Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах - Эд Лейси

Он молчал, выпрямившись перед ней, на лице у него застыло выражение гнева и страдания.

Кей глубже погрузила свой нож ему в сердце, да еще и крутанула.

— Стиви, ты, видно, ничего не понимаешь. Я же хочу тебе помочь. Ради успеха нашего шоу я даю тебе возможность все мне рассказать, прежде чем я позвоню в полицию.

— Как… как., ты узнала? — хрипло проговорил он.

— Теперь уже поздно задавать вопросы. Ну же, ты всегда такой словоохотливый, давай расскажи-ка мне, почему ты его убил?

Стив привалился к столу, буквально весь съежившись и сморщившись. Потом успокоился, Вздохнул поглубже и снова обрел самообладание. Он подошел к секретеру, закурил, сел на край выдвижной крышки стола и произнес, сделав большие глаза:

— Да, я, пожалуй, расскажу — ты сможешь понять меня. Я убил его. Но подожди, пока…

Раздался новый вскрик — тихий приглушенный возглас радости и облегчения, застрявший у меня в горле.

— …ты не услышишь всю эту историю. Это не было убийством. Томас был моим дальним родственником, паршивой овцой в нашем стаде, уродом в семье. Он был отбросом, а его мамаша подзаборной шлюхой. А теперь смотри, в какой ситуации я оказался: я написал роман — и ничего не произошло. Мне необходимо было стать писателем, иначе я всю свою жизнь проторчал бы в том вшивом магазине, а в конце концов спился бы… Какое-то время я обивал пороги в Голливуде, но все без толку. Я вернулся в Нью-Йорк, попытался влезть на телевидение. Я работал как проклятый. Два года подряд я писал, брался за любую работу, раз десять впрягался в какие-то идиотские проекты, да все без толку, без толку, без толку! Я был в отчаянье — Боже ты мой, да мне ведь уже тридцать шесть лет! Не мог же я вечно просить больного папу высылать мне деньги на пропитание!

— И вот ты прослышал про шоу «Вы детектив», — продолжила за него Кей, потянувшись за сигаретой. Он дал ей прикурить и продолжал:

— Я долго окучивал «Сентрал телекастинг». Это был мой шанс. Блестящий шанс! Правда, я в своей жизни видел Обжору всего-то один раз…

— Какого Обжору?

— Это кличка Боба Томаса. Он вечно что-то жевал, вечно хотел жрать. Так вот я и говорю, я видел его всего несколько раз, да и то в раннем детстве, но у нас в семье знали о всех его художествах. Честно говоря, он совсем вылетел у меня из головы, как вдруг я увидел его случайно на Таймс-сквер — он шел на работу. Я не стал к нему подходить. Зачем? Это ни к чему хорошему не привело бы. Я решил по-быстрому накропать о нем романчик… И тут услышал про криминальный шоу-сериал на «Сентрал». Мне не составило никакого труда настряпать сценарий за одну ночь. Сценарий приняли, и все двери передо мной распахнулись… Мне вдруг привалила удача. Мир стал для меня полным радужных обещаний и розовых надежд. Я считал, что после передачи Обжору вряд ли поймают. И забудут про него через три дня. Ведь он же никто — лицо в толпе. Рано или поздно он все равно угодил бы в тюрьму. Словом, для меня это был идеальный вариант.

Кей кивала, медленно затягиваясь сигаретой. Она либо была отличной актрисой, либо и впрямь считала его рассуждения вполне нормальными и вполне объяснимыми.

Стив затушил сигарету и тут же закурил новую — одним натренированным движением руки.

— Но когда ты рассказала мне, что вы выбрали Обжору для своей рекламной кампании, я запаниковал. На первый взгляд был один шанс из тысячи, что он увидит эту передачу, и еще меньше шансов, что он обратит внимание на титры и заметит там мое имя. Но если бы его арестовали, из газет он наверняка бы узнал — не мог бы не узнать! — что автором шоу являюсь я. А терять ему было бы нечего, Он бы рассвирепел, решил бы отомстить и наверняка бы выложил все про нашу семейку. Тогда мой карьере на ТВ пришел бы конец. Вот я и отправился к нему домой в тот вечер, выложил ему все начистоту и предложил пятьсот долларов, чтобы он удрал из города. Он взвился, мы подрались… Уже не помню, как все получилось, но вдруг в моих руках оказались окровавленные клещи, а он лежал на кровати мертвый. Если бы я его случайно не убил, он бы убил меня.

— Самооборона, — заметила Кей чуть ли не сочувственно.

