Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах - Эд Лейси

— Вы в порядке? — крикнул я Кей. Она кивнула. — Я слышал все, что он вам сказал. Естественно, эти разговоры про самооборону — вранье. Когда я пришел в комнату, кровь Томаса еще не запеклась… Стив прежде позвонил мне, а уж потом пошел его убивать. Сначала он, наверное, оглушил его во сне, а потом добил клещами… Вы куда? — С лестницы донеслись тяжелые шаги взбегающего по ступенькам Теда.

Кей взялась за телефонную трубку.

— Надо позвонить этому репортеру… Туи, берегитесь, сзади!

Стив снова был на ногах, уже без ножа. Едва я повернулся к нему, как этот худосочный слабак нанес мне сильный удар в подбородок правой, от которого я пошатнулся, а мои ноги изобразили бешеную чечетку. Ударь он меня еще раз, я, возможно, был бы в нокдауне. Но он вместо того бросился на меня, выставив вперед ногти и пытаясь ударить коленкой в пах. Тогда я обхватил его по-медвежьи вокруг груди и сильно сдавил. Его лицо стало бледно-желтым, а глаза едва не вылезли из орбит. Когда я разжал объятия, он съехал на пол — и на несколько минут успокоился.

То ли от его сильного удара, то ли от потери крови, у меня перед глазами пошли темные круги и все события стали быстро-быстро сменять друг друга, точно в старом кинофильме. Я отпер дверь, и в квартиру ворвались Тед и Бобби, причем я ясно видел только старомодный костюм Теда, который почему-то сразу напомнил мне ту ферму в Бингстоне.

Через несколько секунд — или это мне только так показалось — в комнате появился толстый репортер и молоденький фотограф, а за ними ввалился добрый десяток полицейских. Я уже сидел в плюшевом кресле и поливал его кровью, пытаясь ответить на сыплющиеся со всех сторон вопросы, но ни на один не давая четкого, связного ответа. В конце концов я умолк и просто тупо сидел, наблюдая, как суетятся вокруг меня все эти люди. Потом в поле моего зрения попал коротышка-врач «скорой помощи»: он разрезал на мне одежду и вколол какую-то дрянь, после чего я словно воспарил в воздух. Сквозь туман, затмивший мое сознание, я понимал, что он промывает мне порезы, накладывает швы, а потом я стал его уверять, что могу встать без посторонней помощи, и какой-то полицейский дал мне одеяло, и я в него завернулся.

Наверное, я задремал. Потому что в следующий момент я увидел, что мы уже все находимся в местном полицейском участке. В комнате было полно полицейских чинов и репортеров, и фотовспышки не угасали ни на секунду. Стив, видимо, решил прикинуться невменяемым. Он что-то вопил, всхлипывал и нес какую-то околесицу, то и дело визжа и плача, пока его не вынесли из комнаты. Я наблюдал за всем происходящим, точно зритель в театральном зале, но две вещи я запомнил очень отчетливо.

Кей — фотографы не жалели пленки, чтобы запечатлеть ее платье без бретелек и полуобнаженную грудь — была, пожалуй, сама деловитость, но все же ей удалось выкроить минутку, оттащить меня в угол и сунуть мне в забинтованные руки бумагу и перо:

— Подпишите здесь, Туи. Мы все это снимем на пленку и покажем после премьеры шоу «Вы детектив» — сразу после первой передачи о Томасе. Боже, какая реклама нам обеспечена! Да тут с миллионным вложением невозможно было бы сделать рекламы лучше. Это же просто водопад, и я каждую каплю…

Ее лицо внезапно осунулось и постарело.

— Что я должен подписать? — спросил я ватным голосом, еле шевеля губами после полученной дозы наркотика.

— Ваш контракт. Вы будете в фильме играть роль детектива, как в жизни. Гонорар составит две тысячи долларов. Больше я не могла добиться. Подпишите, Туи, у меня еще сто дел…

Я подписал и спросил:

— Я все еще у вас на жалованье? Дело продолжается?

— Ну конечно! — Она указала на большую коробку, одиноко стоящую в углу обшарпанной дежурки полицейского участка. — Я принесла вам костюм и рубашку из нашего гардероба. Самый большой размер, какой могла найти. А вашу испорченную одежду я включила в ваш список расходов.

— Спасибо. О Господи, мои ботинки так и остались на пожарной лестнице. И где-то мой бумажник… Мне надо взять такси и…

— Да-да, приезжайте ко мне завтра — то есть уже сегодня — на студию. Ровно в два. Ну, мне пора возвращаться к своим делам… О, вы даже представить себе не можете, какой нас ждет успех!

