Мы умирали по воле режиссёров - Николай Ващилин

Боря Хмельницкий и Регина Разума проявляли чудеса храбрости и многие трюки выполняли сами. В сцене спасения Регины от казни в замке Гая Гисборна Боря Хмельницкий сажал её к себе на коня /причём так сажают только художники в сказках про Руслана и Людмилу/ и мчался галопом со своими соратниками, а воины шерифа бросались за ними в погоню. Сергей Тарасов придумал сцену, в которой отец Тук толкает большую бочку прямо на всадников шерифа и задерживает их, давая Робину уйти с друзьями от погони. Мы с Толей Ходюшиным и польские каскадёры должны были сделать завал из коней и всадников от удара этой бочки. Толя делал «завал» лошади и волочение, а я падение с лошади на галопе «кувырком вперёд». Поляки, скакавшие за нами, не снижая темпа пронеслись на лошадях по нам, ударив меня, лежащего на брусчатке, копытом лошади по спине. Отомстили за то, что мы у них заработок отбираем. На следующий день я встал с большим трудом, из за этой травмы позвоночника мне пришлось оставить большой спорт, да и опасные трюки тоже.

Массарский поставил драку Маленького Джона с десятью польскими каскадёрами, изображающих воинов шерифа и по дружбе /польско-советской дружбе/ получил от них расценки на разные трюки, принятые в Польше. Насладившись воздухом и архитектурой свободолюбивой Польши, позагорав на пляжах Сопота, нагулявшись по улочкам Кракова мы вернулись в Латвию доснимать погоню шерифа за Робин Гудом.

Хорошее не может длиться долго. А такое хорошее, как эти съёмки — тем более. Володю Высоцкого отстранили от написания песен к фильму. Наш товарищ Олег Василюк, получая свой гонорар, раскрыл тайну финансовых махинаций Массарского. Видимо с учётом интереса директора Марка Цирельсона сумма гонорара Массарского, основываясь на важности роли постановщика трюков /или импресарио, он же бригадир спортивной массовки/ во много раз превышала заработок всех каскадёров, работавших на фильме. Откаты и тогда были распространённым приёмом. Посыпались жалобы от группы товарищей в Обком КПСС г. Ленинграда о его низкой квалификации и финансовой нечистоплотности. Массарский в ответ написал в милицию жалобу на Анатолия Ходюшина и Олега Василюка, уличив их в воровстве и продаже ремней безопасности с самолётов. Тогда это было большим дефицитом, а Олег работал в аэропорту. Комиссия Госкино СССР утвердила в 1975 году документы о статусе постановщика трюков и каскадёров, а также расценки на их труд в советском кинематографе.

Василюк, Сысоев, Корытин, Ходюшин, Филатов, Вейспалс объединились в группу каскадёров, пожелавших удивить мир своей удалью. Я оставил большой спорт, расстался с Массарским и набрал новый курс каскадёров в студию при ЛГИТМиКе. Массарский объединился с Шулькиным и стал главным консультантом по трюкам на Ленфильме. Но эра монополии Массарского на постановку трюков закончилась. Режиссёры поняли, что могут выбирать себе каскадёров.

