Черные ангелы - Михаил Белозеров

В этот момент в кухню втолкнули сонного Леху. Он был в зеленых армейских трусах и босой. От его прически с перышками не осталось и следа — укатали сивку горки. Следом появилась фитилявая консьержка. На этот раз она предпочла темный атласный халат. На ногах у нее были тапочки-пуфики.

— Это он… — уверенно показала она на меня жилистым пальцем. Край халата распахнулся, и я понял, что она под ним, как всегда, голая. Леха сладко зевнул.

— Ты кто? — спросил Пионов у Лехи.

— Это мой напарник, — ответил я за него.

— Я тебя не спрашиваю, — желчно заметил Пионов.

— Фотограф-профессионал, — галантно представился Леха и щелкнул голыми пятками.

— Вот ты-то мне и нужен, дорогуша, — обрадовался Акиндин. — У меня дочь родилась!..

Леха поморщился.

— Не-е… — гордо ответил он, — у вас зарплаты не хватит…

Акиндин удивленно помолчал, а потом ударил Леху с правой, и Леха сел на пол.

— Ты чего дерешься? — удивился Леха, осторожно ощупывая ухо. — Странный у нас народ, вначале в морду бьют, а потом просят об услуге. Теперь я из принципа…

— Ты был с ним? — сурово спросил Пионов у Лехи, который ничего не боялся.

— Нет, — вступилась консьержка, — он был со мной…

— Ага… — обрадовался Пионов, — вся банда в сборе!

У консьержки побледнели щеки.

— Я же сама позвонила… — пролепетала она.

— Иногда у преступника не выдерживают нервы и он делает глупости, — пояснил Акиндин с умным видом.

— Но ведь это я позвонила… — повторила она с отчаянием.

— Ну и что, дорогуша? — удивился Акиндин. — Сядешь за компанию…

В общем, полиция в своей стихии. Я даже залюбовался. В кухню вошла Люся, чего-то прошептала Пионову на ухо. Я услышал конец фразы:

— …Хороший адвокат… от этого вопроса… камня на камне не оставит…

Они вышли. Акиндин с тревогой посмотрел им вслед и сказал, обращаясь неизвестно к кому:

— Пока солнце взойдет, роса очи выест…

— Скажите, что я не при чем! — потребовала консьержка.

— Сама скажи, — ответил Леха, поднимаясь с пола.

Консьержка сжала губы и отвернулась.

— Все мужики одинаковы…

Леха посмотрел на меня. Если бы я мог, то развел бы руками. Зато покачал головой. Он понял, что к убийству я не имею никого отношения.

— Не шептаться! — предупредил Акиндин, с подозрением поглядывая то на нас, то в коридор.

Кажется, его основательно выживали из полиции, и даже его друг Пионов ничем не мог помочь.

Затем послышались шаги, и кухню заполнили какие-то люди. Среди них были Алфен и Лука.

— Комиссар, снимите с моего подзащитного наручники! — потребовал человек в светлом летнем костюме и галстуке. Нос он прикрывал, как средневековый граф, белоснежным ажурным платком. Должно быть, на кухней действительно чем-то воняло. Но я ничего не чувствовал.

Пионов безропотно выполнил просьбу. Акиндин даже не попытался возражать. Люся сделала вид, что все происходящее может быть только в правовом государстве.

— Насколько я понял, моему клиенту не предъявлено никаких обвинений?

— Нет… — вздохнул разочарованный Пионов.

— Хотите ли вы продолжить следственные действия? — спросил адвокат сквозь платок.

Единственное, чему я удивился, — адвокат был свежим, как огурчик с грядки, словно не стояла тридцатипятиградусная жара и не полоскал ливень. Потом рассудил, что он прибыл к месту происшествия в автомобиле с кондиционером. Значит, Алфен расстарался. Но ради чего, я так и не понял.

— Нет… — сквозь зубы ответил Пионов.

— Я его забираю, в противном случае буду вынужден подать жалобу в адвокатуру, и вас затягают по судам!

— Воля ваша… — согласился Пионов и покосился на меня.

— Тебя били? — деловито спросил Алфен.

В его вопросе даже прозвучали материнские нотки. Я сделал благодарное лицо.

— Нет, его в зад целовали, — не удержался Акиндин, но на него никто не обратил внимания.

— Тогда инцидент исчерпан?

— Да… — Пионов развел руками, изображая покаяние.

— А эти господа? — иезуитски спросил Акиндин, указывая на консьержку и Леху.

Адвокат вопросительно посмотрел на Алфена.

— Только мужчину… — сказал Алфен таким тоном, словно делал Лехе одолжение. Но, по-моему, Лехе было все равно. Наверное, он бы с удовольствием остался, чтобы кувыркаться с тощей консьержкой в постели.

