Бабочка и Орфей (СИ) - Аспера Лина Р. "rakuen"

Не помню, случалось ли когда-либо прежде, чтобы я во сне знал, что сплю, только сейчас это знание было полностью в порядке вещей. А снился мне разморенный июльский полдень в заброшенном колхозном саду, где я валялся на траве под высоченной старой яблоней. Порой солнечным лучам удавалось прорваться сквозь её густую листву, отчего приходилось щурить то один, то другой глаз, но в остальном всё было идеально. Рядом со мной сидел Бабочка: увлечённо читал растрёпанную книжку и грыз замурзанный карандаш, иногда делая им пометки на полях. Я же ел лакомство куда более вкусное — мороженое в вафельном рожке — и не забывал через раз делиться им с товарищем. Стеснительный Бабочка откусывал малюсенький кусочек, благодарно мне улыбался и опять возвращался к чтению. Такой вот мирный, бессюжетный сон; ничего особенного, однако мне он нравился. Хотя, по-хорошему, не должен был — моя голова удобно лежала у Бабочки на коленях, и то, что я это позволял, было тревожным признаком. Я немного об этом поразмыслил и в итоге решил: да пускай, раз уж мы всё равно оба спим. К тому же мороженое неуклонно подходило в своему логическому завершению, и стоило бы придумать, какое нафантазировать следующим. Может, с шоколадной крошкой? Или фисташковое? Помню, в детстве я больше всего любил именно фисташковое. А вообще, надо спросить у Бабочки, какое ему хочется. Я укусил рожок в последний раз и самую вкусную часть — хрустящий хвостик — великодушно отдал приятелю.

— Ешь целиком.

Бабочка слегка порозовел и отложил книжку в сторону. С застенчивой деликатностью взял губами вафлю у меня из пальцев, легко коснувшись кожи теплом выдоха. Я не знаю, почему вдруг так явно почувствовал это, или отчего затаил дыхание, засмотревшись на склонённое надо мной лицо. На мечтательную зелень глаз в опушке рыжеватых ресниц, на россыпь золотых веснушек, на растрёпанные пряди льняных волос. Чудесная гармония черт, совершенная, как лик богини, но без его бессмертной чуждости. Безумно захотелось остановить это мгновение, сохранить его, как древнее насекомое в янтарной смоле, — однако я нечаянно моргнул и открыл глаза уже в своей спальне.

Переход случился настолько внезапно, что до меня не сразу дошло, почему надо мной белый натяжной потолок, а под головой — подушка. Тут лежавший на тумбочке планшет вывел первую трель будильника, я проснулся окончательно и слегка охренел от привидевшейся мне ереси. И ведь, зараза, такая реалистичная — во рту до сих пор ощущался ванильный привкус. Развивать последнюю мысль я не хотел категорически, поэтому выключил будильник и, вместо обычного пятиминутного валяния в кровати, потащился в ванную. С параноидальной тщательностью вычистил зубы, набрал в ладони воды, собираясь смыть остатки сна, но отчего-то задержал взгляд на левом запястье с бабочкой-шрамом. Моей памяткой о цене эгоизма.

— Просто дурацкий сон, — внятно сказал я себе и опустил лицо в прохладную воду. Если не зацикливаться на сновидениях, то у них нет власти хоть в чём-то влиять на реальную жизнь.

***

— А у нас, Андрюша, горе, — оригинально поприветствовал меня Вася, когда я в понедельник пришёл на работу. Впрочем, вид у него был отнюдь не горюющий.

— Да? И какое же?

— Бабочка пропала, — с театральным трагизмом объявил Щёлок.

— Как пропал?.. — я встретился взглядом с определённо присутствующим Тимычем, — …ла?

— Кто знает? Мы пришли — её нет. Ольга, вон, предлагает устроить уборщице допрос с пристрастием.

— Неправда! — возмутилась Ольга, протирающая тряпочкой листья алоэ. Мне живо припомнилось, насколько категорично она в своё время отказывалась ухаживать за растением. «Frailty, thy name is voman!»*, как говорил старик Вильям. — Я всего лишь хотела спросить, видела ли она сегодня лимонницу.

— Однако, согласись, интонации у тебя при этом были далеко не дружелюбные.

Ольга фыркнула.

— Я думаю, бабочка улетела, — тихо и ни на кого не глядя сказал Тим. — Ещё в пятницу, когда мы весь день держали окно открытым.

