Пуля нашла героя (География одиночного выстрела - 3) - Андрей Курков

- Это для истории, - объяснил генерал. - Я так и назвал - "Подвалы Памяти". Сначала думал назвать: "Кремлевские Подвалы Памяти", но и так ведь ясно, раз в Кремле они...

Из-за яркого света мощных ламп, подвешенных к потолку, у Добрынина зарябило в глазах.

- Молодец ты, - сказал он взволнованно. - Хорошо сделал...

- Да, здесь все, - Волчанов был очень доволен, видел он, какое впечатление произвели на его старого друга Подвалы Памяти. - Здесь уже и Тверин, и все, кто вложил свою жизнь в историю Советской страны...

- Слушай, Тимоха, - заговорил Добрынин. - А как ты узнаешь - кто умер, кто что совершил?

- Ну, это я не сам узнаю, у меня тут целый отдел организован, я ведь не могу знать обо всех тысячах героев... Но мои ребята все узнают, составляют списки и почти каждый день добавляют фамилии. Это нужное дело.

- Да, - согласился Добрынин. - А полковник Соколов здесь есть? Он из Сарска, геройски погиб на пожаре...

- Пошли посмотрим! - предложил Волчанов. Прошли через несколько залов.

- Вот здесь на букву "С", - Волчанов остановился у черной стены, пробежал взглядом ряды фамилий. - Э-э, - мотнул головой, - тут сотни две Соколовых... имя у него какое?

Добрынин попытался вспомнить, но не смог. Показалось, что даже и не знал он никогда его имени. Знал только, что был он майором, а потом, когда уже уехал Добрынин из Сарска, стал полковником.

- Не помню.

- Наверно, он здесь есть, - сказал Волчанов, - но сам видишь, нелегко разобраться. Ладно, пошли назад, я тебе еще кое-что покажу...

Непривычно было Добрынину идти по бесконечной красной с черными краями ковровой дорожке, "съедавшей" звук шагов. Тишина, яркий свет и черные мраморные стены создавали атмосферу торжественного испуга, и Добрынину постоянно хотелось обернуться, посмотреть - не крадется ли кто-нибудь следом за ними. И в то же время благоговение перед черным мрамором, испещренным тысячами фамилий, замедляло его шаги. А может, это была усталось и инерция после утренних похорон.

- Ну вот, - Волчанов опять остановился, пробежал взглядом ряды фамилий. Вверх смотри! Третья фамилия, второй ряд от края.

Добрынин задрал голову, присмотрелся. Отсчитал нужную фамилию. Прочитал, и тут же в нем все онемело, это была его фамилия, "Павел ДОБРЫНИН, народный контролер". Он перевел ошеломленный взгляд на Волчанова.

- Так... я ведь еще жив... - проговорил с трудом, находясь в оцепенении.

- Ну, - выдохнул Волчанов, - знаешь, наш брат сегодня жив, а завтра... Я подумал, что о друзьях я лучше позабочусь сам, пока живой... Моя фамилия здесь тоже есть... Я думал, так лучше...

Волчанов выжидательно смотрел в глаза Добрынину. Оцепенение у Павла прошло, он подумал немного, потом пожал плечами.

- Да, - сказал он спокойно. - Наверно, так лучше. Еще раз задрал голову, посмотрел на свою фамилию, потом скользнул взглядом вниз по ряду остальных выбитых в мраморе фамилий и неожиданно остановил это скольжение на надписи "Бемьян ДЕБНЫЙ, кремлевский поэт". Скривил губы, вспомнились слова из прошлого: "Коммунист хороший, но человек очень плохой".

- Ты знаешь, я тут забавную штуку слышал, - заговорил Волчанов, решивший отвлечь своего друга от возможных тяжелых раздумий. - У американских капиталистов интересная привычка есть: там чем богаче человек, тем хуже он одевается, будто бы под бедного маскируется. И наоборот, те, что победнее, все деньги на одежду тратят, лишь бы про них не подумали, что они бедные. Интересно, да?

Добрынин кивнул.

- ...Так преступные элементы уже сообразили в Америке и грабят тех, кто похуже одет... Ну ладно, - Волчанов перешел на серьезный тон, заметив, что Добрынин на рассказ про Америку особого внимания не обратил. - Пойдем, у меня к тебе еще разговор есть... предложение одно...

Поднялись наверх, вышли из домика. Волчанов закрыл дверь на ключ и проверил ее, несколько раз дернув за ручку.

Было уже совсем темно, и небо, усыпанное звездами, висело низко, над самым Кремлем.

- Пошли туда вон, под елку, там скамеечка есть, - предложил генерал.

Сели на скамейку. Добрынин почувствовал, что стало прохладно.

- Как ты, Павлуша, насчет важного задания? - полушепотом спросил Волчанов.

Добрынин не поверил своим ушам. Он пристально посмотрел на друга.

- Я серьезно, - продолжил Волчанов. - Задание чрезвычайно важное. И, наверно, опасное... ну, ты как?

- Я готов! - быстро проговорил Добрынин, но голос его прозвучал как-то нервно. Он и сам это заметил и еще раз повторил эти слова, уже спокойным шепотом.

Мысли Добрынина вернулись в Краснореченск, домой, где жили теперь Таня Ваплахова и Митя. Вернулись, попытались внести сомнения в голову народного контролера. Но Добрынин был тверд. Он решительно отогнал их.

- Что делать? - спросил он Волчанова.

- Ну, как на Севере, помнишь? Надо будет поехать в один закрытый отдаленный городок и провести там важное расследование... Я тебе здесь объяснять ничего не буду. Если твердо решил - задание получишь на месте, а я организую самолет для тебя. Ну как?

- Поеду, - сказал Добрынин.

- Отлично, - Волчанов был очень доволен. - Я ведь никому так, как тебе, не доверяю. А наших посылать нет смысла - каждому дураку видно, кто они и откуда. Ну пойдем, переночуем в кабинете, а утром на аэродром!

Добрынин расстелил одолженный генералом матрац, улегся и сразу заснул, усталый и счастливый.

Генерал Волчанов еще долго сидел за столом, звонил кому-то, выходил из кабинета и возвращался. Но часам к трем и он улегся на полу рядом со своим старинным другом.

Проснулись в семь. Сходили в дежурный буфет на четвертый этаж, выпили чаю, съели по вареному яйцу и по тарелке овсяной каши на молоке.

Машина уже ждала внизу. Добрынин взял вещмешок, забросил на плечо.

- Как самочувствие? - спросил уже на улице Волчанов.

- Хорошее.

- Тогда вперед! Сделаешь дело, - Волчанов понизил голос, - помогу тебе в Киев съездить... к дочери...

Черный "ЗИЛ" уже выезжал из Кремля, когда Добрынин попросил на минутку остановиться.

Он вышел и, пока машина ждала, сходил на могилу Тверина, постоял там немного. Опять вспомнился ему рассказ "Ленин и Тверин" - и приятная мысль согрела душу - ведь ехал он сейчас на задание, а значит, в чем-то продолжал дело Ленина-Тверина.

Подошел Волчанов.

- Павлуша, - сказал он, - надо ехать. Самолет ждет.

Добрынин кивнул.

- Знаешь, посади на его могиле березку, все-таки он был русским человеком, - говорил он по дороге Волчанову. - Обязательно посади...

Волчанов пообещал.

Ехали по Москве удивительно долго. Проезжали новостройки.

Добрынин вспоминал, как это было много лет назад, и воображал себе, что вот сейчас выезжает он на поле, видит полосатую будку с сачком ветроопределителя на крыше. А летчик сидит в будке, пьет чай и ждет его, единственного пассажира.