Современный румынский детектив - Штефан Мариан

Я пожал плечами и пошел к машине. За моей спиной один за другим, под набирающим силу дождем, гасли прожектора.

К О Н Е Ц

Дину Бэкэуану

ДЛИНА НОСА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

К счастью, преступники были скоро задержаны; они успели распродать только часть похищенных марок (стоимостью около полутора миллионов леев); некоторые из этих марок не возвращены до сегодняшнего дня.

Но в одном пункте все ясно: преступники арестованы и закон скажет свое слово…

Глава I

НЕРАЗБЕРИХА С КАРТАМИ И ЖЕНЩИНОЙ

Эта женщина самой природой была предназначена сводить мужчин с ума. Ее руки обвили мне шею, жар ее тела вызвал у меня головокружение, однако я приказал себе сохранять спокойствие. Все женщины кажутся обольстительными, когда ты одинок,

Мы танцевали около часа, не обменявшись ни словом. Раньше я ее здесь не встречал, хотя в последнее время бывал в этом доме довольно часто. Ее поведение — не высокомерное, но и не развязное — могло бы проиллюстрировать понятие" замужняя женщина" для самой солидной энциклопедии.

Комнаты были погружены в полумрак, лампы гасли одна за другой; только в дальних уголках мерцали слабые, агонизирующие язычки свеч. Приятная музыка, стильная мебель, диваны, подушки, пурпурные драпировки и прочие признаки роскоши создавали впечатление респектабельности, и тем не менее завсегдатаи прозвали этот дом" клоакой".

В старческих глазах, затянутых бельмами, наверно, больше света, чем в нашей комнате. Видимо, поэтому все солидные господа, случайно заглянув сюда, тут же исчезали, словно над дверью было начертано: "Здесь заразился Гоген!"Все без исключения гости играли роль скучающих аристократов. Завтра 3 января, начало нового трудового года, и я порадовался за них: в таком возрасте не устали от погони за удовольствиями, составляющими смысл их жизни.

Я тоже начал скучать и наконец, собравшись с духом, сказал:

— Пожалуй, я выкурю сигарету… принцесса!

Она слегка вздрогнула, и в тот миг, когда нехотя отпустила меня, точно расставаясь со спасательным кругом, в ее глазах блеснул тонкий лучик, напоминающий острый гибкий прут лесного орешника. Однако она немедленно состроила потрясающую гримаску, что-то вроде: "Принц такой-то, выйди вон!"Я смиренно приготовился к репрессиям, но она не высказала ничего из того, что, по моим предположениям, хотела, и еще больше удивила меня, промурлыкав:

— Очень хорошо. А я чего-нибудь выпью.

Я с облегчением вздохнул, довел ее до кресел, закурил сигарету, прилипшую к губам, и еще лихорадочнее, чем раньше, принялся ломать голову, как бы поприличнее испариться.

В нужном мне направлении никого не было видно, тем не менее сначала я направился в бар, так как после единственной пропущенной рюмочки у меня пересохло во рту.

Многократные попытки подцепить вилкой две маслины уже почти увенчались успехом, но тут кто-то хлопнул меня по плечу. Этот тип и раньше попадался мне здесь на глаза — ничем не примечательный, его можно было запомнить только по бороде.

— Все уже сели, — прошептал он. — В библиотеке. Мне кажется, тебя ждут.

Я с признательностью улыбнулся и сунул ему в руки два бокала — джина с мартини. Отчаявшись подцепить маслины вилкой, я выудил их пальцами и бросил в бокалы так неловко, что несколько капелек брызнули на лацканы его смокинга. Я вытащил платок, вытер руки — на платке остались рыжие пятна — и, положив его на место, подтолкнул носителя бороды к принцессе.

— Думаю, вас тоже ждут. Не благодарите меня, не за что!

За одним из столов устроились хозяин дома, архитектор, набитый деньгами, и бесцветный толстяк, игравший в слишком академичной манере, для того чтобы я осмелился с ним состязаться. Впрочем, его партнеры, как правило одни и те же, переняли этот стиль игры.

За другим столом в полном составе восседала Святая Троица.

— Где ты бродишь, сынок? — стал допытываться, притворяясь озабоченным, Бог — Отец — старичок Мими Алботяну, брат хозяина, регулярно выигрывающий мелкие ставки.

Я косо глянул на него. Судя по выражению его лица, он задумал приблизить конец света.

— Там, где когда-то гуляли и вы.

— Ага, женщина! — завопил он, и клок волос, мешавший ему войти в почтенное сословие плешивых, встал дыбом. — Когда же вы угомонитесь?