Песнь о Высоцком

Холодный ветер с Балтийского моря тащил и расстилал над полями туманы. Мы шли по полю и внимательно смотрели себе под ноги, выискивали камни и всякую такую ерунду, которая завтра на съёмке могла бы впиться в бочину или выбить позвонок. Завтра нам предстояло снимать погоню воинов шерифа за храбрыми дружками Робин Гуда и падать на эту теплую, мягкую, покрытую туманом землю своими крепкими молодыми телами. Подходили к концу съёмки фильма «Стрелы Робин Гуда» на Рижской киностудии. Мы наслаждались этой средневековой атмосферой и латышской организованностью четвёртый месяц… Уже были отсняты эпизоды в Польше в старинном замке Мальборк и оставалось только поставить жирную точку. Надо было остаться живыми в сцене погони. Эта сцена для нас была самой сложной в фильме. Тогда и заработанные деньги пригодятся на покупку квартиры, мебели и всякого прочего хлама, так засоряющего этот прекрасный мир. Репетиция подходила к концу и режиссёр уточнял задания на завтрашнюю съемку. По мизансцене впереди на коне должен скакать Робин Гуд и прижимать к себе прекрасную дочь мельника. Ее роль в фильме играла латышская манекенщица Регина, девушка неземной красоты. Мы боялись поднять на нее глаза. А так хотелось рассмотреть, налюбоваться ее носиком, губками, волнами ее шелковистых волос, нежно вздымающейся грудью и такими обворожительными бедрами. Но чтобы не распалять гнев ревнивого режиссёра, мы быстро отводили взгляды в сторону. Подошли к обсуждению того, кто повезет Регину. Можно я, Александр Самойлович? Нет, Коля, тебе нужно падать. А повезет ее Улдис. Справишься, Улдис? Конечно, — выпалил со своим латышским акцентом Улдис. Вот пусть Улдис и падает, а я повезу Регину. Улдис падать не умеет и неприятности мне под конец фильма не нужны. А тебя ждет молодая красивая жена, и я обещал ей заботиться о твоей нравственности. Настроение у меня испортилось, надежда опять растаяла… День закончился протиранием штанов в баре гостиницы. Утро следующего дня выдалось погожим. Операторская «Чайка» медленно ехала по дороге, идущей по краю поля. Мы, двадцать всадников на рыси проходили дистанцию, размечая места падений. Приехали актеры. Регина вышла из машины и озарила поле своим сиянием. Улдис подъехал на вороном жеребце и режиссер Сергей Тарасов, который не позволял никому дотрагиваться до Регины, взял ее за талию и поднял в седло прямо в цепкие ручищи Улдиса. Тот усадил Регину перед собой и прошелся с ней легким галопом. Она была испугана и от страха прижималась к Улдису. Мотор! Камера! — разнеслось над полем. Кони застригли ушами и начали топтаться на месте, пытаясь определить откуда придёт опасность. А опасность сидела у них на спинах, готовая по первому повелению режиссёра «начали» вонзить им в бока железные шпоры. Отряд полетел во весь опор, обгоняя «Чайку». Я двинул шенкелем, чтобы догнать Улдиса и взглянуть на Регину. Потом придержал коня, отстал, вышел на свою позицию и, дождавшись команды режиссера, грохнулся на землю. После трех дублей сделали перерыв, готовили другую сцену. Мы пошли разоблачаться и отдали лошадей конюхам. За время съёмок собралось много окрестного народа. В толпе царило такое оживление, как будто что-то «давали». Я подошел и увидел, что приехал Володя. Местная знать уговаривала его поехать на шашлыки. Нет, нет, ребята — отнекивался Володя. Только, если с друзьями. Канечна, канечна, Владимир Семёнович, сколько хотите, столько и берите. Вы хозяин — как скажете, так и будет — извивался перед ним настойчивый лысеющий поклонник, чем-то смахивающий на старшего официанта. Пока снимали крупный план Регины с Борей Хмельницким на коне, я успел переодеться и вышел на свежий воздух, напоенный горьким ароматом полевых трав. Сделав несколько шагов я замер, как сеттер. Передо мной в облегающем льняном платье стояла «колдунья». Она прошла мимо, наклоняясь и собирая цветы. Меня как будто и не было. Наверное, я был очень похож на пень. Боже мой, живая Марина Влади! Я был влюблен в нее без памяти с того самого дня, когда прорвался в кинотеатр «Балтика» на заграничный фильм «Колдунья» с запретным грифом «Детям до шестнадцати…». Тогда она взаимностью мне не ответила. Она и не знала, что я есть на этом свете. Я уже не первый год работал в кино и немного привык к таким чудесам, когда в коридоре студии вдруг встречаешь человека с до боли знакомым лицом: «Ах, да, это же князь Болконский»! Но князь равнодушно проходит мимо тебя. Он тебя и знать не знает. Он же с экрана тебя в зрительном зале не видел. Не видела меня и она. Володя был оживлен, весел и беспечен. Он выглядел победителем. Он написал баллады к этому фильму. Марина Влади, как шёпотом сообщил мне Боря Хмельницкий, охлаждая мой пыл, была его женой. И мир, как и Бабелю, казался ему прекрасным, как луг в мае, по которому ходят женщины и кони. А все красавцы, вроде меня, «умывали» по утрам свои постные лица прохладной водой и без конца задавали себе один и тот же вопрос: «Как же так?». Мы обнялись. Володя в моих объятиях был маленьким, но плотным. Вспомнили о съемках в «Интервенции», когда он чудом не сломал себе шею, прыгнув с балкона в сцене драки. Вспомнили о том, как фильм «положили на полку» и режиссёра Полоку чуть не посадили в острог. А его, Высоцкого, сыгравшего там главную роль, «не рекомендовали» снимать. Вспомнили его первый концерт в Ленинграде в джаз-клубе «Восток», после которого сняли директора дома культуры с «физической» фамилией Ландау. — Ну, ребята. Я вам под сражение в болоте такую балладу написал, заслушаетесь, забудете про драку. Подъехал и спешился Боря Хмельницкий и прямо в костюме Робин Гуда начал обнимать Володю. Они обнимались, приподнимая друг друга и изображая неизвестные приемы нанайской борьбы. Таганские братья — они ликовали от того, что судьба к ним так благосклонна, от того, что она их заметила и так правильно оценила. Слёзы зависти брызнули у меня из глаз, увидев такую дружбу.