Семейный альбом - Даниэла Стил

Фэй наслаждалась новой жизнью во всех отношениях. Первая режиссерская работа шла хорошо, в 1954 году ей поручили снять три картины, и все с яркими звездами. Каждый фильм дал огромный кассовый сбор. Фэй снова становилась популярной в Голливуде, и не просто как хорошенькая женщина или известная кинозвезда, а как талантливый режиссер прекрасных фильмов, обладающий удивительной властью над актерами. По мнению Эйба Абрамсона, она могла создать душераздирающие сцены даже с камнем. И Дор Шери охотно соглашался с ним. Они гордились ею, и когда в 1955 году поступило новое предложение, Фэй потребовала того, чего хотела уже давно. Она вынашивала свою мысль с тех пор, как вернулся Вард, и знала – он созрел для этого. Эйб чуть не свалился с кресла, когда Фэй объявила свои условия.

– И ты хочешь, чтобы я сказал это Дору?

Он был в шоке. Парень ни бельмеса не смыслит в кино, а Фэй, похоже, рехнулась. Впрочем, она давно сошла с ума, приняв его обратно. Тогда Эйб считал, что она делает огромную глупость, но не высказывал свое мнение, а сейчас не выдержал.

– Ты ненормальная. Они никогда не купят кота в мешке. Парню тридцать восемь лет, и он разбирается в работе продюсера не больше моей собаки.

– Зачем ты так говоришь? Впрочем, мне плевать, что ты думаешь. Он за два года научился финансовому делу. У него острый ум и влиятельные друзья. – Но самое главное, Вард наконец-то повзрослел, и Фэй ужасно гордилась им.

– Фэй, я просто не могу предложить такое. – Он был уверен в этом на сто процентов.

– Тогда не сможешь предложить и меня, Эйб. Таковы мои условия.

Она была тверда, как скала, и Эйбу захотелось перегнуться через стол и придушить эту упрямицу.

– Ты делаешь огромную ошибку – все может пойти прахом, и никто не захочет с тобой связываться. Ты же прекрасно знаешь, черт побери, как тяжело продать женщину-режиссера; сейчас все только и ждут твоего провала. И никто больше не даст тебе такого шанса, как Дор. Ни за что…

Он привел все аргументы. Фэй подняла руку, на которой было только простое обручальное кольцо, его она никогда не снимала; другие драгоценности, подаренные Бардом, давно были проданы. Она не тосковала по ним: украшения остались в другой жизни, в ином времени.

– Мне все это известно, Эйб, но теперь и ты знаешь, чего я хочу. – Она встала и твердо посмотрела на него. – Ты сделаешь это, если захочешь.

Когда она уходила, Эйбу очень хотелось запустить в нее чем-нибудь тяжелым. Но он был ошарашен, когда МГМ приняло все ее условия.

– Они еще большие безумцы, чем ты, Фэй.

– Согласились? – Фэй с минуту стояла потрясенная, потом схватилась за телефонную трубку.

– Вы начинаете в следующем месяце. По крайней мере – Вард. Он начинает первым, а ты приступишь к работе над фильмом позже. Ваш офис в МГМ…

Эйб никак не мог до конца постичь случившееся и лишь недоуменно качал головой.

– Да, это действительно удача. И послушай-ка… Поторопитесь подписать контракты, немедленно, пока к ним не вернулся здравый смысл и они не передумали.

– Сегодня же подпишем.

– Вот и правильно, – прорычал Эйб, а Фэй счастливо улыбнулась.

Страшно сказать, но тяжелые времена пошли Варду на пользу. В нем появились спокойствие и интеллигентность. Эйб уже подумывал, что парень, должно быть, тоже выпутается; конечно, не без помощи Фэй. Он встал, пожал им руки и поцеловал Фэй в щеку, а когда Тэйеры ушли, долго качал головой и приговаривал:

– Никогда не знаешь… чего только не бывает на свете…

Фильм принес огромные кассовые сборы, и карьера Тэйеров резко пошла вверх. Они делали по два-три фильма ежегодно. В 1956 году они наконец-то выехали из дома, столь ненавистного Варду, хотя обоим давно некогда было замечать, насколько он ужасен. На два года был снят другой дом, а в 1958 году, через пять лет мытарств, Тэйеры вернулись на Беверли Хиллз, правда не в такие шикарные апартаменты, как прежде. Новый дом был вполне приличным – с садом, пятью спальнями, офисом и скромным бассейном. Эйб Абрамсон был счастлив за них, но не так, как Фэй и Вард Тэйеры. Они вернулись туда будто после войны. И остались верными своей карьере до конца жизни, наслаждаясь каждым мигом.

Беверли Хиллз

1964–1983

11

Пейзаж перед окнами офиса Варда Тэйера в МГМ был обыденным, и он равнодушно смотрел через стекло, продолжая диктовать секретарше. Вошла Фэй, посмотрела на мужа и улыбнулась: в свои сорок семь он был так же хорош, как и двадцать лет назад. А может, еще красивее. Волосы побелели, но глаза сохранили глубокий синий цвет. На лице появились морщинки, но тело оставалось стройным, мускулистым, поджарым. Его отвлек телефонный звонок, и он снял трубку, одновременно делая в блокноте пометки карандашом. Речь шла о новом фильме, который запускался в производство через три недели. И в этот раз они почти укладывались в график, хотя Вард и опасался сбоев. Но «Вард Тэйер Корпорейшн» всегда делал фильмы в срок. Пусть поможет Бог тем, кто не хотел у них работать как следует. Никто больше не нанимал их на работу. Фэй была права: Вард многому научился за последние десять лет. Кто бы мог подумать, что в киноиндустрии он окажется гением. Он научился добывать средства из самых невообразимых источников – сперва брал деньги у друзей, а потом стал настолько изобретательным, что даже корпорации и конгломераты охотно раскошеливались на кино. Эйб Абрам-сон как-то сказал про Варда:

– Он очарует и птиц на деревьях.

Вард и Фэй месяцами работали допоздна и в первые годы все делали вместе. Но после шести картин Вард стал совершенно самостоятельным, и Фэй занялась исключительно режиссурой.

Он умел все организовать заранее, до начала работы над фильмом. Тэйеры выпускали одну ударную ленту за другой. Их часто называли «голливудской золотой командой». И хотя у них тоже иногда случались проколы, ошибались они редко.

Фэй очень гордилась Вардом. Он перестал пить. Никаких других женщин в его жизни не было после того, давнего случая, и он много и хорошо работал. Она была счастлива с ним, даже больше, чем в первые сказочные годы, теперь уже казавшиеся нереальными. Вард редко вспоминал их. Однако Фэй понимала, что он еще скучает по прошлой жизни – беззаботной, полной слуг, с путешествиями, с имением, с «дюзенбергами», – но сейчас они жили тоже неплохо. Жаловаться было не на что. Они наслаждались работой, а дети почти все выросли.

Фэй взглянула на часы. Вскоре ей придется прервать Варда, а он, почувствовав, что жена в комнате, повернулся к ней и улыбнулся одними глазами. В Варде и Фэй Тэйерах было что-то особенное, скорее всего, Любовь, горевшая так ярко, что завидовали даже близкие друзья. Жизнь супругов не всегда была безоблачной, но теперь им воздавалось сторицей.