Падчерица Синей Бороды - Нина Васина

– Вот и отлично, а я пожертвую для такого случая прокладку! – Расстегнув молнию на джинсах, я старательно начинаю стаскивать их. – Минуточку, извините… Сейчас.

– Что?.. Что вы делаете? – осел мешком на стуле Лотаров. – Немедленно прекратите, не надо!

– Не нервничайте, я достаю прокладку. Это прокладка для повседневного пользования, никаких пятен! – Стащив джинсы, я берусь за резинку трусов. – Я ее недавно положила, когда с милиционером писать ходила.

– Ладно, прекратите! – Лотаров вскакивает со стула и отходит в угол, отвернувшись.

Я с приспущенными джинсами обхожу его стол и по ходу искренне возмущаюсь:

– Вы же сказали – эксперимент, а сами достали использованную прокладку!

– Хватит уже!

– Не орите на меня. А то я расстроюсь, облокочусь на ваш стол и нечаянно нажму вот эту кнопочку. Прибежит дежурный, а я стою в вашем кабинете со спущенными трусами. Нехорошо получится, Агей Карпович. Как мы объясним, что я только доставала прокладку? Потому что вы свою испачкали!

Лотаров медленно поворачивается и смотрит на меня с восхищением. За этот взгляд я его сразу простила.

– Браво! – говорит он тихо. – А теперь наденьте штаны и уберите руку с кнопки.

– Просите прощения!

– Простите дурака, Алиса Геннадьевна, – низко опускает голову Лотаров.

– Ладно уж… Челюсть, которая выпала, вы же не засунули ее в рот? В карман положили?

– Да. В карман.

– Ну то-то же! Знаете, почему у вас со мной не получилось?

– Стар я уже, наверное. На новое поколение мои фокусы не действуют. У вас, верно, другие представления о брезгливости.

– Точно! Я не брезглива и горжусь этим. С двенадцати лет для приобретения стойкого иммунитета к жизни раз в неделю ночую в морге. Фрибалиус, бедненький, надеется даже, что я стану хирургом. Садитесь, – я великодушно показываю на стул для посетителей, сама усаживаюсь на место Лотарова. – Не поместится дискета в прокладку, это и так заметно, без всяких экспериментов. Какие еще будет предположения?

– Я подумал про ключ, – Лотаров примерно усаживается на стул напротив меня.

– Сначала скажите, почему вы подумали про дискету.

– Я видел ноутбук в загородном доме. Им недавно пользовались. Вот и подумал, что должна быть дискета, если копировали информацию.

– А что с ключом? – я осторожно выдвигаю ящик его стола. Смотрю на реакцию Лотарова, но следователь только покорно вздыхает.

– Должен быть ключ от потайной комнаты. А его нигде нет.

– Ключ остался у корейца, – достаю стакан и любуюсь засушенной осой. – Он сорвал его вместе с цепочкой с шеи жены.

– Нелогично получается, – качает головой Лотаров. – Вашего отчима перед утоплением обыскивали, и весьма тщательно, – это по показаниям свидетелей. Зачем братьям Мазариным искать потом в вашей квартире ключ, который был на корейце?

– Агей Карпович, – сложив перед собой руки – одна на другую, – я смотрю на следователя примерной ученицей. – Ключ у корейца, он его в рот засунул или в задницу. И эти ваши предположения насчет дискеты – ерунда. Информацию можно было не переписывать на дискету, а перевести на любой адрес по электронной почте. Ключ от потайной комнаты с уже обнаруженной коллекцией платьев искать теперь ни к чему, секретов больше не осталось.

– Как это я не подумал сразу, дурак старый!.. – бормочет Лотаров, поникнув головой.

– Перестаньте притворяться. Скажите лучше, почему вы думаете, что этот шмон устроили братья Мазарины?

– А кому еще? Кому?

– Вы обнаружили отпечатки пальцев, да?

– От вас ничего не скроешь, Алиса Геннадьевна.

– На балконе, да?

– Редкая проницательность! Не думали о работе в следственных органах? Тем более что к трупам вы уже вполне привычная.

– А что у вас припасено для Пенелопы Львовны? – я киваю на содержимое выдвижного ящика.

– Пенелопа Львовна женщина нервная, ее вывести из равновесия – раз плюнуть. То есть, – усмехнулся Лотаров и почесал где-то за ухом, в пышных локонах, – я хотел сказать – раз сморкнуться. Был очень рад побеседовать, очень. Мой сотрудник вас проводит, а я – всегда к вашим услугам и в любое время суток. Звоните. Кстати, я не помню, какой там электронный адрес у Пенелопы Львовны? Не вспомните так сразу? А почему вы улыбаетесь? Смешно? Ну что ж, я согласен – было очень смешно.

