Касатка и Кит - Владимир Царицын

Гитара… Кит увлекся гитарой. Купил через посылторг семиструнку и самостоятельно принялся осваивать игру на ней. Правда, отец вначале помог - объяснил строй и показал несколько аккордов.

Кое-что, некоторые приемы игры и пару-тройку песен Кит, конечно, узнал у пацанов-сверстников. А так - в основном сам, по слуху играл и подбирал мелодии. С гитарой Кит в армию ушел, с ней вернулся. С гитарой прошли недолгие годы учебы в Полыноградском инженерно-строительном институте. Был колхоз, был полигон. А потом он спрятал свою семиструнку в дальний угол и больше никогда не брал ее в руки.

Какой-то ты непостоянный, говорил отец. Быстро тебе все надоедает. Женщину тебе уже давно постоянную иметь, вот что я тебе скажу. А то болтаешься, как… Институт бросил. Зачем ты институт бросил? Зря. Не будет с тебя толку, Никита…

"Вот и не получилось с меня никакого толку, - подумал Кит. -

Жизнь прошла без толку. Жизнь прошла мимо"

Он подошел к окну. Еще и не думало светать. Ночь. Новогодняя ночь. Ночь, когда исполняются желания.

Вдруг ему захотелось увидеть небо, увидеть, как восходит солнце.

Оно появится на востоке, взойдет из-за горизонта, перекочует в

Полыноград из тех краев, где сейчас Касатка. Кит оделся, вышел из квартиры, заперев за собой дверь, и на лифте поднялся на последний этаж. Поднимаясь, думал, что, скорей всего, ничего с его затеей не выйдет, что на крышу ему выбраться не удастся, ключей-то от чердака у него нет и маловероятно, что доступ на крышу открыт всем желающим.

Но ему повезло - в замке чердачной двери торчал ключ. Кит зачем-то прицепил его к связке домашних ключей. Авось, пригодится.

Снег валил крупными хлопьями, но к удивлению Никиты на плоской крыше многоэтажки его накопилось не очень много - ноги проваливались в мягкий белый ковер только по щиколотку. Наверное, накануне работники ЖЭУ поработали на славу. Ну да, конечно! Латышев вспомнил, что вчера вечером, когда он выходил из подъезда, отправляясь к

Лещевым, рабочие в синих телогрейках сматывали веревки, которыми по периметру был огорожен дом, а какой-то толстый мужик, наверное, ответственный работник ЖЭУ, их подгонял, мотивируя спешку тем, что

Новый год на носу, а у него еще и елка дома не установлена.

Кит дошел до парапета восточного края крыши и остановился, постоял некоторое время и вдруг им овладели какая-то идиотская удаль и бесшабашность. Очистив место на парапете голыми руками, Кит вскочил на него. Парапет был скользким, обледеневшим. Ветер упруго уперся в грудь. Кит стоял, балансировал на краю пропасти и смотрел на восток. На горизонте чернота рассеивалась и медленно, едва заметно превращалась в свет. Пока робкий, пока едва заметный свет.

Солнышко… Это солнышко встает!

"Ты мое солнышко, Касатка", - подумал Кит и вдруг, неожиданно для самого себя, закричал во все горло: - Ты мое солнышко, Касатка! Я люблю тебя! Слышишь? Я тебя люблю!

- Эй! - услышал он тихий окрик.

Наверное, кричали-то ему громко, но он стоял высоко, а кричали снизу. Было еще рано, улицы и дворы города были пусты - ни машин, ни людей. Кто крикнул ему "эй"? Дворник? Случайный прохожий? Кит посмотрел вниз, но естественно никого не разглядел, было еще слишком темно, а уж на дне бетонного колодца царил полный мрак. Солнышко было еще слишком низко. Только на востоке, далеко-далеко, на горизонте, нечетко очерчивая ломаную линию крыш, оно высвечивало лучиками-разведчиками свой дальнейший маршрут.

- Эй! - крикнули снова. - Ты что, с ума сошел? А ну живо слазь!

Сейчас милицию вызову. Нажрутся…

Кит спрыгнул с парапета на крышу. Сердце колотилось, как бешенное.

- Ну что, получил порцию адреналина, придурок? - спросил он у себя вслух. - Вспомнил молодость? Вот придурок же! Вот идиот! Ты старый, выживший из ума маразматик, Кит! Ты просто кретин. - Он шел по крыше к чердачной надстройке, спускался в лифте на свой этаж и ругал себя всякими разными нехорошими словами. Ругать-то ругал, но чувствовал, что улыбка растягивает его губы, что на самом деле он нисколько не осуждает себя за эту мальчишескую выходку.

"А все-таки это было здорово! - восхищенно вспоминал Кит свои ощущения. - Стоять на краю и чувствовать себя молодым. Здорово!"

Он подошел к компьютеру с уверенностью, что письмо от Касатки, которого он так ждал, пришло. И оно действительно пришло.

