Катя - Светлана Багрянцева

ты хотела? Сегодня утром звонит Алексей и говорит, что ты не понравилась его сыну. Андрей отказался жениться, вся сделка в говно. Я думала, уговорю помириться, а тут вон оно что. Моя дочь подтвердила институтские слухи и спит с отпрыском Демидова. Как ты могла, Катя, стать подстилкой этой уродской семейки.

— Как ты узнала? — спрашиваю я нервно.

— Кто-то пытался слить документы конкурентам. Мы вычисляли крысу и поставили во всех кабинетах скрытые камеры. Я попросила Семёна следить за всеми и тут картина маслом. Катя целуется с Кириллом Демидовым. У меня и запись есть. Не хочешь посмотреть кино, а? Значит так, помиришься с Андреем. Если нет, то не получишь наследства ни моего, ни дедова.

Я начинаю закипать. Это край. Чувствую, что дошла до предела. До той черты, когда уже не соображаешь, что творишь. Мне всё равно, пусть меня бьют хоть до смерти, но я не марионетка. Я взрослая самодостаточная девушка.

Подскакиваю к матери и кричу в голос.

— Правда⁈ Тебя лишь наследство заботит и деньги⁈ Хочешь заводик, бросай своего ёбаря и велком замуж за Вешнивецкого-старшего!

Мать заносит руку, я её отбиваю.

— Обо мне ты хоть раз подумала⁈ Моим мнением поинтересовалась⁈

— Чьим мнением⁈ Какое может быть мнение у такой, как ты⁈ Слабовольная, инфантильная! — грозно кричит мать.

— Правда⁈ А ничего, что по твоей милости я никогда не смогу родить сама, это гинеколог подтвердила! Помнишь мужика, на которого ты меня бросила маленькую! Сказать, что он со мной сделал⁈ Сказать⁈ — Кричу я в гневе, уже ничего не соображая. — Это ты виновата во всём! Ты! Только кукушка подкидывает чужим своих детей!

— Что ты городишь, Катя⁈ Когда я тебя бросала на чужих людей! Сень, она, по-моему, с ума спятила.

Я с силой толкаю мать на пол и налетаю на Сеню, пытаясь проскочить к двери. Мне нужно сбежать, и как можно скорее. Отчим от неожиданной прыти выпускает меня, но недалеко. Я уже берусь за ручку двери, как хватают за шею, а потом быстро надвигается темнота.

Глава 27

Медленно открываю веки. Зрение фокусируется не сразу, и предметы плывут перед глазами, словно мираж в пустыне. Очень хочется пить. Наконец-то в мозг поступает нужная информация. Я лежу на какой-то железной кровати, справа от меня тумбочка и стул, больше мебели в комнате нет.

Обстановка убогая. Полы покрашены в противный цвет «детской неожиданности», стены тускло-зелёные. Я поднимаюсь с кровати. Жутко хочется в туалет. Перед глазами снова всё плывёт, и пол уходит из-под ног. Держусь рукой за стену и иду, мой ориентир — двери.

Белое дверное полотно с окошком закрыто. Дёргаю ручку, заперто. Уже хотела тарабанить, чтобы позвать на помощь, но посмотрела влево и увидела ещё дверь.

Соседнее помещение оказалось маленькой уборной. Тут стоит унитаз, раковина и поддон душа, окно забрано решёткой. Иду к унитазу, потом мою руки и смотрю на себя в зеркало, висевшее на стене. Всё тело болит, на шее синяк. Красиво, ничего не скажешь. Одежда тоже красивая, какая-то серая пижама в голубую полоску.

Небо в клеточку, друзья в полосочку. Интересно, куда это я попала? Вижу стакан, в котором стоит новенькая зубная паста и щётка. Мыло в дозаторе тоже новое. Или тут такой сервис, или кто-то всё купил.

Ноги не держат, и я плетусь назад. Сажусь на кровать. На тумбочке большая бутылка минералки и железная кружка, жадно пью воду прямо из горла. Хочется узнать, где я. Окно комнаты тоже зарешечено, скорее всего, это не тюрьма, а если больничка, то явно нерядовая.

Внезапно двери открываются, входит здоровый детина с руками лопатами.

— Проснулась? Вот и славно. Я лекарство принёс.

— Где я? Что со мной? — спрашиваю испуганно.

— В психушке, — усмехается он. — Тебя привезли на нашей скорой. Буйствовала, билась головой о стены, орала. Потом потеряла сознание. Когда приехали, ты очнулась и начала снова буянить. Пришлось вколоть снотворное. У тебя лёгкое сотрясение мозга. Пей таблетки.

Мужик протягивает маленький пластиковый стаканчик с разноцветными пилюлями. Я не беру его, не хочу.

— Пей лекарство, иначе силой запихну, — злобно говорит мужик.

Я понимаю, что мне никуда не деться, покорно наливаю воды в кружку и проглатываю пилюли. Мужик заставляет открыть рот, а потом показать язык. Выполняю требование, он ухмыляется и уходит, обещая скоро принести ужин.

Как только за медбратом закрывается дверь, я, как могу быстро, несусь в уборную. Сую два пальца в рот и насильно заставляю себя выблевать лекарства. Понимаю, что там есть нужные препараты именно от сотрясения, но есть и те, что закроют мне путь к отцу.

Когда возвращаюсь, роюсь в тумбочке. Там ничего нет, кроме пачки печенья, конфет, туалетной бумаги, гигиенических прокладок и упаковки влажных салфеток. Телефон остался у матери или забрали врачи. Я слышала, что в психушке такое не положено и все гаджеты отбирают.

Что делать? Даже почитать нечего. Я должна тут сдохнуть от скуки?

Снова приходит бугай. Вернее, просто открывает окошко в двери.

— Бери жрачку. Кружку тащи, — рычит злобно.

Плетусь к окну. Забираю железную тарелку с кашей. Кусок хлеба гад кинул прямо в неё, как и ложку. Я ставлю кружку на откинувшуюся дверцу окна. Отношу кашу, потом возвращаюсь. В кружку налили чай.

Как только хватаю посуду, бугай кидает какие-то старые газеты, они веером падают мне под ноги.

— Это чтобы со скуки не померла.

— Хоть бы книгу принесли, — кривлюсь я.

— Может тебе ещё порножурнал с голыми парнями притащить, — гогочет мужик, закрывает окно в двери и уходит.

Теперь я понимаю, что сюда меня сдала собственная мать. Ещё и сказала врачу, что я якобы я головой об стену билась, будто сошла с ума. Смею предположить, что не просто так.

Сажусь есть. На ужин подали рисовую кашу на молоке, она оказалась на удивление вкусной. Хотя бы кормят тут не помоями. Мне нужно продержаться совсем немного. Рита узнает, что со мной что-то случилось и позвонит отцу. Я уверена, тот бросит все дела и примчится меня спасать.

После еды занимаюсь тем, что читаю толстые газеты пятилетней давности. Хочется отвлечься от дурных мыслей, не получается. Строчки плывут перед глазами. От напряжения начинает болеть голова. Откидываю газету на подоконник, где лежат остальные. Потом скручиваюсь в позу эмбриона и тихо плачу. Хоть бы Кир поднял волну из-за того, что