— Глас разума в дурдоме, — сделал ему комплимент Вася, а после напомнил мне: — Андрюша, оперативка.

— Шеф разве не в командировке?

— Он в обед уезжает, так что давай-давай. Иди, получай инструкции, как нам целых три дня жить без его чуткого руководства.

— Уж послал так послал, — пробурчал я, выходя в коридор. На душе было муторно, но сформулировать причину никак не выходило. И поскольку рефлексировать я, в принципе, не любил, то за время, что шёл к кабинету шефа, решил больше не морочить себе голову. Появятся реальные проблемы — буду решать, а до тех пор нет смысла дёргаться. Тем более что лицо у Тима самое обыкновенное, я специально посмотрел.

***

Обычно рабочие будни мне не снились, слишком уж скучные. Вот код — да, мог во сне писать, но офиса хватало и наяву. Поэтому меня порядком заинтриговал выбор обстановки нашего кабинета в качестве декораций для сегодняшнего сновидения. У края сознания звякнул тревожный звоночек, однако узнать продолжение было интереснее, чем проявить осторожность. Не долго думая, я поплыл по течению сна.

Итак, мы с Тимычем задерживались после работы. У меня был дедлайн, у него — очередная хотелка шефа. Сидели каждый за своим столом, кодили в сосредоточенной тишине: красота, покой и благолепие. Наконец, я дописал последний кусок, скомпилировал, проверил — работает! В реальности, конечно, стоило бы заподозрить неладное, потому что не может код оказаться безошибочным с первого раза. И если баг не вылез сразу, значит, он хитровывернутый и в будущем попортит мне немало крови. Но это был сон, так что я преспокойно подключил модуль к проекту и поставил всё скопом на автоматическое тестирование.

— Тимыч, тебе ещё долго?

— Почти закончил.

Я кивнул больше себе, чем погружённому в программу Тиму, и, потянувшись, встал размять ноги. Подошёл к окну, выглянул наружу — ба, да там дождь поливает как из ведра!

— Наврали товарищи синоптики, — подумал я вслух, чем опять отвлёк Тима.

— Что ты сказал?

— Да так, про погоду. На улице ливень.

— А-а.

— Тебя как, довезти домой?

Тим взял паузу на раздумье, потом почти неслышно вздохнул и согласился: — Довези, если не трудно.

— Не трудно, — подтвердил я специально для его чувствительной совести. Вернулся к своему компьютеру: «All tests completed successfully». Эх, жаль, что так может быть исключительно понарошку. Однако несмотря на сон, резервное копирование я запустил — шеф накрепко вбил в нас с Васей привычку делать бэкапы.

— У меня всё, — объявил Тимыч.

— Здорово. Сейчас, только сохранюсь, и пойдём.

— Ага, я тоже, — Фраза закончилась каким-то странным присвистом.

— Ты чего? — поднял я глаза от монитора.

— Да блин, повернулся неудачно и, кажется, что-то там защемило, — Тим попробовал осторожно повращать плечом, но снова болезненно зашипел.

— Давай посмотрю, — я встал из кресла и замер, наткнувшись на напряжённый взгляд. — Честное слово, я в этом разбираюсь. У нас в школе физрук был какой-то заслуженный тренер и поэтому к работе относился ответственно. В частности, научил нас оказывать первую помощь.

— И при мышечном спазме тоже? — недоверчиво уточнил Тимыч.

— Ага. В спорте такая напасть — частый случай.

Напряжение из глаз Тима никуда не ушло, однако он неохотно разрешил: — Ладно, посмотри.

Про себя я считал, что диагностика через свитер и рубашку получится весьма приблизительной, однако такой гипертонус мышц спины и шеи можно было бы прощупать даже через шубу.

— Слушай, как ты с этим, вообще, живёшь? — нетактично ляпнул я, и жёсткие узлы под моими пальцами окаменели до твёрдости гранита. — Э, нет, давай-ка, расслабляйся. И свитер снимай.

Тут мне сыграла на руку жизненная позиция Тимыча: если добровольно согласился на что-то, нечего потом идти в отказную. Поэтому вместо споров он начал с медлительной неловкостью стягивать свитер, а я самовольно взялся ему помогать. Потом повторил: — Расслабься, — и с нажимом провёл ладонями по освобождённым от одного слоя брони плечам и шее. Тим шумно выдохнул и заставил себя отпустить мышцы.