И еще я запомнил толсторожего полицейского с золотыми капитанскими планками на плечах. Выражение его тяжелого, грубо скроенного лица и мрачные глаза ясно давали мне, понять, что ему противна моя коричневая рожа, но при этом он говорил:

— Ты только не считай себя таким уж великим сыщиком, Мур. В газетах из тебя сделают героя, и ты будешь любимцем публики, Но нам, парнишка, про тебя все известно!

— Вы хотите сказать, вам было известно, что я в Бингстоне? — Опять со мной говорил белый — и я превратился в «парнишку».

— А зачем нам тебя было искать? Алкаш-сосед Томаса слышал потасовку у него в комнате и видел, как оттуда выбежал белый мужчина. Выпитое в тот вечер виски его усыпило, но утречком он пришел к нам и рассказал, как было дело. Так что мы тебя не искали — по обвинению в убийстве. И я ничего не буду предпринимать в отношении тебя за того патрульного, которого ты вырубил… Но вот тебе мой совет: смотри не попадись в какую-нибудь историю, даже штрафной талон не заработай. Потому как, хотя я не дам ход делу об избиении патрульного, учти, что мы про тебя не забудем.

— А что мне надо было делать — позволить ему раскроить мне череп? — спросил я, но капитан уже ушел.

На рассвете Тед, всю ночь раздававший направо и налево визитные карточки и улыбавшийся, как новоизбранный губернатор, подошел ко мне:

— Ну давай, Туссейнт, я отвезу тебя домой.

Я наконец-то получил свой бумажник и прочие вещи, а выйдя на улицу и сев с ним в машину, пробормотал:

— Давай-ка выпьем кофе. Я умираю от голода.

— Смотри-ка, ты же без ботинок.

— Я же не из ботинка буду пить! — пробурчал я, ощутив груз усталости.

Тед зашелся идиотским хохотом и буквально съехал с сиденья, на пол.

10. Завтра

Мы остановились у кафетерия на Восемьдесят шестой улице, где толкались заспанные люди, забежавшие сюда выпить на скорую руку чашку кофе перед работой. Мои необутые ноги не привлекли внимания посетителей, хотя костюм, одолженный мне Кей, мог стать сенсацией сезона — сшитый из синего плотного материала, он висел на мне, как на огородном пугале. То ли это был наряд комика, то ли его смастерили по специальному заказу для богатыря-мутанта. Действие укола, сделанного мне врачом «скорой», уже прошло, и я почувствовал страшную боль и усталость.

Тед же, напротив, ликовал и был неимоверно бодр. Хотя после бессонной ночи глаза его опухли и покраснели, а мешки под ними были темны, как грозовые тучи, он сиял и болтал без умолку. Он, разумеется, намеревался играть одну из центральных ролей в предстоящей инсценировке событий прошедшей ночи в квартире Макдональда и все повторял, какой же это бурный старт для его сыскного агентства. Проглотив несколько пончиков с маслом и запив их несколькими стаканами апельсинового сока и молока, я почувствовал себя гораздо лучше: возможно, выпитая жидкость заменила мне потерянную кровь. Однако на душе у меня по-прежнему было пасмурно.

Тед выбежал на угол и накупил ворох утренних газет. Моя физиономия светилась на первых полосах большинства из них — обо мне даже «Нью-Йорк таймс» поместила короткую заметку. А в «Дейли ньюс» на всю страницу напечатали мой портрет — я стоял в комнате Стива на фоне разбитого окна. Видок у меня был как у инопланетянина: одежда порвана, рубашка свисает клочьями, останки пиджака в крови. Мои глаза казались остекленевшими, видимо, после нанесенного мне Стивом апперкота в подбородок. Поразительно, что такой тщедушный субъект мог так зверски мне врезать. На внутренних полосах «Ньюс» были еще фотографии; Кей, Стив в окружении двух рослых полицейских поднимается по ступенькам полицейского участка, и Тед, тычущий пальцем в магнитофон на переднем сиденье своей машины. Тед даже не забыл распахнуть пальто, демонстрируя подмышечную кобуру. Я прочитал было первые абзацы репортажа, но быстро потерял интерес.

Тед же читал все подряд хриплым шепотом, крякая от удовольствия всякий раз, когда натыкался на свое имя.

— Я схожу куплю еще десяток номеров, — сказал он. — Считай, что я сэкономил тысячу долларов на рекламу своему агентству.

— Ты и за десять тысяч не сумел бы купить себе столько полос… Скажи, Тед, теперь-то хоть ты выкинешь свой двубортный костюм?

— А чем тебе не нравится мой костюм? Его надо только хорошенько отгладить и…

— Да ничего. Чудесная ткань. Давай-ка свалим отсюда. Мне надо отдохнуть, чтобы восстановить цвет лица перед съемкой. Ну вот кто бы мог подумать — я вдруг стал актером.

— Слушай, Туссейнт, нам надо обсудить кое-какие наши общие дела.