Игрушка для подонка (СИ) - Екатерина Носкова

скажи, что все будет хорошо.

Мама кивнула, схватила сумку и быстро пошла за медсестрой.

А я осталась стоять одна, в холле возле приемного отделения.

Вдруг опять нахлынуло то самое омерзительное отчаяние.

Рухнула в кресло, уперлась локтями в колени, а потом уткнулась лицом в ладони.

Нельзя плакать. Нельзя!

Мама сейчас в таком состоянии, что не может рационально думать. Рне может принимать решения. И я ее понимаю. Значит надо мне собраться. Взять себя в руки. И решать вопросы.

В такие моменты, хоть кто-то должен оставаться сильной. Если мы обе расклеимся, ни к чему хорошему это не приведет.

Я должна…

— Алиса!

Вскинула голову и увидела Волкова, направляющегося ко мне твердым уверенным шагом.

Несколько секунд смотрела на парня, и не верила, что это он.

Всхлипнула.

А потом вскочила и со всех ног побежала на встречу к Волкову.

Я буквально налетела на парня. Вцепилась в него, обхватив талию руками.

И расплакалась.

Почувствовала руки Стаса на своей спине, а потом меня сжали в крепких объятиях…

И я не выдержала.

Расплакалась. Сильно. Навзрыд.

Надо ему все объяснить, но из груди только всхлипы вырываются. Меня трясет, и я не могу успокоиться.

Волков подхватывает меня на руки, куда-то несет, а потом вместе со мной садиться в кресло.

Все это я замечаю вскользь.

— Помоги, — шепчу куда-то в его шею. — Я все что угодно сделаю. Только спаси ее. Ты ведь можешь. Ты все можешь. Умоляю. Помоги ей.

— Тише, тише, успокойся, — он гладит мою спину, плечи, вытирает слезы.

А я продолжаю хвататься за него, как утопающий за спасательный круг.

— Прошу прощения. Я принесла брошюры, о которых говорила.

Всхлипываю. Отстраняюсь от Волкова и вижу ту самую женщину, которая говорила с нами о транспортировке Нади.

В ее руках несколько разноцветных брошюр.

— Спасибо, — хрипло выдыхаю, смахивая слезы.

Но не успеваю взять их в руки. Волков оказывается быстрее.

Перехватывает рекламу, перелистывает их, кривится, а потом отдает обратно.

— Нам это не надо.

— Но…

Женщина растеряна, как и я тоже.

Встаю с колен Стаса, нервно поправляю одежду.

— Никаких но. Заберите.

— Алиса, — врач игнорирует Волкова. Поворачивается ко мне

— Я сказал нам это не надо. Вы не поняли?

Женщина возмущенно переводит взгляд с Волкова на меня, а я стою как вкопанная, не зная, что сказать.

— Уходите. Мы обратимся к вам, если нам понадобится ваша помощь.

— Вы не понимаете…

— Я все сказал. Идем.

Волков взял меня за руку и повел на выход.

— Стой! Остановись. Что ты творишь? Ты не понимаешь. Ты… Волков! Остановись!

Стас вывел меня на улицу, даже не обращая внимания на мои крики.

Что он вытворяет?

Зачем отказался от помощи?

Надо извиниться перед той женщиной, и попросить дать нам брошюры.

Но мне не дали. Вывели на улицу и затолкали на заднее сиденье знакомой машины.

— Что ты делаешь? — спросила, когда Волков сел за руль.

— Алиса, успокойся.

— Да как ту успокоиться? — орала, едва не набрасываясь на него с кулаками.

— Лисенок, пожалуйста. Ты должна взять себя в руки. Скажи, что происходит?

— Моя сестра умирает! Вот что тут происходит! Я надеялась, что ты поможешь! А ты опять играешь в свои игры.

— Я помогу.

— Что?

— Помогу, если ты сможешь мне все нормально объяснить.

Несколько секунд смотрю Стасу в глаза. Пытаюсь там что-то увидеть, прочесть. Но Волков серьезен. Смотрит на меня внимательно. Только хмурится немного.

