Девушка замолчала, сообразив, что говорить о личной жизни начальника и давать ему советы вообще-то верх неприличия.

– Жену? – переспросил Ломидзе таким тоном, словно пытался вспомнить, о ком говорит Лара. – Я уже свободный человек. Нас развели сегодня в десять утра за две минуты. Так что в данный момент я отмечаю это знаменательное в некотором роде событие. У моей бывшей жены давно своя жизнь, у нее есть любимый ею человек. В другие времена я бы наказал их обоих, но теперь и времена изменились, и, главное, я стал другим. Добрее, что ли. Единственное, что меня заинтересовало, это откуда такой смельчак взялся. Попросил разузнать. Мои люди побеседовали с парнем, и он сам всё рассказал. Так что бывшую гражданку Ломидзе ждет жестокое разочарование в любви.

– Я бы не хотела знать подробности, – поспешила вставить Лара. – И потом, я не могу с вами поехать – не только потому, что вы не нравитесь мне. То есть вы мне нравитесь как руководитель, как личность, как человек, разбирающийся в поэзии. Но у меня уже есть близкий и родной мне человек. Да и к тому же банк нельзя оставить.

– Про банк забудьте – есть опытные менеджеры, которым можно доверять. А от поездки зря отказываетесь. Лучше переждать смутные времена где-нибудь вдали от родины.

Лара покачала головой, а Ломидзе опять поднял стакан с виски. Едва пригубил и вернул на стол.

– Я все же закончу. С тем парнем поговорили… очень вежливо поговорили, замечу, и он рассказал весьма замечательную историю. Сначала-то врал о том, что безумно любит мою жену, невзирая на то что она старше его на двенадцать лет, но потом признался: его наняли… приударить за ней. Даже не просто приударить, но и вступить в определенные отношения. Оказалось, молодой человек попал в нехорошую ситуацию, связанную с наркотиками. Дескать, ему их вроде как подбросили, а доказать обратное он не мог. И тут на него вышли люди, которые предложили дело закрыть, да еще обещали заплатить некоторую сумму – за общение с красивой богатой женщиной. Парень назвал сумму, которой его прельстили. Деньги неплохие, но, на мой взгляд, подачка слишком маленькая, чтобы рисковать жизнью. Но мне уже все равно. Главное, он сказал, кто его нанял. И что самое интересное – я того человека знаю. И вы, кстати, тоже.

– Кто же это? – спросила удивленная Лара.

Почему-то ей показалось, что сейчас Петр Иванович назовет фамилию Макаренко. Однако ошиблась, ответ был иным.

– Порфирьев. Трудно поверить, да? И тем не менее. Причем нанял он парня задолго до того, как появился здесь, – за три месяца до убийства Лени Буховича. Так что будьте с ним осторожнее.

– И вы не можете его отстранить? Ну да, ведь Порфирьев работает на другую структуру, на корпорацию, от которой зависит будущее вашего банка.

– Не знаю, на кого он работает, но я уже связывался с теми, кто его прислал, и мне обещали разобраться во всем. Меня это не должно волновать, а вас тем более.

Ломидзе придвинул себе тарелку с сырным ассорти, обвел ее содержимое взглядом гурмана, но ничего не взял.

– Очень люблю сыр. В детстве смотреть на него не мог, а в молодости попробовал «Рокфор» и понял, что часть жизни прошла мимо. Но люблю этот сорт, приготовленный только из овечьего молока. Кладу его обязательно на черный хлеб – любимая моя еда. А сейчас даже рокфора не хочу: голова забита так, что не осталось места ни для каких других желаний, кроме одного – скорее бы все закончилось.

Лара слушала и пыталась понять, для чего Петр Иванович ее позвал. Может, Ада Семеновна ошиблась, посчитав, что убийства организовал Ломидзе? А ведь и она склонялась к такому же выводу. Только теперь получается, что все не так. Ломидзе умен, а значит, не станет убивать, зная, что скоро его банк развернется и что любое преступление, даже нераскрытое, может бросить тень и на кредитное учреждение, и на его главу, на председателя правления. Ему не надо было никого устранять, тем более зависимых от него людей, – это не в его интересах. Хотя… Может, он Порфирьева упомянул, чтобы отвести от себя подозрения? Так ведь Николай тоже говорил о Порфирьеве…

– Вот именно, Порфирьев, – произнес вдруг Ломидзе, словно прочитав ее мысли.

– Вы давно его знаете?

Петр Иванович внимательно посмотрел на Лару и, прищурившись, спросил:

– Вам что-то известно?

– Знаю, что некий Порфирьев входил в состав следственной группы по убийству Каретникова.

– Даже не буду интересоваться, откуда у вас такая информация, – улыбнулся Ломидзе. – А вы мне все больше и больше нравитесь. Некий, как вы сказали, Порфирьев – это тот самый, который орудует сейчас в нашем банке. Но недолго ему осталось орудовать. Двадцать лет назад он был на подхвате, но землю так рыл… И столько в нем тогда было рвения, злобы… А злоба всегда рождена другим пожирающим человека чувством…

Мужчина замолчал, посмотрел на стакан с виски. Тут же подскочил официант и наполнил стакан почти наполовину.

– Самое презираемое мною чувство, – вздохнул Петр Иванович. – Поняли, о чем я?

– О зависти, – предположила Лара.

Ломидзе кивнул. Сделал глоток и кивнул:

– Думаю, мы сработаемся. – И улыбнулся еще раз: – Пейте свой сок.

Потом он все-таки взял кусочек сыра и стал его есть, отправляя в рот ломтик за ломтиком, без черного хлеба, жадно. И будто бы не замечал девушку, которой несколько минут назад предлагал поехать вместе с ним в теплые края.

Лара поняла, что уже лишняя здесь. И спросила:

– Мне можно идти?

Петр Иванович наклонил голову в знак согласия.

Лара поднялась, но отойти не успела.

– Помните Бродского? – неожиданно спросил Ломидзе. И начал не спеша декламировать:

Мы боимся смерти, посмертной казни.Нам знаком при жизни предмет боязни:пустота вероятней и хуже ада…

Он замолчал и посмотрел на девушку.

– «Мы не знаем, кому нам сказать: “Не надо”», – закончила строфу Лара.

– Боюсь, никто и никогда не будет вас ценить, как я, – очень серьезно произнес Петр Иванович. – Но даже я самому себе никогда… – Ломидзе не договорил и махнул рукой. – Идите. Надеюсь, что увидимся еще.

В банк возвращаться не хотелось. Но надо было организовывать похороны Оборкиной, потому что председатель правления даже не заикнулся об этом, словно хотел забыть ту, с которой проработал более двадцати лет и с которой его, если верить сплетням, связывало когда-то нечто большее, чем работа. Лара смотрела на дома, пролетающие за серыми шторками, прикрывавшими окна автомобиля. Казалось, город внезапно погрузился в тревожные вечерние сумерки. На душе было так же уныло и – тревожно. А когда въехали во двор банка, Лара увидела расплывающуюся в размытом пространстве стену, растерялась в недоумении, а потом коснулась ладонью щеки, ощутила влагу под пальцами и поняла, что плачет.

Она поднялась к приемной Петра Ивановича, чтобы попросить его секретаршу найти людей, которые займутся организацией похорон главного бухгалтера. Но оказалось, что Ломидзе уже распорядился это сделать. Заходить к себе в кабинет было незачем, и Лара пошла домой. Нет, не пошла – разумеется, ее отвезли домой на автомобиле. И назначенный ей в телохранители парень проводил до самых дверей квартиры.