Клубничное убийство - Галина Куликова

– А милиция получит замечательного подозреваемого. Ведь это, выходит, мотив?

– Мне так не кажется. У вас зарплата была намного меньше?

– Почти такая же.

– Правильно, а ответственности…

– Ответственности у главного редактора несравненно больше, включая финансовую.

– Вот видите. Получается, мотив – усложнить себе жизнь. Если бы отношения у вас плохие были, а то ведь – дружба.

В комнате повисло молчание. Клебовников о чем‑то размышлял, уставившись в одну точку, Сильвестр занялся своим остывшим чаем.

– Да, не ожидал я такого разговора, – наконец заговорил гость. – Не знаю, благодарить мне вас или послать к черту… Не обижайтесь, это я фигурально, в смысле – не придавать значения.

– Да вы просто обдумайте все, что я вам рассказал. Вдруг пригодится?

– За откровенность я вам, конечно, благодарен. Но в любом случае не могу пообещать, что все в редакции сохранится так, как было при Алле…

– А я вам снова повторяю – мне ни гарантий, ни обещаний не надо. Я же объяснил, что мои мотивы совсем иные… Впрочем, одну просьбу можно?

Клебовников мгновенно насторожился.

– Да я сейчас совсем о другом, – заметив реакцию собеседника, махнул рукой Бессонов. – Может быть, этого и не стоило говорить, но… У нас с Аллой были очень сердечные отношения, только вот я, признаюсь, был к ней неравнодушен. Как мужчина.

– По‑моему, и она к вам была неравнодушна. Как женщина, – грустно усмехнулся Клебовников и тут же поспешно добавил: – Простите.

– Я только хотел спросить у вас… Ведь вы последний, кто ее видел… Расскажите мне о… Господи, даже не знаю, зачем все это! – Сильвестр резко отвернул голову к окну.

– Ничего, я понимаю, – Клебовников немного помолчал, качая в руке пустую чашку. – Мы в тот день решили поужинать после работы в ресторане. Нас же дома не ждет никто. Да еще надо было обсудить несколько вопросов, а то в редакции не всегда получается, там ведь с утра до вечера бедлам, не поговоришь спокойно. А так – приятное с полезным… Мы и сидели‑то недолго. Алла жаловалась, что недосыпает, а назавтра вставать рано – у нее первая встреча на девять утра была назначена. Дошли до стоянки вместе. Холодно было, мороз, снег, да еще темновато там. Я хотел, чтобы она первая поехала, но тут ей позвонили, и она мне махнула рукой – поезжай, мол, пока.

Николай замолчал, словно собираясь с мыслями. Потом тихо вздохнул:

– Вот и все.

Осторожно вошедшая в комнату Майя, воспользовавшись паузой в разговоре, поинтересовалась у гостя:

– Вам кофе еще сварить?

Клебовников, словно очнувшись, тряхнул головой и едва заметно улыбнулся Майе:

– Да, только покрепче, пожалуйста. – И дождавшись, пока она скроется за дверью, обратился к Сильвестру. – А теперь вот я хочу задать вам один вопрос. Можно?

Тот сделал рукой приглашающий жест.

– Каюсь, но когда я согласился к вам приехать, имел встречный интерес. Алла перед смертью мне сказала, – так, вскользь, – что вы каким‑то образом причастны к расследованию убийства Иры Аршанской. Это правда?

Сильвестр ограничился молчаливым вежливым кивком.

– Вы сотрудник милиции или частный детектив?

– Ни то и ни другое.

– А что же тогда?

– Консультант на общественных началах. Такой, знаете, не очень добровольный помощник.

– А как же быть со смертью Аллы?

– Ну… Этим милиция занимается.

– А вы?

– Что – я? У меня и полномочий никаких нет. Сижу вот дома почти безвылазно, размышляю. Разве что они сами обратятся ко мне.

– Просто я могу рассказать нечто такое, что, возможно, поможет расследованию.

– Почему мне? Кстати, а следователю вы это уже рассказали?

– Никому я это не рассказывал, – взгляд Клебовникова, устремленный на Бессонова, мгновенно стал неприветливым и колючим. – Я и вам‑то рассказать решил только сейчас. Присматривался – стоит ли это делать, тот ли вы человек.

– Решили – тот?

– Не знаю. Но больше вроде бы и некому. К тому же у вас к Алле особое отношение.

– Почему все‑таки не в милицию?

– Вы сейчас все поймете. Я бы хотел, чтобы к моим словам отнеслись серьезно, хотя это и нематериальные улики, а наблюдения, случайные впечатления. Короче говоря, однажды в сумочке у Аллы я увидел пистолет.

Мельком, совершенно случайно. Про пистолет, кстати, я следователям сообщил. Просто голый факт.

