Улан. Танец на лезвии клинка - Василий Сергеевич Панфилов

Да безусловно, вот только обыватели, да и большинство военных любят, чтобы подвиги совершались при свете дня, а не так… По разбойничьи.

Князь скептически скривился, но промолчал – посланник европейскую публику знал лучше.

– Более значимым считается восхождение на крепостную стену или в пролом – первым, разумеется. Ну или лихая кавалерийская атака, переломившая битву. Твой же случай – просто апофеоз героизма. Суди сам: в одиночку накрошил целую кучу врагов, в одиночку же остановил целый кирасирский полк – и помимо полка ещё и весь отряд Евгения Вюртембергского задержал, обоз спас. В общем – успех Берлинской операции сильно от тебя зависел. Герой?

– Герой, – охотно согласился экстремал – он вообще не страдал ложной скромностью.

Ну и наконец, – подмигнул ему хозяин дома, – ты ж настоящий персонаж рыцарской легенды! В одиночку, на отряд могучего врага, да на белом коне… Мало того – ты ещё и последний представитель знатнейшего рода, князь, принц[72]… И если герцогские титулы можно и оспорить, то титулы князя и принца – нет.

– Охх! – Выдохнул Владимир, – это ж за мной сейчас охота начнётся – каждая романтичная дура замуж захочет…, – тут он замолк, сморщившись, как от зубной боли. Ну да – у славы есть не только приятные стороны.

"Дуры" были и раньше, но немного – княжеский титул был таким… не до конца подтверждённым, что ли. Ну а после той самой битвы уже не только в камерной беседе или приказе по армии – именовать его стали вполне официально. Сперва Мария-Терезия как пример героизма, затем французы, саксонцы, русская императрица.

Вообще, подвиг его оказался выгоден с политической точки зрения буквально все союзникам. Русские в очередной раз доказали всему миру, что кавалерия у них как минимум не хуже Прусской, считавшейся на тот момент самой-самой, да смотрите – какими героями можете стать на нашей службе! Австрия и Франция – чтобы тыкнуть носом зарвавшихся пруссаков и показать, что их армия не так уж страшна.

Более того – выгодна эта история оказалась даже англичанам… Они уже достигли своих целей в войне – отвоевали колонии, ну и решили, что это будет замечательным поводом сказать "фи" и начать рассказывать вечные английские истории о том, что все победы союзников были благодаря им, англичанам. А стоило только отойти в сторонку – так сами видите…

В конце-концов, даже Фридрих, поскрипев зубами и разжаловав командира тех злополучных кирасиров, предпочёл сделать хорошую мину при плохой игре. Ну и объявил, что Грейфы всегда были прекрасными воинами, начав упирать на княжескую кровь и прочее.

Далее подключились обыватели и из попаданца начали лепить Рыцаря Без Страха И Упрёка. Честно говоря… Владимир был не против, но скажем так – в меру. А то некоторые явно увлеклись и начали выпекать какие-то слезливые истории, где он был представлен крайне романтическим (педерастическим по мнению самого улана) героем, дающим налево и направо возвышенные обеты, рыдающим над загубленными птичками и хранящим девственность (чего!?) ради Той Самой.

Спортсмен понимал, что идиотизм рано или поздно пройдёт, а репутация грозного бойца – останется. Главное – суметь ею воспользоваться…

Справедливости ради, были и сиюминутные "плюшки". В частности, после захвата Берлина, город вычистили так… Вывозили всё – не только золото-серебро, но и картины, драгоценную мебель, оружие, ткани – как и положено при нормальной мародёрке. Нормальной в понимании русской армии – то есть имущество выгребается, жители остаются целыми.

Выгребли нормально и сейчас ему полагались трофеи и в первую очередь – пятнадцать тысяч талеров. Сумма не то чтобы колоссальная, но весьма и весьма солидное – небольшое состояние по любым меркам – особенно если учесть, что талер "стоил" шесть рублей. Армия решила, что что спасение обоза и задержка отряда Евгения Вюртембергского здорово помогли, ну и…

Отдельно шли ткани, картины – ценность последних определяли на глазок, что сильно насмешило человека, собиравшегося в своё время стать дизайнером, пусть и компьютерным. Барахла было много, а ещё больше – подарков. Люди как будто сговорились – дары были на редкость единообразны.

Прежде всего – всевозможные клинки, затем – доспехи…

– Эпическая сила, их-то зачем? – удивился попаданец.

– В Петербурге продашь, – философски отозвался Кейзерлинг, – кирасы отменные, в гвардии за хорошую цену возьмут.

Наконец – кони и почему-то прежде всего белоснежные. Видимо – в память о павшем Снежке… Горевал ли улан о коне? Да, но не сказать, чтобы слишком – это было похоже скорее на досаду от потери велосипеда или мотоцикла, чем живого существа. Ну да – к лошадям попаданец относился достаточно спокойно, но вот они его очень любили. Коней к настоящему моменту подарили целый табун – аж семнадцать штук.

Посланник едва не писал кипятком от восторга – кони были кирасирские.

– Не интересовался? – с удивлением спросил он у парня. К стыду своему, тот и в самом деле плавал порой в элементарных вопросах. Вот не укладывалось у него в голове вся важность лошадей, не привык он, что здесь они – единственное транспортное средство. Пахать, перевозить грузы, атаковать врага – везде лошади нужны…

– Хреново в России с породистыми лошадьми, – просвещал его Герман, – татарских лошадок полно, а толковых мало. Ни в плуг, ни в повозку, ни под седло… Вроде как в Смутное время перевели, а потом соседи восстановить не давали[73], так что твой табун – хороший подарок. Самое же главное, что "Героя битвы на мосту" вряд ли потревожат таможни.

– А что, армия мало коней затрофеила? – заинтересовался князь.

– Да немало, но скажем так – довести их до России будет непросто. Были уже случаи…, – нехотя сказал немец, – всякие…

Время от времени к герою приходили прежние знакомцы – представители австрийской знати и офицеры. По просьбе посланника (улан потом узнал), серьёзных разговоров они не вели – так, байки. Впрочем, попаданец достаточно прилично ориентировался в светских хитросплетениях, чтобы вылавливать из забавных историй полезную информацию. Неполную, разумеется, но он снова стал понимать – что и как происходит при дворе блистательной Вены.

Как только он окреп в достаточной мере, чтобы передвигаться без трости, начались светские визиты – исключительно в карете. Восторженные горожанки норовили поиграть в обнимашки или швырнуть букетик. Учитывая бегающих по прекрасным дамам "зверушек", несанкционированных обнимашек попаданец избегал. Да и букетики некоторые дамы составляли такие, что они могли вышибить глаз…

В декабре князя предупредили, что в его часть собираются дать бал. Расплывшись в "правильной" улыбке, Владимир поблагодарил посланника и Марию-Терезию в его лице. Когда же тот ушёл, парень тяжело упал в