А потом я подумала…

Какая разница, что написано в его глазах. Он единственный может помочь Надюшке.

Сделала глубокий вдох и начала говорить.

Рассказала, что еще в раннем детстве у нее начались проблемы со зрением. Врачи ставили разные диагнозы. Назначали капли, процедуры. Но это не помогало. Зрение все рано падало, а потом начались головные боли, тошнота, обмороки.

Я говорила и говорила, перепрыгивая между событиями, вспоминая все нюансы, все обследования, детали.

— Мы собирали деньги на операцию. Но не успели. Наде резко стало плохо. Врач сказал привезти ее на обследование… Оказалось все очень плохо. Нам толком ничего не сказали еще. Знаем только что сейчас она в критическом состоянии. И ее срочно надо переправить в Москву. Поездом или машиной она не выдержит. Да и долго это. Врач сказал надо сан. авиацию.

— Теперь понятно, зачем те брошюры.

— Да, — выдохнула и с волнением взглянула на Волкова. — Ты поможешь?

— Помогу, — ответил не задумываясь.

А я шумно выдохнула и сама от себя, не ожидая, вдруг крепко обняла парня.

— Спасибо. Спасибо. Я все верну, честно. До последней копейки.

Волков не ответил.

Но главное он знает, что я на все согласна, лишь бы он не передумал и помог моей маленькой сестричке.

— Все будет хорошо, — мягкий голос, тихий шепот на ушко…

Я все еще прижимаюсь к Волкову. Обнимаю его…

Резко отстраняясь. Опускаю голову, потому что вдруг стало неловко из-за своего порыва.

Рядом слышу тихий смешок, но стараюсь не обращать на него внимания.

— Алло, Артем, привет. Эм… Нет. Нет. Мы даже не пересекались. Я тебе по делу звоню. Мне нужна твоя помощь. Точнее нужна помощь твоего зятя. Да. Надо организовать транспортировку девочки в вашу больницу. Состояние тяжелое, но стабильное. Сейчас уточню.

Волков отодвинул телефон и перевел взгляд на меня:

— Самолет или вертолет?

— Что?

— Сестру чем перевозить? Самолетом или вертолетом?

— Я не знаю, — растерянно прошептала.

— Ясно. Тем, давай лучше вертолет. Чтобы сразу от больницы забрать. Да. Понял. Сейчас пришлю информацию. Спасибо.

Волков сбросил вызов и сразу начал что-то писать в телефоне. Только иногда уточнял что-то про Надю: фамилию, имя и отчество, возраст, диагноз, есть ли аллергия на лекарства…

А я сидела, автоматически отвечала на все его вопросы и растерянно хлопала глазками. Это что сейчас было? Это он одним звонком договорился об сан. авиации?

Вот так просто? Словно такси вызвал?

— У нас есть несколько часов. Надо успеть собрать вещи.

— У Нади все есть. Мама собрала.

— Надя что сама полетит?

— Нет. С мамой. Ей же всего десять лет.

— Значит надо собрать вещи маме. Ну и тебе.

— Мне? Я не планировала лететь… У меня же работа. И учеба.

— Советую взять тебе отпуск, а лучше уволиться, — Волков улыбнулся краешком губ, и завел машину. — Потому что мы летим в Москву.

— Что? Мы? В смысле… Ты тоже летишь?

— Да. Твою сестру перевезут в одну из самых лучших клиник страны. Там первоклассные специалисты.

— Но там же запись, наверное…

— Об этом не переживай. Больница принадлежит зятю моего двоюродного брата.

— Это с ним ты разговаривал?

— Да.

Дальше я не знала о чем говорить. Облокотилась на спинку кресла, и прикрыла глаза.

Устала. Как же я устала.

Руки все еще подрагивают, от пережитого стресса. Но уже не было такого удушающего отчаяния, не было той безнадежности.

— Спасибо, — прошептала, не открывая глаз.

Волков ничего не ответил.

А потом