Домой на Рождество - Тейлор Келли

Через шесть часов после того, как покинул отель в Уэльсе, я входил в тяжелые стеклянные двери больницы в Брайтоне, сразу с поезда, не заезжая домой. Потный, провонявший какой-то гадостью, у стойки регистратуры я вынужден был трижды повторить имя деда, пока медсестра поняла, что я говорю ей. Дед лежал в отделении кардиологии.

Я помчался по коридорам, стараясь не задохнуться. Однажды, когда мне было восемь лет, у меня случился астматический припадок. Больничный запах вызвал воспоминания о том событии: вот меня выносят из папиного дома и запихивают в машину «Скорой помощи», в попе у меня градусник, мне очень страшно (стоит ли уж говорить о том, что так я заработал себе боязнь градусников на всю жизнь?).

Я миновал два лестничных пролета, дважды оказался в тупике, один раз попал в кухню, прежде чем нашел кардиологическое отделение.

У входа меня приветствовали двенадцать высохших стариков в полосатых пижамах. Шесть кроватей с одной стороны и шесть – с другой. Я заглянул во все столь похожие в этой обстановке лица, отыскивая лицо моего деда. Один старик тихо вел беседу с самим собою, второй косился на аппетитную попку медсестры. И тут дед помахал мне рукой.

– Дед, ты живой!

– Мэтт! – Его морщинистое лицо осветилось улыбкой, когда я подошел поближе. – Неужели это мой единственный любимый внук? Я уж решил, что ты забыл обо мне.

– Да если бы я только мог про тебя забыть, дед!

Медсестра – крупная женщина за сорок, с кудрявыми волосами, тронутыми сединой, вдруг остановилась недалеко от нас и внимательно на меня посмотрела.

– Молодой человек, так вы и есть тот самый внук? Мы о вас наслышаны.

Я изобразил волнение:

– Дед снова выдал все мои секреты?

Медсестра и дед обменялись взглядами и засмеялись. Тепло так, интимно, я бы даже сказал, захихикали.

– Я не уверена насчет секретов, однако кое-какие истории я слышала о вас. – И она хитро подмигнула деду. – Мистер Баллард, я вернусь к вам через полчасика, а пока наслаждайтесь общением с внуком.

– Не раньше, чем мы с вами немного пообнимаемся… – И мой лукавый дед, подмигнув медсестре, протянул к ней руки, чтобы она помогла ему перебраться на кровать из кресла-каталки.

– Смело же вы даете обещания, – улыбнулась медсестра, помогла деду пересесть и укатила пустое кресло по коридору.

Я смотрел на деда и видел, что он, в принципе, не сильно изменился, если не считать темных кругов под глазами, да и кожа просвечивала почти насквозь. Он похлопал по простыне, приглашая меня присесть рядом с собой.

– Ну и как ты тут? – спросил я.

– Да так как-то. Я бы уже совсем поправился, если бы они меня тут так сильно не лечили.

– А они усердствуют? – старался я поддержать иронический настрой. – Дед, может, принести тебе еды или еще чего-нибудь?

– Да зачем, – он потряс головой, – кормят тут хорошо, ты так не приготовишь все равно.

– Да я бы смог, мне же нетрудно.

– А я и не знал, что микроволновка может взорваться, пока ты, мой дорогой друг, не положил в нее стейк и пирог с почками, не сняв фольгу с блюд.

Я от души расхохотался, но все никак не мог перестать смотреть на худобу деда. Кости просто выпирали из-под больничной одежды. А ведь он пробыл в больнице всего сутки и уже выглядел, как, прости Господи, покойник. Я помню его высоким крепким мужчиной с бицепсами. А теперь он выглядел жалким и беззащитным.

– Да не умер я, не умер! – неожиданно бодро воскликнул дед, усаживаясь поудобнее и в шутку пытаясь демонстрировать мне напрочь отсутствующие у него теперь бицепсы. – Мы еще поборемся, Мэтти.

– Конечно, поборемся. А как ты себя чувствуешь?

Он откинулся на подушках:

– Знаешь, когда в сердце бьют наотмашь, кажется, будто не существует боли сильнее.

Несмотря на свою браваду, дед выглядел измученным. И очень-очень старым.

– Дед, мне действительно жаль. Я должен был находиться рядом с тобой, а не мотаться черт знает где. Если бы я не уехал в Уэльс на выходные, а остался в Брайтоне…

– Что ты, – дед посмотрел мне в лицо и похлопал по руке, – я не хочу, чтобы ты винил себя в чем-то, у тебя ведь работа, ты не свободен, да и потом, а что бы ты мог сделать в подобной ситуации…

Я придвинул свой стул поближе к кровати.