"Я хочу быть распятой на кресте твоих рук"

Кит прочитал эти немного странные слова и понял, что Касатка приняла его любовь. Он понял, что эти слова - ее признание. Откуда они? Из песни? Из какого-то неизвестного ему стихотворения? Или из романа о любви? Кто их написал? Какой-то классик? Или Касатка придумала их сама? Неважно. Все неважно. Она написала это! Она не отвергает его любовь, она хочет быть распятой на кресте его рук! Его рук! Немного угомонившееся сердце Кита забилось с новой силой. Он любит! Он любим! Это здорово! Это еще лучше, чем стоять на краю и бросать вызов смерти!

Кит хотел взяться за письмо своей Касатке, но она его опередила.

"Ты удивлен, Кит? Я глупая, да? Да, я глупая. Сама не знаю, почему я написала эту строчку. Более того, я перефразировала

Роберта Рождественского. У него в "Монологе женщины" по-другому.

Все обычно в моей мечте, я желаю - совсем не вдруг -

Быть распятою на кресте осторожных и сильных рук!

Это плагиат? Конечно, плагиат. Я украла у поэта придуманные им красивые слова. А мне все равно! Я хотела написать тебе эти слова.

Всю дорогу от Океана я твердила их. Я ехала, и все время повторяла и повторяла эти слова. Почему-то они поселились во мне. Я ехала от Океана… Ах, да, ты же не знаешь, я не писала тебе о своих встречах с Океаном. Я каждое утро приезжаю к нему и разговариваю. Океан - единственное существо, которому я могу рассказать все. Понимаешь, Кит, абсолютно все. Как священнику на исповеди. Но я не верю в бога, и не хожу в церковь. Я иду к Океану и исповедуюсь ему. Он живой, Кит. Он все понимает.

Ты думаешь, я сумасшедшая?"

"Нет, любимая! Ни какая ты не сумасшедшая. Ты просто не такая, как все. Ты другая. Ты умеешь видеть то, что не видят другие и проходят мимо прекрасного. Ты умеешь радоваться снегу и дождю и не прячешь лица от снежинок и дождевых капель. Ты любишь ходить босиком по лужам, не боясь испачкать ноги и простудиться. Ты настолько другая, Касатка, что я схожу с ума от любви к тебе. Теперь я понял, я не смог ни с кем связать свою жизнь, потому что не нашел такую, как ты. А их и нет таких. Ты одна на всем белом свете. Ты единственная.

Я придумал короткое стихотворение. Представляешь, Касатка!

Я никогда не писал стихов и вдруг придумал. Слова сами пришли.

Я хочу раствориться в глазах твоих и в улыбке.

Услышать: "Я твоя" я хочу.

Вот такой я, Касатка, псих.

Я хочу стать распятием для тебя.

Эти стихи тебе, любимая! Прости, если они получились не очень складными"

"Я плачу, Кит! По моим щекам текут слезы. Мне никто никогда не писал стихов. Никто и никогда. Спасибо тебе!

А, между прочим, стихи очень хорошие. "

"Я напишу еще. Если тебе нравятся мои стихи, я буду их писать.

Я люблю тебя, Касатка!

Ты знаешь, я ни кому не говорил этих слов. Правда. Никому. Не буду скрывать, да я и рассказывал тебе, в моей жизни были женщины. Но никогда я не произносил этих слов. Стеснялся? Нет. Я просто не любил. Со мной это впервые. Запутался, прости. Писал, что любил тебя всю жизнь, а теперь пишу, что не любил никого.

Любил! Я любил тебя, но не знал, что люблю. Ты скажешь: так не бывает. Может быть. Но со мной вот… произошло.

А сейчас произошло и вовсе невероятное. Я люблю! Я люблю тебя! Я это понял, я это почувствовал. Я люблю тебя! Я теперь не могу ничего чувствовать, кроме любви к тебе! Это чувство заполняет меня всего"

"И меня.

Я люблю тебя, Кит!

Но у меня все по-другому. Я знала, что люблю тебя. Но ты исчез.

Ты пропал. Ты бросил институт, и больше я с тобой никогда не встречалась. Теперь я все понимаю, теперь я знаю, что произошло… Ты исчез из моей жизни, и я заставила себя забыть все, связанное с тобой. Нет, неправильно. Я попыталась заставить себя забыть твои глаза, твои руки, твои губы… Иногда мне казалось, что у меня это получилось. Но только казалось. И только иногда. Мое замужество… Теперь я знаю, оно было одной из попыток забыть тебя, вычеркнуть из своей жизни все воспоминания о тебе. Глупая попытка, глупый поступок…

Наверное, можно не знать о любви, как ты не знал. Но если знаешь… Вся моя дальнейшая, замужняя жизнь открыла мне истину. Забыть любовь невозможно!

Да, Кит, я люблю тебя. И любила всегда. И знала, что люблю"

"Касатка… Любимая моя…"

Они писали друг другу письма.

Короткие и длинные.

Они не отходили от своих компьютеров.

Они не могли прервать разговор. Им так много надо было сказать друг другу. Сказать… Ни он ни она не догадались спросить друг у друга номера телефонов и позвонить. Просто позвонить. Они писали письма.