Приехав в квартиру, я обошла все комнаты, заглянула в ванную и на балкон. Ну, Агей Карпович, ну попадетесь вы мне! С отчаянием осматриваю совершенно нетронутую мебель и другие предметы быта. На полу в гостиной – пусто. Выпачканная одежда корейца исчезла, а стол в кухне завален распотрошенными женскими прокладками, и это единственная правда из того, что говорил следователь. Нет, конечно, я не специалист, может быть, здесь и проводился обыск, но ни одна книга не поменяла своего места, ни одна бумажка не выпала из секретера корейца, на кухне – идеальный порядок, балкон… Балкон закрыт, шторы задвинуты. Что мне оставалось делать? Я позвонила Пенелопе. Я сказала, что следователь меня обманул и принудил к откровению, разыграв совершенно натуральную сценку собственного позора.

– И что, у него в газете была настоящая прокладка? – не верит Пенелопа.

– Грязная!

– И ты стала в его кабинете снимать джинсы?

– И трусы!

– И сама намекнула на присутствие на балконе брата Мазарина!

– У-у-у-у!

– И об электронной почте?

– Я так была горда собой, я упивалась собственной сообразительностью, ведь я его раскусила!

– Лотарова невозможно раскусить, – вздыхает Пенелопа. – Он скользкий и хитрый, как змея. Змею не раскусишь. Еще он ест кошек!

– Ерунда!

– Точно тебе говорю.

– Давай сыграем вопрос на вопрос, – предлагаю я.

– А как это?

– Мы зададим друг другу по одному вопросу и честно на них ответим.

На том конце провода – тишина.

– Хорошо, – говорит после длинного молчания Пенелопа. – Ты первая.

– Нет, в этот раз первой будешь ты. В следующий розыгрыш я спрошу первая.

– Это ты сдала братьям Мазариным своего отчима?

– Стечение обстоятельств, – без раздумий отвечаю я.

– Эй, так не честно, это не ответ!

– Скажем так, я дала знать братьям, где находится их сестра, но в мои планы не входило смертоубийство. Целью было только его испугать. Теперь моя очередь. Ты возишься со мной, потому что выполняешь задание?

– Нет. Потому что имею на тебя большие виды, – без раздумий отвечает Пенелопа. – Но если уж мы играем честно, я скажу. Имея на твою персону большие виды, я вожусь с тобой по заданию.

– Играем дальше?

– Нет. На сегодня хватит. У меня такое чувство, что следующим вопросом ты постараешься выяснить, что это за задание. Я отвечать не хочу, потому что, как мне кажется, в скором времени ты сама все поймешь.

– А можно меня оформить в какой-нибудь интернат или детский дом? – вздыхаю я тяжко.

– Интересная мысль, но нереальная.

– Хочу в детский дом! Имею право – я сирота!

– Глупо. Ты могла бы все свои проблемы решить до шестнадцати лет, после чего быть абсолютно свободной.

– Я не хочу решать проблемы, я хочу в детский дом!

– Не ори. Могу предложить санаторий для туберкулезников.

– Почему для туберкулезников? – опешила я.

– Подруга у меня там работает, кормежка отличная, никто никогда тебя не найдет. Отдохнешь пару недель.

– Я вам нужна, да? Я приманка? Чего вы хотите?! – скатываюсь я до банальной истерики. – Он умер, утонул! Его труп скоро раздуется и всплывет! Он никогда больше не подойдет ко мне, его больше нет! Чего вам всем надо? Что кореец сделал такого, что им интересуется ФСБ?! У нас теперь пропавшие женские платья ищет контрразведка?

– Записывай адрес, – голос Пенелопы спокойный и тихий, как колыбельная. – Поедешь электричкой с Казанского…

На Казанский вокзал я пришла в семь утра. В семь двадцать села в первый вагон – все, как продиктовала Пенелопа, – осмотрела пассажиров и загрустила. Пассажиров было слишком много – едва нашлось свободное место. Определить, кого я могла раньше видеть в толпе в метро или у дома, оказалось невозможным. Лица наплывали и множились, подавляя своей непричастностью к моим проблемам и полнейшей равнодушной отстраненностью во взглядах. Хотя… Если присмотреться, тот бородач у двери уже попадался мне на глаза в метро. Точно! Я запомнила его синюю куртку и отсутствие какого-либо багажа. Еще я помню чемоданчик, который сейчас упирается мне в бок – народ прибывает, когда же мы тронемся?! Чемоданчик почти квадратный, с накладной крышкой и огромными защелками замков. Коричневый. Осторожно поднимаю голову и смотрю на хозяина чемоданчика.

Рядом с моим сиденьем стоит, опираясь на трость и вдавливая бок квадратного кожаного саквояжа мне в локоть, ухоженный высокий гражданин. Снизу хорошо видны стеклышки очков над ноздрями, большая коричневая родинка у одной ноздри и аккуратная русая бородка клинышком.