Либерия - Евгений Введенский

"Исцелив" таким способом несколько десятков прихожан, проповедник воскликнул:

— А теперь, братья и сестры, поднимем руки к небесам для общей молитвы!

Музыканты заиграли экстатичное, постепенно ускоряющееся рэгги. Все подняли руки кверху и стали скандировать: "Аллилуйя! Иисус, спасибо тебе!" Подхваченный волной общего праздника, я тоже поднял руки. Здесь происходило что-то живое и настоящее...

В этот момент меня ослепила вспышка света. Невдалеке стоял африканец с гигантским винтажным фотоаппаратом, объектив которого был направлен в мою сторону. Возможно, я был первым белым, который пришел в эту церковь, и они хотели запечатлеть этот исторический момент. Мне было все равно... Искупаться в океане мне сегодня не удалось, но к абсолюту я все же прикоснулся.

ГЛАВА 10

Мой самолет плыл сквозь хлопья белых облаков. Подперев подбородок кулаком, я задумчиво глядел в иллюминатор на безбрежное море из сверкающей на солнце белоснежной ваты и чувствовал удивительную легкость и душевный покой.

Вдруг о стекло прямо перед моим лицом с размаху ударилась черная ворона, сразу превратившись в кровавый мякиш и разбрызгав вокруг себя паутину из красных капель. Вскрикнув, я испуганно отпрянул в сторону.

В этот момент самолет сильно тряхнуло, потом еще и еще, с каждым разом все сильнее и сильнее. Затем где-то рядом раздался взрыв, и самолет стал с оглушительным ревом падать вниз.

Оглянувшись по сторонам, я с ужасом увидел, что в креслах вокруг меня сидели только трупы на разных стадиях разложения. Некоторые умерли совсем недавно, и лишь восковой цвет кожи и неподвижные глаза свидетельствовали об их смерти. У других кожа уже начала расползаться, открывая взгляду гниющую плоть, полную копошащихся червей. Третьи давно превратились в гладкие, изящные скелеты; от тряски самолета их белые кости болтались и падали на пол с глухим стуком, как сухие ветви деревьев.

Эта сцена была настолько жуткой, что мне захотелось, чтобы наш самолет скорее столкнулся с землей. Но он все падал и падал, и это длилось целую вечность. Наконец я почувствовал сильный удар, корпус самолета стал ломаться и плющиться, как картонная коробка, и я проснулся.

Стоя прямо под моим окном, Шимон громко бранил директора охранного агентства, молотя кулаком по жестяному подоконнику.

— Ты — самый настоящий, конченый негодяй! — кричал он на Чарльза. — В военное время за такую организацию охраны тебя отдали бы под трибунал!

В моей памяти всплыли события предыдущего вечера: вернувшись из церкви, я снова долго и безрезультатно стучал в закрытые ворота. Отчаявшись, я стал подбирать с дороги камни и бросать их через ограду, надеясь попасть в спящих охранников. Проходившие мимо прихожане церкви милосердно вызвались мне помочь; к ним с готовностью подключились стоявшие неподалеку девушки. Все вместе мы стали с азартом швырять камни за забор. В охранников мы так и не попали, зато разбили окно в комнате Шимона.

— Сотрудники, которые преступным образом впали в сонливость минувшей ночью, понесут суровое наказание, — запинаясь, говорил Чарльз. — Они лишатся части своей зарплаты...

— Мне все равно, сколько ты себе положишь денег в карман из их зарплаты, — перебил его Шимон. — Мне нужно, чтобы этот дом был под надежной охраной!

— У меня есть один охранник, — медленно и торжественно произнес Чарльз, — который никогда не спит на работе! Он несет службу на вилле одной очень-очень большой иностранной компании, которая недавно заключила со мной контракт. Учитывая нашу дружбу, я переведу его сюда. Сегодня ночью он будет работать у вас!

— Ладно, посмотрим на твоего супермена, — скептически сказал Шимон. — Даю тебе последний шанс. Или я расторгну контракт и не заплачу тебе ни копейки! Адьес, дружище!

Раздался громкий звук распахнувшейся двери, и Шимон вошел в дом, крича:

— Гена! Евгени! Поднимайтесь! У нас сейчас будет важная встреча! Если все пойдет как надо, то очень скоро наша компания покроется толстым слоем шоколада!

Охранник наносил воды из колодца, и я наконец-то смог смыть с себя вчерашнюю грязь и пот.

Прохладный утренний воздух вливался в открытое окно ванной комнаты. Я с наслаждением сделал глубокий вдох и почему-то подумал: "Неужели все это когда-то закончится?" Мне вдруг стало очень жалко себя, всех людей и вообще все живое, захотелось лечь на пол, обнять руками колени и тихо оплакивать неминуемую гибель всего сущего: живых организмов, планеты Земля, Вселенной. И написать об этом трагичную песню, полную надломов и диссонансов — которая заставит всех, кто ее услышит, сотрясаться в рыданиях...