На самом же деле есть еще кое‑что. Когда я в первый раз пистолет заметил, сразу спросил – это твой? Она засмеялась и сказала – нет, поиграть взяла. А когда я через какое‑то время попробовал вернуться к неприятной теме – спросил про пистолет – она разозлилась и сказала, что мне померещилось. Но это не все. Раза три, хорошо выпив, она говорила вещи, от которых мне становилось не по себе.

– Что именно?

– Дословно не воспроизведу, но за смысл ручаюсь – она очень кого‑то боялась. Причем настолько, что готова была нанимать охрану, менять имя и даже уехать жить в другую страну с другим паспортом. Но потом все проходило, и она не желала разговаривать на эту тему. Ну, и как, по‑вашему – могу я все это милиции рассказывать? Милиции фамилии подавай. Кого боялась? Почему? Знаете, что получится? Я расскажу, меня же потом будут допрашивать до посинения.

– Наверное, вы правы, – вздохнул Сильвестр, – но что это нам дает, кроме неясных подозрений? Допустим, были причины бояться. А если это фобии – проклятье жителей мегаполисов?

– Я подумал: вдруг пригодится. Что ж, спасибо за гостеприимство и за информацию – обдумаю. А насчет того, что я рассказал, – думайте уже вы. Если потребуюсь, звоните, буду рад слышать.

И, пружинисто поднявшись с кресла, Николай направился к выходу. Уже прощаясь с гостем, Сильвестр хотел было спросить его про странную машину и человека в черном. Но не стал – зачем преждевременно его напрягать? Слежка за человеком – не шутка, тут надо все трижды проверить.

Когда за Николаем закрылись двери лифта, Бессонов быстро отправился на свой наблюдательный пункт – кокну. Подозрительный «Жигуль» стоял все там же. Как только машина Клебовникова тронулась с места, он немедленно тронулся следом.

Надо было убедиться – и он убедился. Слежка, причем демонстративная. Интересно, знает ли о ней Клебовников? Если нет, надо предупредить. Если знает, пусть расскажет, в чем дело. Хотя бы Стасу Половцеву. А если, не дай Бог, это подготовка еще одного преступления? Не связана ли эта слежка с убийством Аршанской и Белояровой? Тревожных вопросов возникло множество, и откладывать разговор было просто опасно.

Сильвестр набрал номер Клебовникова.

– Николай, это Бессонов. Вам удобно сейчас говорить?

– Да, конечно. А что случилось?

– Только не удивляйтесь. Вы за собой слежки не замечали?

Возникла пауза, и Сильвестр подумал, что связь прервалась. Но голос Клебовникова неожиданно вынырнул из тишины:

– Вы меня застали врасплох. За мной следят?

Ему было неприятно обманывать Сильвестра, но по‑другому он не мог. Слежка не имела никакого отношения к редакционным убийствам, это он знал точно. Она касалась его одного, и он не хотел, чтобы в его личные дела лезла милиция или частные консультанты.

– Голову на отсечение давать не стану, – ответил между тем Сильвестр. – Но… Вряд ли я ошибаюсь. Темные «Жигули», мужчина в черной куртке и спортивной шапочке. Так вы знаете, видели?

Ну откуда? Я назад не смотрю. Слушайте, это неприятно. Учитывая обстоятельства… Может, мне в милицию заявить? Или прямо подойти к этому, в шапочке, и в лоб спросить, чего ему надо?

– Нет, опасно. Может, вам нанять охрану или как‑то еще подстраховаться? Обещайте, что сделаете это немедленно.

– Обещаю, – отрывисто сказал Клебовников.

Сильвестр готов был поклясться, что он испугался.

Соло Майи для Максимилиана с оркестром. И снова «клубная карта». Бессонов как эффективный дешифратор

Когда раздался звонок в дверь, Майя находилась в ванной комнате. Судя по долгому гудению фена, укладка ей не давалась. Однако не успел Сильвестр впустить гостя в дом, как его помощница пулей вылетела в коридор с криком:

– Сильвестр, это Максимилиан!

Понятное дело, она боялась, что босс обзовет ее кавалера каким‑нибудь Акакием и испортит ей не только вечер, но и всю жизнь. Возможно, Максимилиан – как раз тот самый мужчина, который сделает ее счастливой.

– Приятно познакомиться, Макс, – радостно сказал Сильвестр, отступив на пару шагов, чтобы лучше рассмотреть гостя.

Симпатичный и ладно скроенный. Будь этот парень артистом, он предложил бы ему роль звездного десантника.

– Моя помощница много о вас рассказывала. Кажется, у вас есть собака?

– Нет, вы ошибаетесь, – по‑прежнему улыбаясь, ответил Макс. – Я не люблю шерсть в квартире.