Жестокие игры - 2 - Владимир Константинов

Глава седьмая: Сосновский сомневается.

Виктор Ильич долго смотрел невидящим вглядом на дверь, за которой скрылся этот. Экий насмешник ага. Красивый. И язык как это... помело. Сосновский не любил таких. Слишком самоуверенный. Думает умнее... Других умнее. Наглец. Но это ничего. Пусть думает. Дурак. Он ещё пожалеет ага. В ногах ещё будет. Вот тогда и увидит кто... Уменее кто? А то ишь как распетушился. Юмор там и все такое. Он ему ещё покажет юмор этот ага. Виктор Ильич конечно же не поверил этому. Нет, с Потаевым, конечно, - да. А в остальном - нет. Артист. Но надо сказать - хорошо выучил эту... роль. Хорошо играет. Молодой, а хорошо... Кто за ним того?... Стоит за ним кто? Только ли Потаев?

При воспоминании о Потаеве Сосновский тяжело вздохнул. Встал, прошелся по кабинету. Ведь вместе они когда-то... Начинали ага. Нищими были. А теперь - вон... Друзьями были. Еще какими ага. Потом, как кошка... Перебежала кошка. А зачем? Можно было вместе. А теперь уж что? Теперь новый передел. Кто сейчас того... тот и будет. Править миром будет. Иначе нельзя. Во всем мире так. И здесь так будет. А как же. Потаев сильный того... Противник сильный. Но это ничего. И не таких... Но этот, молодой, только ли на Потаева? Шестое чувство подскзывало Виктору Ильичу, что за этим не только Потаев. Дураки какие. И что им всем от него того?... Затравили. Вон и генерального прокурора... А уголовное дело ни того... Новый генеральный... или как там его, боится, как бы чего... Трус. Надо сменить... Своего надо. Что б во всем своего ага. Что б прекратили и что б ни того... Дело прекратили. Сволочи. Никому верить ага... Везде контроль. Устал. Плюнуть бы на все... Нельзя. Теперь нельзя. Сожрут. Раньше бы надо было. Теперь никак. Думал - легче будет, а оказалось - вон как. Раньше одни эти... краснопузые. Эти что, так себе. Побалаболят и все... Власть не у них. А у этих теперь власть есть, влияние... Потаев вон за них. Запад тоже уже... Газеты и все такое. Страшно. И на Кавказе, как назло... Кто мог думать, что Татиев?... Никто не думал. Думал, если что - Кавказ того... выручит. А теперь и там не все ясно. Как за всем углядишь? Он же не этот... Как его? Кто мог сразу все. Этот, молодой, ещё называл... Он же не Цезарь. Как за всем ага? Трудно. Дураки! Ни на кого никакой... Надежды никакой.

Виктора Ильича душило возмущение против всех. Сомнения всю эту изглодали... Душу изглодали ага. Если б знал, что так, то не связался бы. Зачем? И этот патриарх тоже... Сволочь порядочная тоже. Развалился совсем... Не хочешь а заматеришься. И Семья эта... Ребята эти... Совсем перестали этих ловить. Бояться как бы что. Дураки!.

Сосновский сел за стол, снял телефонную трубку, нажал на клавишу прямой связи.

- Зравствуйте, Виктор Ильич, - раздался знакомый голос. - Слушаю вас.

- Привет ага! Ты почему этим позволяешь?... Кучкуются уже того... Премьера этого... бывшего. Так и будешь смотреть?

- Нет, вы неправы, Виктор Ильич. Мы активно работаем в этом направлении. У них уже наши люди. Ведем работу с лояльными нам губернаторами о создании альтернативного блока.

- Плохо. Медленно ага... У них рейтинг... А у вас - жалко смотреть. Активнее надо. Грязи больше того... Пусть отмываются.

- Но они в суд обратяться.

- Ну и что? Подумаешь. Главное, что б впечатление.

- Хорошо, мы над этим обязательно подумаем.

- Вот-вот... давайте. И вот ещё что... Ты по своим каналам ага... Есть ли в ФСБ отдел... Как его? Отдел политического сыска?... И кто такой генерал Сластена? Там работает. Понятно?

- Постараюсь, Виктор Ильич.

- Тогда того... Бывай тогда. - Сосновский положил трубку. Бездарь и ничтожество этот. Зря он его ага... Тащил зря. Трус. Думал исполнитель будет... Хороший будет. Но для этого тоже голову надо ага.

Виктор Ильич вызвал к себе шефа безопасности Вардяняна. Тот неслышно вошел. Остановился у порога. Вид у него был виноватый. Он все ещё перживал свою неудачу при допросе этого козла Снегирева. Очень переживал, что не сдержался. Юмором тот его доконал. Алик Иванович не понимал юмор и потому тот, в смысле - юмор, его всегда нервировал, возбуждал ярость. А этот подонок никакого удержу не знал, в смысле юмора. Вот Варданян и сорвался. Теперь стыдно боссу в глаза смотреть. Такой опытный контрразведчик, а вел себя, как сопливый пацан, право слово.

Понял состояние своего подчиненного и Сосновский. Рассматривал его, будто впервые видел. Фамилия такая, а сам сущий этот... Сущий кацап ага. Волос какой... Светлый какой. И нос картошкой. Какой же Варданян?... Смешалось все. Ничтожество. Как он с этим парнишкой?... Никак не ожидал... Впервые видел того... А ещё опытный. С пацаном не мог ага... Руки распускать и все такое. Нет, физические методы - это, конечно... Но здесь ни того... Бессилие это.