Намыливаясь, я прислушивался к парящим в пространстве звукам своей новой песни. И не сразу услышал громкий стук в дверь ванной.

— Евгени, ты тут? — кричал Шимон, дергая ручку двери. — Ты в порядке?

— Да, да! — торопливо ответил я, поливая себя водой из ковша. — Конечно! Я скоро!

— Я извиняюсь, что отвлекаю тебя от принятия душа, но гости уже здесь, и нам очень нужен переводчик. Крайне важно, чтобы Гена понял суть разговора. Мы тебя очень ждем!

*******

В гостиной на диване сидели двое мужчин и женщина. Все трое были почтенного возраста и полного телосложения, что в Либерии говорило об определенном достатке. Они были одеты в традиционную африканскую одежду — пестрые просторные рубашки. Мужчина, который сидел посередине, носил странный головной убор, похожий на цветастую пилотку. Низкий и мягкий диван изрядно просел под внушительным весом гостей, и над столом виднелись только их плечи и головы.

Я, как обычно, растерялся при виде незнакомых людей. Смущенно кивнув гостям, я споткнулся о собственную ногу и чуть не повалился на пол.

Меня ждало еще одно испытание: стульев было несколько, и было непросто определиться, на какой из них мне было правильнее сесть. Помешкав, я отказался от массивных стульев из красного дерева в пользу плетеного табурета.

Трое гостей, не говоря ни слова, буравили меня пристальными взглядами. Я нервно заерзал на своем табурете, который при этом громко и тревожно заскрипел.

— Там, откуда ты приехал, при встрече не говорят "здравствуйте"? — спросила у меня женщина с суровым видом.

— Ах да, конечно! — засуетился я, приподнимаясь с места. — Здравствуйте!

Трое гостей сдержанно, с достоинством кивнули.

В гостиную ввалился Гена, зевая, как крокодил. Он был одет в короткие шорты и расстегнутую на груди рубашку. Неспешно прошлепав сланцами по полу, он безо всяких колебаний развалился на массивном стуле, бережно положив свою волосатую ногу на край дивана. Затем Гена закурил, почесал мясистой пятерней шевелюру, еще раз широко зевнул и только после этого равнодушно посмотрел на гостей из-под полуоткрытых век.

Те смотрели на него с окаменевшими лицами.

В этот момент в комнату почти бегом вошел Шимон, быстро пожимая всем руки и говоря на ходу:

— Доброе утро! Я — Шимон, директор компании "Металл Либерия". Это — Гена, представитель акционеров компании. Это Евгени, переводчик. Прошу вас говорить медленно и четко, чтобы Евгени успевал переводить Гене ваши слова. Что ж, начнем?

Сидевший посередине мужчина откашлялся и начал говорить серьезно и торжественно, как диктор, комментирующий военный парад в День Победы. При этом он не мигая смотрел Шимону прямо в глаза, будто пытаясь его загипнотизировать.

— Перед вами — суперинтендант округа Мэриленд, Джонатан Барни, — сказал мужчина, очевидно, имея в виду себя. — Справа от меня — мой заместитель Мелинда Сенгбе. Слева — уважаемый в нашем округе бизнесмен Апрель Стронгман. Это он рассказал мне о вас и организовал эту встречу. Как я понимаю, вы с ним уже знакомы. Мы пришли, чтобы приветствовать и поблагодарить вас. Как вы знаете, в Либерии недавно закончилась долгая гражданская война. Наша экономика сейчас — в руинах. Я имею в виду, что она была полностью разрушена во время войны. Мы безмерно рады вашему приезду, потому что вы несете с собой развитие и прогресс для нашей страны. Спасибо!

— Уважаемый мистер Барни! — сказал Шимон с широкой улыбкой. — Я благодарю вас за ваш любезный визит. Мы, конечно же, хотим принять участие в восстановлении экономики вашей страны, в строительстве новой Либерии. Именно поэтому мы здесь. Как вы, возможно, знаете, мы уже начали пилить на металлолом горно-обогатительный комплекс в Бонге...

— Дорогой Шимон, — перебил его Барни, наклоняясь вперед и ударяя ладонью по столу при каждом слове, — у меня в округе очень много металлолома!

— Очень-очень много! — воскликнула Мелинда, при этом так сильно вытаращив глаза, что сразу стало понятно, что в Мэриленде его действительно огромное количество.

— Бонг Майнс находится слишком далеко от ближайшего порта, — проговорил Барни, привстав с места и еще ближе нагибаясь к Шимону. — А Харпер, столица Мэриленда, — прямо на берегу океана!