Видимо, господин Мими решил попробоваться на новую роль — Великого Инквизитора.

— Оставьте его, господин Мими! — вмешался доктор, субъект без имени, явно претендовавший на роль Святого Духа и полновесной монетой оплачивавший почетное звание игрока. — Уж я-то знаю, каким были вы! Всему свое время. Что это за мир, где мальчишки занимаются политикой, взрослые позволяют себе ребяческие выходки, а старики — любовь?!

— Это был бы рай земной! — не преминул и я выразить свое мнение и снял колоду, которую господин Мими сунул мне под нос.

Неплохо начать год с приличного выигрыша, подумал я, принимая его предложение. Я был в форме, играл непринужденно и легко выигрывал ставку за ставкой.

Господин Мими каждый раз удивлялся и восклицал:

— Какая удача, боже, какое везение!

При этом его розовая, как зад макаки, мордочка выражала столь искреннюю радость, что я насторожился.

Младший из троицы, Манафу, демонстрируя божественный дар, пытался испепелить меня взглядом.

— Кажется, я единственный здесь, у кого ни малейшего шанса! — посетовал он. — И сегодня мне придется оставить всякую надежду на удачу. Ночью я уезжаю.

— И мы, — добавил господин Мими, видимо подразумевая себя и брата. — Мы сбегаем в Синаю. А вы куда едете?

— В Яссы.

— Ах, Яссы, Яссы!.. Странный город: вначале он не нравится, однако со временем начинаешь его любить, как улицу, на которой прошло твое детство…

— Неужели ты впадаешь в патетику?! — испугался доктор. Господин Мими, видно, не услышал его и продолжил:

— Эх, в мои времена…

Доктор раздраженно продекламировал:

— Прощай, дорогая Нела: я ухожу, уже ночь!.. О — о–о!.. В мои времена, в мои времена! В твои времена и вода была мокрее! Я спрашиваю: будем мы играть или не будем?

— Да чем же я перед тобой провинился? За что ты поднял меня на смех?

— Не люблю, когда старики пускаются в воспоминания о молодости, особенно когда притворяются.

— Притворяются?

— Да, да. Притворяются.

— С чего ты это взял?

— А кто на днях был в Лидр! и дарил блондинкам цветы? Разве не ваша милость?

— Ну что за базар, дружище! — заныл Мими. — Нельзя слова сказать, чтоб тебя не ткнули носом. Чем я тебе помешал?

— Мне — ничем. Только имей в виду: смерть обычно ходит по домам, но может забежать и на торжище. Не хотелось бы, чтоб она застала тебя в неподобающем виде.

— Что ты имеешь в виду?

— В чужой постели, и муж в дверях. Сколько раз я тебе говорил…

— Ладно, хватит! Опять начал? Шпион смерти, вот ты кто!.. Я давно тебе сказал: спасибо большое! Не хочешь ли ты, чтобы я день — деньской только и повторял: целую ручки, господин доктор?!

— Будем играть? — раздраженно спросил Манафу.

Я взглянул на него. Он казался подавленным, но держал карты так, будто это дубинка. Я понимал его состояние: Аркадие Манафу был существом очень гордым и именно поэтому регулярно проигрывал. Он настойчиво зазывал меня играть всякий раз, как я здесь появлялся, добиваясь реванша за нашу первую встречу, когда я оставил его без гроша.

Заметив мой взгляд, он счел необходимым грустно улыбнуться.

— Если бы среди этих картонок оказалась хоть одна карта, — вздохнул он, — то я был бы король!

— Все в порядке, — подбодрил я его, — вы настоящий мужчина.

И вдруг я начал проигрывать. Кажется, мне изменило счастье — расслабился, прислушиваясь к разговорам за соседним столом, Серафим Алботяну плел небылицы о родословной, я не понял — то ли своей, то ли коней, принадлежавших какому-то богатому прадедушке.

Последовало несколько незначительных ставок, которые выиграл сразу повеселевший старичок Мими. Манафу наблюдал за партнерами в ожидании хорошей карты, потихоньку катясь к проигрышу. Я решил больше не томить его, момент настал:

— Эблайдж!

— А я играю" блайнд", — отважился господин Мими.

Что бы ни случилось дальше, это счастливое совпадение, и я был готов его поблагодарить.

— Овер! — спокойно объявил Манафу,

Я пожал плечами и роздал всем по пять карт, но потом доедал, так как господин Мими сбросил две и прикупил новые, а доктор воздержался.

— Сколько? — спросил я у помрачневшего Манафу.

— Достаточно! — сухо ответил он, закуривая.