Афоризмы и миниатюры - Николай Векшин

О поэзии Н. Рубцова

Не могу понять. Вокруг все трубят о великом русском поэте Николае Рубцове. На книжной ярмарке в серии книжечек «Поэзия ХХ века» я углядел его среди Есенина, Маяковского и Блока. Купил. Раскрыл в ожидании… Полчаса недоумевал. Столько же смеялся. К примеру (беру фразы наугад, не выбирая!):

«Траву жуют стреноженные кони.Заржут они – и где-то у осинПодхватит это медленное ржанье,И надо мной – бессмертных звёзд Руси,Высоких звёзд покойное мерцанье».

Над этим можно даже ржать. Звёзд – звёзд. Жуют – заржут – ржанье. И что это за медленное такое ржанье? В противовес ржанию быстрому? И не понятно – кто именно его подхватит. Прям по классике: «Проезжая по деревне, лаяли собаки». Не исключено, что в книге опечатка: нужно не «это», а «эхо»; тогда ясно, кто подхватит. Но, с другой стороны, ведь эхо не бывает «где-то у осин».

«К морю нельзя равнодушным быть.Если, настойчиво споря.Ты говоришь: „Не могу любить!“ —Значит, боишься моря!»

К морю – моря. И не ясно, в честь чего и о чем был настойчивый спор.

«Я забыл, как лошадь запрягают.И хочу ее позапрягать,Хоть они неопытных лягаютИ до смерти могут залягать!».

Запрягают – позапрягать. Лягают – залягать. Чрезвычайно оригинально. Меня этот стих просто залягал.

«Ах, как светло роятся огоньки!Как мы к земле спешили издалече!Береговые славные деньки!Береговые радостные встречи!»

Огоньки роятся словно пчелы или мухи. Береговые – береговые. Четыре восклицательных знака. Чувств – море, а мастерства – нуль.

«Я марширую на плацу,А снег стегает по лицу.Я так хочу иметь успех,Я марширую лучше всех!»

Марширую – марширую. Вообще не стих, а бред. Полный отстой. Позор – и солдату, и его виршам.

А вот еще, из стихотворения «В. Белову» (оригинал – огромный стих – тут не привожу):

«Тихая… Тихо… Тихо… Тихо… Тихая…» – тишайший перебор.

«Купол… травою зарос» – Трава у церкви выросла на куполе? Купол он покатый и железный, на нем ни трава, ни березы не растут.

«Там, где я плавал за рыбами» – с гарпуном что ли?

«Сено гребут в сеновал» – сено сгребают в стога, а на сеновале только складируют.

«Болотина» – редкое разговорное слово, в печатных текстах его практически нет, иначе можно было бы с таким же успехом писать «рекотина» вместо речки и «озёрина» вместо озера. Среди писателей и поэтов считается шиком впустить где-нибудь такое словечко. Но это пижонство.

«Я ничего не забыл» – противоречит утверждению «Сам я найти не смогу».

«Тот же забор перед школою» – это и есть «зеленый простор»?

«Словно ворона веселая сяду опять на забор» – словно ворона подбитая, стих улетел за забор.

«Речка за мною… бежать… и бежать». Река побежала-побежала за поэтом.

«С громом, готовым упасть» – падает молния, а гром только производит сотрясение воздуха.

«Смертную связь» – какую угодно можно чувствовать связь с родным краем – прочную, крепкую, сильную, но не смертную; это при жизни невозможно.

В общем, снова стих-апчхих, полное недоразумение. И так далее, и тому подобное. Примитив. Непрофессионализм. Пошлая восторженность. Почти нулевой смысл. Единственный достойный стих – «В горнице моей светло». Не зря он стал песней.

Ничего не имею персонально против Рубцова. Судя по тональности его стихов, он был симпатичный человек. Но поэзия его в целом слаба и примитивна. Кто и почему его пропиарил, не знаю и не интересуюсь. Кстати, в России есть сотни поэтов в десятки раз сильней Рубцова.

Конечно, нельзя отказать поэту в наличии искреннего душевного томления. Поэзия Рубцова теплая, душевная, искренняя. Но по своему уровню она просто смешна рядом с поэзией Есенина, Маяковского и Блока. Безусловно, у поэзии Рубцова есть свои читатели. Вот и у комиксов – тоже есть…

В заключение – коротенькая пародия на типичные стишки Рубцова:

Стукну по макушке – не звенитСтукну по затылку – не слыхать.Что-то в голове моей гудит.Полетели мысли отдыхать.