— Да, его мы тоже забираем, — громко сообщил адвокат.

— А я?.. — вопросила спросила консьержка, заламывая руки.

Адвокат вопросительно посмотрел на Алфена. Главный оценивающе разглядывал консьержку. Консьержка выдавила из себя жалкую улыбку.

— И женщину тоже… — веско произнес Алфен.

Черты лица его разгладились, и мы поняли, что лицезреем новую фаворитку. Впрочем, о чем можно было говорить, ведь Таня Малыш была мертва.

— Зачем? — удивился Лука.

Если он и любил женщин, то явно в нерабочее время.

— Тебе не надо, я возьму, — возразил Алфен, улыбаясь консьержке.

Консьержка приободрилась, недвусмысленно распахивая полу халата и показывая гладкое колено.

— В общем, забираем всех и уходим, — поспешно сказал Алфен адвокату. — Там разберемся.

— Никто не возражает? — дипломатично спросил адвокат у Пионова и Акиндина.

— Никто…

У обоих была кислая мина на лице, а Люся сделала вид, что происходящее к ней не относится. Честно говоря, в этот момент я ее пожалел, ведь работа полицейского это не всегда истина на твоей стороне.

— Ну и отлично!

Консьержка бросилась впереди всех и ухватилась за потную руку Алфена. Он победоносно обнял ее за талию. Леха выдохнул из себя воздух и закатил глаза:

— Ха!

— А что ты хотел? — спросил я с укоризной.

Он только поморщился, давая понять, что давно относится к жизни философски. Я оказался последним и приотстал.

— Комиссар, как была убита Таня Малыш?

— Малыш? — переспросил он устало. — Ее застрелили…

— Застрелили? — удивился я.

Я привык, что всех, кроме летчика, убивали ножом. Правда, Бондаря утопили в формалине. Но Бондарь — это исключение.

— Видать, она пришла, когда они что-то искали…

Я не сообщил ему, что у нас с Таней Малыш было назначено свидание в три.

— Две пули в голову, — добавил Акиндин таким важным тоном, что Люся невольно фыркнула.

— Так же, как и летчика! — вырвалось у меня я.

— Вы что-то сказали? — удивилась Люся.

Впрочем, после речи адвоката она выглядела достаточно смущенной.

— Да, я нашел его мертвым.

— А кроме летчика, вы никого не нашли?.. — иронически спросила Люся. Впрочем, глаза у нее разбегались в разные стороны. Должно быть, внушительная свита во главе с адвокатом произвела на нее должное впечатление. — На веранде была лужа крови…

— Нет, больше никого не видел, — соврал я.

— Мы вас найдем, — сказала она, словно извиняясь передо мной, — никуда не уезжайте из города.

— Я не уеду. Только отдайте мой блокнот.

Пионов внимательно посмотрел на меня и покачал головой.

— Кроме лично вас, адвокат больше ничего не требовал.

— Ну и ладно, — сказал я, — тогда я заберу собаку.

— Собака не может быть свидетелей, — подумав, философски изрек Акиндин, — собаку можно, дорогуша…

Пионов и на этот раз сделал вид, что глупости, изрекаемые Акиндиным, не имеют лично к нему никакого отношения:

— Забирайте.

Я пошел искать Росса.

— Почему рядом с вами всех убивают? — спросил Пионов, делая шаг за мной в прихожую.

Я удивился, потому что впервые он у меня о чем-то спрашивал, а не вырывал силой.

— Почему всех? Не всех.

Росс стоял в дверях и нервно зевал. Мы были с ним дружны.

— Да? — скептически переспросил Пионов.

— Вы же живы, — сострил я.

— А этих? — Он сунул мне под нос фотографии.

Я сразу узнал Мамонта, Апельсина и Атлета. Только теперь к неопределенному возрасту Мамонта добавилась большая дырка во лбу, а лица Апельсина и Атлета остались целыми, зато оба, похоже, были исполосованы таким же самым ножом, который подкинули мне. Выглядели они так, словно стали жертвой заклания какого-нибудь племени тумбу-юмбу.

— Чего они от тебя хотели?

— А кто они? — в свою очередь спросил я.

— Бандиты с Марса. Что же ты такое наделал, что они за тебя взялись?

— А как там Мирон Павличко? — спросил я в свою очередь, в надежде, что пока он расслабился, выведать информацию.

— Мы предполагаем, что его похитили, — вмешалась Люся, выглядывая в коридор из кухни. — Трупа нет, мотивов для убийства тоже.

— Вы так всем отвечаете? — спросил я.

Она поморщилась и выдохнула из себя воздух.

— В городе ежедневно пропадают десятки людей. Мы не успеваем…

— Это что-то новенькое… — удивился я. — Впервые полиция расписывается в своем бессилии. Целый год, и никаких новостей.