- Ну что скажешь? - спросил Сосновский неприязненно.

- Вы о чем, Виктор Ильич? - Лицо Варданяна сразу замкнулось, стало непроницаемым.

- Ишь ты - о чем... Да ты это... Проходи вот... Садись. Что об этом скажешь?

Варданян прошел к столу, сел в кресло. С ответом не спешил. Он очень боялся промахнуться и прослыть в глазах босса ещё большим дураком. А это было чревато осложнениями. Он и так с этим Снегиревым наломал дров.

- А что вы сами думаете, Виктор Ильич? - спросил осторожно.

- Это ты меня уже того... Допрашивать меня? А может тебе сразу эту... Сразу явку с повинной написать?

- Ну зачем же вы так, Виктор Ильич! - заискивающе проговорил шеф безопасности.

- А чего же зачем... Кто здесь кто? Кто здесь спрашивает ага, а кто, наоборот, - того?

- Извините... Мне он показался слишком несерьезным. Скоморох какой-то.

- Дурак ты, Алик Иванович. Потому и мысли у тебя того... Дурацикие ага... Он тебя как... Как не знаю кого как. А ты - скоморох. Сам ты ага. Кто он такой? Кто? Откуда?

- Так ведь я вам уже докладывал.

- Еще ага... Послушаю. Интересно.

- Особо опасный рецидивист. Последний раз сидел за вооруженный разбой. Вместе со Ступой совершили побег.

- Ступа - это кто? Это у Танина?

- Да. Он. Так вот, этот молодой замочил стражника.

- Как это? - поморщился Сосновский.

- В смысле - убил.

- Герой ага.

- Герой, - усмехнулся Вардянян.

- А почему он того... По латыни почему?

- Говорят, что его с четвертого курса юридического замели.

- Как это?

- В смысле - арестовали.

- А в каком он?... Институте в каком?... Учился ага?

- Я уточню, Виктор Ильич. А что, есть сомнения?

- Сомнения всегда того... Всегда должны. А у тебя в первую ага. Срочно напрявь человека.

- Куда, Виктор Ильич? - не понял шеф безопасности.

- В ниститут, дурак! - отчего-то разошлился Сосновский. - И фотографию. Пусть преподаватели... Посмотрят пусть. Узнают ага.

- Сделаем, Виктор Ильич! - бодро проговорил Варданян и, полагая, что разговор окончен, встал.

- Сиди ага... Я ещё не все того, - усадил его на место Сосновский. Ты вот ещё что... Ты за этим... Как его?

- Снегирев, - подсказал Варданян.

- Ага. Ты за ним... Что б каждый шаг... Понял?

- Сделам! - заверил босса шеф службы безопасности.

- А с кем он здесь... Из женщин... С кем?

- В смысле - с кем гужуется? - решил уточнить Варданян, чем вновь вызвал у босса раздражение. Поняв, что снова попал впросак, тут же поправился: - В смысле его любовницы?

- Да, - кивнул Сосновский.

- Окунева Майя Павловна.

- Это какая?

- У неё обувной магазин на Комсомольском. Такая красивая, фигуристая. Венера, словом.

- О ней - тоже. Все о ней ага... На кого работает и все такое.

- Хорошо, Виктор Ильич. Все будет в полном порядке. Не сомневайтесь.

- А мне что... Это ты должен ага... Ладно, ступай, дружок. Работай давай.

После ухода Варданяна Виктор Ильич долго соображал, что же ему ещё сделать. Голова была тяжелой. Мысли - вялыми. Глаза - беспокойными. Устал. Совсем того... Совсем расклеился. Усталость эта не та, что отдохнул и все тут. Она долго ага, годы, можно сказать... Копилась долго. Дураки вокруг... Ничего сами... Все он... Тревожно как-то в груди. Ничего не того... Ничего не радует. Такая эта... Апатия такая. Некстати вспомнился ночной гость. А может, правда он того... Существует? И Бог, и все такое?... Нет-нет, не может этого... не должно. Зачем же тогда вдалбливали?... Столько лет вдалбливали. Не дураки же они, эти... Как их? Марксисты-материалисты. Нет, не дураки ага. С другой стороны, Достоевский, к примеру, тоже ни того... А он всему этому верил. А вдруг, правда все? Вдруг, есть там что-то?

Настороение у Виктора Ильича окончательно испортилось, потому как лучше, чем кто-нибудь знал, что Там его не ждет ничего хорошего. Маленькие черные глазки его сузились, стали ещё более тревожными и печальными. А потом загорелись злостью.

"Это инчего ага я ещё здесь того попомнят ещё с кем связываться дураки они ещё умоются кровью умоются я ещё страну эту дурацкую эту на дыбы ага ещё узнают Сосновского!" - подумал он, вставая. Работать совсем расхотелось.

А ночью во сне к нему вновь приходил страшный гость и требовал, чтобы Сосновский пошел с ним. Виктор Ильич горько плакал, умолял его повременить, но тот был непреклонен. Проснулся Сосновский со страшным криком, весь в липком поту, напугав до полусмерти жену.