— Ну конечно! После этого я сразу понял, что поднимется большой скандала. Но мне не надо, наверное, повторять избитые трюизмы насчет инстинкта выживания. Мне надо было соображать очень быстро. Я ушел и, изменив голос, позвонил твоему черномазому сыщику и назвался тобой. Это было несложно: я же когда-то играл в театре. Но у меня чуть все не сорвалось: его дома не оказалось. Однако парень, который снял трубку, уверил меня, что сможет ему все передать. А уж потом все произошло в считанные минуты: я позвонил в полицию, как только увидел, что Мур вошел в подъезд. Я наблюдал за домом из углового магазина. Сказать по правде, мне самому это было противно, но этот негр так здорово вписывался в сюжет убийства, а у меня выбора не оставалось. Да и что там было выбирать, черт побери, у меня на карту поставлено дело всей жизни, а ему дали бы всего несколько лет за непреднамеренное убийство. Подумаешь — несколько лет жизни вшивого ниггера! Ну вот, дорогая, теперь ты все знаешь, даже эту последнюю главу моей печальной повести.

— Угу.

Он встал и снова сделал большие глаза.

— Мне очень жаль, что все так нелепо получилось, Кей, потому что ты вообще-то забавная малышка. Нет, правда, я не шучу. Но вместе с тем я слишком глубоко увяз и, опять же, у меня нет выбора. На всякое действие есть противодействие — я должен теперь убить тебя.

— Это хорошо, Стиви, что ты вспомнил о своей игре на сцене. Я вижу, ты обожаешь дешевые мелодрамы!

Тут я услышал три отрывистых гудка с улицы.

Макдональд пожал плечами.

— Дорогая, только не надо сейчас уверять меня, что я могу тебе доверять, что ты никогда в жизни не раскроешь рта. Я не могу тебе доверять.

— Ты прав! — Кей была великолепна — у нее ни один мускул на лице не дрогнул. А Стив вдруг вышел из роли: как заправский уличный громила, внезапно выхватил из заднего кармана брюк огромный складной нож, и только он им встряхнул в воздухе, из ножа вылетело длинное лезвие.

Кей перевела взгляд на нож, но по-прежнему вроде бы от души наслаждалась происходящим.

— Как тебе известно, я никогда не страдал недостатком сообразительности. И теперь все продумано: у нас был несчастный роман, что я уверен, не является тайной ни для кого на телестудии, и вот ты пришла ко мне в попытке начать все заново. Естественно, соответствующим образом одевшись. Ну и опять у тебя ничего не вышло со мной, ты ужасно расстроилась, потому что опять поняла, что сама во всем виновата. Я напьюсь и засну, а ты примешь целую коробку снотворного — и привет. Назавтра газеты, конечно, будут задаваться сомнениями, так ли оно было, но в общем и целом все обойдется.

Я уже решил действовать, но меня остановил спокойный голос Кей:

— И ты намерен заставить меня участвовать в твоем спектакле под угрозой этой сырорезки? — Она держалась так невозмутимо, точно все еще играла свою роль.

Стив кивнул.

— Ну же, милая, давай, тебе известно, как много есть участков женского тела, которые можно отрезать. Я предлагаю тебе безболезненный исход. Но я ведь могу изменить сценарий: прежде чем принять снотворное, ты в припадке истерики себя сильно порезала… Это вполне укладывается в сюжетную линию самоубийства.

— Стиви, надо было тебе все-таки остаться в папином универмаге. Ты каким был провинциалом, таким и остался. Весь наш разговор записан на пленку. Дом окружен полицией.

Он захохотал — пронзительным нервным смехом.

— Э, малышка Кей, ты могла бы придумать что-нибудь получше. Я-то рассчитывал, ты будешь брать меня на понт байкой о пистолете в сумочке.

— Стив, брось свой нож — ты только усугубляешь свое положение. Под сиденьем этого кресла приколот маленький радиопередатчик. Это я его туда приколола. Смотри! — С этими словами она приподняла и расставила ноги. Серебряная ткань взметнулась, обнажились чулки — и тут он заметил прилепившуюся снизу под сиденьем коробочку.

Я сошел с перил пожарной лестницы, на секунду навалившись всем своим весом на кондиционер, и он начал медленно проседать. Я понял, что еще мгновение — и я полечу вниз. Вытянув руки и прикрыв ладонями лицо, я отчаянно изогнулся вперед, оттолкнулся обеими ногами от металлического куба и прыгнул сквозь стекло. Раздался звон разбитого окна. Я грохнулся на пол гостиной, так что у меня помутилось в голове, а из глаз посыпались искры, и тотчас ощутил острую боль от десятков порезов на щеках и ладонях.

С пронзительным воплем Стив развернулся и кинулся на меня. Я перекатился по полу вбок и вскочил на ноги, едва не поскользнувшись на лужицах собственной крови. Я размахнулся правой. Он полоснул ножом мне по предплечью, но у меня на теле было столько порезов от разбитого стекла, что я не понял, достал он меня или нет. В ту же секунду я с силой врезал ему в живот левой сбоку. Но удар пришелся чуть выше — в грудную клетку. Он на мгновение замер, открыв рот, и рухнул на пол.