Гридень 7. Завоеватель - Денис Старый

я знаю, что в Ростове заработала лесопилка и мельница на водном колесе, конструкцию которого ростовчане покупали у нас. Есть прорывная технология сооружения доменных печей, которые выдают качественное железо, гораздо качественнее, чем глиняные домны. Бумага еще имеется. Как это ни странно, но лидером в продуктивности производств сейчас даже не оружейное дело, а мед. Более тысячи стационарных, продвинутых даже для девятнадцатого века иной реальности, ульев уже стоит на моих землях. А еще готовится кратное увеличение производства меда, воска и иных пчелиных продуктов. Тот же прополис уже используется в зачаточной медицине.

Или, чего стоит способ размножения поголовья скота путем искусственного оплодотворения! И этот метод я уже презентовал суздальцам, из тех, что ранее сбежали на мои земли от действий Ростислава Юрьевича, но потом ушли на прежние места. Малохольный, трусоватый владимирский боярин Жировит, остался моим партнером. Пусть он некогда и смалодушничал в отношении меня на пиру Ростислава Новгородско-Владимирского, но хозяин Жировит справный. Именно он сейчас на передовых позициях по копированию многих моих идей.

И пусть себе все копируют. Мне хватит денег, не солить же их! А вот на Руси будет сытнее жить, значит, и воинов прокормим, и обучим многих, и сможем подкупать соседей, влиять на геополитические события.

Вот, к примеру, я считаю, что Русь в достаточной степени окрепла и могла бы подумать о том, как предупредить атаку со стороны сельджуков. Из послезнания я знал, что столкновения русичей с сельджуками начались еще до монгольского появления в Европе. Сельджуки, в том числе, подтачивали возможности Руси, в битвах выкашивались лучшие воины, которых так не хватало для обучения молодняка и на стенах русских городов, штурмуемых монголами.

Теперь же, когда булгары покорены, неминуемыстолкновения и с сельджуками, как бы и не с Хорезмом. Как там говорил один лидер из будущего? Если драки не избежать, нужно бить первым. С сельджуками драка будет, локальная или масштабная война, но будет. Так что действовать необходимо сегодня.

— Государь, — обратился я к Изяславу, когда мы оказались на едине. — Разговора с тобой прошу.

— Нашел время, — усмехнулся Изяслав, развязывая завязки на портках.

— А только так наедине с тобой и остаться можно, — сказал я, также улыбаясь.

Было бы иное время, то разговор двух мужчин со снятыми портками мог бы вызвать ненужные ассоциации. Но в этой реальности все нормально, нет инакомыслия. Я, например, слышал, что в некоторых рыцарских орденах могут заниматься и содомией. Только слышал о таком, но на просторах Руси не встречал, слава Богу. А то, что те же тамплиеры друг дружку того… скрепляли свое братство, то такое мнение у историков будущего бытовало. У тамплиеров даже герб, где два всадника прижимаются друг к другу на одной лошади. Тьфу! И придет же такая ерунда в голову.

Ну, а как мне еще можно было найти уединение с государем? Природу не обманешь. И если много пить, то нужно периодически выходить из-за стола по нужде. Ведра для этих важных дел были. Конечно же они стояли не рядом со столом, а чуть дальше. Хотя и такое практиковалось вполне себе запросто, но не у меня, человека из будущего, который несколько иначе смотрел на вопросы санитарии. И менять свои убеждения в этой области я никак не желал.

— Пошли, поговорим, воевода! — сказал Изяслав, завязывая веревки на шароварах.

Уходить далеко не пришлось. Мы просто отошли от отхожих ведер в сторону.

— Не отправляй меня буртасов бить, государь, — начал я разговор.

Слово «государь» было непривычно для русского уха, оттого более, чем льстило Изяславу, который, будто девица, одаренная комплиментами, чуть подбоченивался и щурился от звучащей лести. Но, если я принялся внедрять моду на самодержавие, почему и нет.

— Отчего же? — спросил Изяслав Мстиславович и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Понимаю я, куда ты хочешь направиться. Мстить хочешь эрзя за их набег?

Лесть принимает, но разум не теряет. При всех своих явных недостатках, которые базируются в основном на недавнем желании великого князя подставить меня, он мне импонировал. Нормальный, не лишенный человеческого, правитель получался. И то хорошо. Хотя… Все едино у меня закрадывались мысли, что в какой-то момент неплохо бы уйти Изяславу и оставить трон своему сыну. А для того было бы неплохо близко пообщаться со старшим сыном великого князя, нынче Переяславским князем, Мстиславом Изяславовичем.

Уверен, что Изяслав плохо воспринимает те новшества, которые я внедряю. Неоднократные намеки на то, что нужно распространять опыт ведения хозяйства Братства на остальные русские земли, привели только к тому, что великий князь присылал своего человека. Тот походил, посмотрел, послушал, покушал, развлекся, в баньке попарился, заверил, что он проникся и уехал. Прошел год, но озимые под Киевом так не высадили, не говоря уже о многом другом.

А вот Мстислав Изяславович из того, что я знал, вполне мог бы принять новое. Он даже приказал поставить водное колесо в своем княжестве для оборудования оружейной мастерской. Но это дело, вопрос смены власти по причине… не важно, откладывается на после, может, на года два.

— Ты поведаешь мне, почему не могу бить эрзя, которые побили моих людей? — с некоторым нажимом, спросил я.

Да, я признаю власть государя, но государь должен заботиться о своих подданных. Если это не так, то вовсе он не государь-батюшка, а так, мужик с соседнего подъезда.

— Эрзя принесут мне клятву и станут принимать христианство. Дуболга, племенной вождь, уже клятву дал. Они боятся тебя и понимают, что ты огнем пройдешься по землям эрзя. Потому молили меня спросить о том, что смягчит твое сердце, — говорил Изяслав, буравя меня решительным взглядом.

Я понимал, что сейчас происходит очередная проверка меня на лояльность. И что я могу взять от эрзя? Ресурсы, прежде всего, человеческие. Я-то думало том, кто будет ставить мне крепости в днепро-донском междуречье и кто станет там помогать поднимать целину.

— Люди и волы. Все волы, что у них есть. А людей… две тысячи возьму, да так, чтобы они могли в первое время себя прокормить. Пусть присылают своих послов с извинениями. Мужиков после постройки пяти крепостей я отпущу, если они не захотят остаться, — выпалил я, после опомнился и добавил. — Еще они должны продавать мне по умеренным ценам шерсти сто пудов в год.

Изяслав с удивлением посмотрел на меня. Он, наверняка, был уверен, что я начну требовать всех, кто участвовал в набегах, даже их семьи, а я делаю