– Так или иначе, но теперь я тебя одного надолго не оставлю. Перееду к тебе и буду за тобой присматривать, как умею.

– Переедешь? – Дед отшатнулся от меня, не скрывая испуга. – Мне кажется, я лучше еще один инфаркт перенесу.

Мы опять засмеялись, но он свою руку с моей не убрал.

– Внук, я ведь считал, что у меня легкое недомогание, – дед стал серьезным, – а потом у меня стало покалывать в правой руке, и я вспомнил, как Пол О’Грэйди рассказывал о своем инфаркте. Тут я решил, дай-ка позвоню соседке, миссис Харрис, она живет через стенку. Она не отказала мне в любезности и пришла, но потом я уже помню себя только в больнице.

– А что тебе сказали врачи?

– Мол, пора отказываться от того, чтобы выпивать на ночь. Ну, и надо принимать хоть какие-то наркотики.

– Какие еще наркотики, ты о чем?

– Ну да, а что такого? Я вчера начал проходить курс экстази и ЛСД.

– Да ты в себе?

Дед украдкой взглянул на меня и засмеялся изо всех сил, смеялся так долго и так самозабвенно, что я подумал, а не случился ли у него очередной инфаркт, или что там еще бывает. Когда он смог передохнуть, потянулся за стаканом воды, чтобы промочить горло.

– Так что, приятель, – произнес дед, – чего с тобой-то творится? У тебя вроде румянец появился на щеках, или это я уже совсем очумел тут среди немощи и болезней? Траву, что ли, ты косил в Уэльсе?

– Какую траву? Мы на машине времени переместились в сороковые годы?

– Приятель, если ты не в курсе, то здесь не принято громко говорить. – Дед внимательно посмотрел в сторону коридора. – Так кто там тебе косить помогал? Та блондиночка?

– Нет, не Алиса.

– А кто?

Я смотрел в его улыбающееся лицо, и воспоминания о предыдущей ночи нахлынули на меня. Произошедшее у нас с Бет было столь неожиданным, что сейчас даже слегка казалось нереальным. С той самой ночи на побережье, когда я нашел Бет на скамейке с бутылкой шампанского в руке, я все думал, а не поцеловать ли мне эту девушку? Но мысль от себя гнал. Потому что:

1) нельзя пускаться в эротические фантазии о своем возможном подчиненном, если ты сам босс;

2) она не была просто девчонкой с искусственным загаром и нулевым интеллектом, она была особенной.

Но ведь в этот уикенд я опять фантазировал относительно Бет, разве нет? Проводил собеседование с Рэем, а сам постоянно думал о маленькой морщинке, которая залегла между бровями у Бет, эта морщинка появлялась, стоило ей сильно задуматься. А когда она улыбалась, ее лицо светилось как бы изнутри. И в тот момент, когда случилась неприятность с брюками во время спуска, я вдруг неожиданно осознал, что отвечаю за Бет и хочу заботиться о ней. Если бы я мог всем завязать глаза, чтобы они ничего не видели и не смеялись над ней, я бы это сделал.

Ну да, она велела мне засунуть мое предложение работы даже не стану повторять куда именно, но кто может ее за это винить? Утром Карл не давал ей спуску. Неудивительно, что Бэт так отреагировала. Да и я хорош – вдруг взял и выдал столько синонимов для слова «задница», что мне Оксфордский словарь позавидовал бы.

А когда Бет зашла ко мне в номер вечером в воскресенье, я даже не удивился. И совсем не потому, что думал, будто она ко мне собирается приставать. Я почему-то знал, что это для нее в порядке вещей – проявить доброту и заботу о том, кто в них нуждается. Я был ужасно рад ее видеть, но сначала повел себя как идиот – попросил Бет принести мне выпить. Но долго притворяться все равно не мог. Мне так хотелось поцеловать ее – так что ей стоило только прилечь рядом со мной и сказать пару фраз о том, что полно, мол, людей, которые готовы обо мне заботиться, что я не выдержал и полез к ней целоваться. И все шло так хорошо, так, я бы сказал, правильно: Бэт отзывалась на мои ласки, она так приятно пахла, и ее волосы так ласково щекотали мою щеку во время поцелуя. Все было почти идеально, словно мы оказались двумя половинками одного целого.