Анекдоты и байки

Илья Муромец поженился со Змеем Горынычем. Змей отложил в гнездо яйцо. Муромец спрашивает: «А ты не мог бы отложить не одно яйцо, а десяток? Тогда бы Русь была непобедима!». – «Извини, Илюша, не могу. Это – последнее; ведь все другие 999 штук я у татар недавно отложил».

Прибежали, запыхавшись, бабки вечером на избирательный участок, а им и говорят: «Да идите, идите уж домой! Ваши бюллетени давно в урне!»

Шла по лесу Красная Шапочка. А навстречу – Серый Волк: «Привет, красавица! А несешь ли ты бабушке пирожки?» – «Несла. Но по дороге все съела». – «А с чем были пирожки?» – «С мясом». – «Ну, тогда я съем тебя». И съел. А потом схватился за брюхо и застонал: «Обманщица! Пирожки-то, видимо, со сливой».

(Утром жена похмельному мужу):

– Пойди, морду-то умой!

– Не морду, а лицо.

– Вот когда умоешься, тогда будет лицо.

– Пап, а почему мама всё время нас с тобой ругает?

– Потому что у неё плохой характер.

– Пап, ты когда в следующий раз будешь для нас маму выбирать, то выбери добрую.

– Вообще-то себе я новую уже подыскал, а вот тебе придется, малыш, терпеть эту еще много лет.

Юноша мечтал стать летчиком. А его укачивало. Его укачивало даже на диване. Но он был упорный. И все-таки стал летчиком. И облевал всю планету.

– А вы с Богом случайно не знакомы?

– Пока нет, но верю, что будем.

– Кукушка, кукушка, покукуй мне!

– Ку-ку-к-с…

Перед кошкой сидит мышка; в лапках держит кусочек сыру и с надеждой пищит: «Кушать подано!».

– Вася, ты меня любишь?

– Ага.

– Вась, а Вась, ну, правда любишь?

– Правда, Люба, правда.

– Нет, ты так все-таки скажи – что ты меня любишь!

– Ты меня, Люб, ешь!

Жила-была на свете красавица Алёнушка. И роились вокруг неё разные принцы и богатыри, словно бомбардировщики над аэродромом. И стала Алёнушка вертеть своей умненькой головкой, выбирая. Аж голова у неё закружилось от потенциальных возможностей. И углядела она самого-самого. И осталась с ним один на один. А он вдруг ударился о землю и провалился неизвестно куда. И подумала с тоской Алёнушка: «Ох, надо было выбирать не одного, а сразу всех. Тогда бы было наверняка».

Один школьник, делавший кучу орфографических ошибок, стал заявлять, что это не ошибки, а просто «для приколу». Когда учительница поставила ему очередную двойку, он нахально возмутился: «В честь чего?!». А она, усмехнувшись, ответила «Для приколу».

Известен один доподлинный случай с хирургом, который, обнаружив у себя опухоль, сам себе её удалил. Когда его спросили, почему он не лёг в клинику, он ответил: «Я не доверяю нашей медицине».

Одному моему знакомому свалился на голову кирпич. Он выжил, но с тех пор всюду ходил в меховой шапке. «Жарко ведь, особенно летом-то», – посочувствовал я ему. «Ничего, зато от кирпичей защищает», – с опаской втягивая голову ответил он. «Так ведь вероятность того, что тебе снова упадет на голову кирпич, практически нулевая», – заметил я. «Не кирпич, так что-нибудь другое упасть может», – упрямо возразил он. И не ошибся. Недавно ему на голову нагадила птица. Он снял шапку и сказал: «Хорошо, что самосвалы не летают. А то бы вместо этого наверняка был кирпич!».

Редактор возмущенно говорит поэту: «Ты опять пьян!». А тот, блаженно икая, отвечает: «Так ведь настоящие русские поэты трезвыми не бывают!»

Понадобился мне загранпаспорт. Пошел в ОВИР. Народу – толпа. Очередь занимают, оказывается, еще с шести утра. Приём – строго с 9-00 до 12–00. Начали приём на час позже. Из очереди заходит один, слева – два. Достоял я понапрасну до 12–00 и уныло ушел домой. На другой день повезло (ушли другие). Захожу. «У Вас анкета неправильно заполнена», – получаю сразу в лоб. «Как – неправильно?!» – «А она нашим сканером не читается». «Почему не читается?». «Потому что неправильно заполнена». – «А что конкретно не правильно?» – «Откуда я знаю! Спросите у сканера».

– Алло! Алло! Евпатория? Евпатория?

– Нет.

– Алло! Алло! Евпатория? Евпатория?

– Нет, это не Евпатория.

– Алло! Алло! Евпатория? Евпатория?

– Нет. Это психбольница.

– Алло! Алло! Ленинград? Ленинград?