Незачет по злодеям - Маргарита Ардо

секунду я стояла в своей комнате, переполненная надеждой и отзвуком обещания...

 * * *

 Моё внимание выпало из перигея, и всё стало обычным. Меня переполнило волнение, какое бывает только от соприкосновения с чудом, возвышенное, радостное, от которого кажется, будто ты можешь летать.

 А в голове не умещалось: он выйдет на свободу? Возможно, уже очнулся где-то за пределами саркофага?! Почему я так радуюсь?! Потому что смогла отдать долг и теперь свободна сама? Не знаю.

 Сердце стучало и стучало и стучало. Вот и тикталин простучал по крыше двенадцать раз, вспомнив о своих обязанностях, и снова скрылся в домике, счастливый и будто чуть пьяный.

 А я удивилась: как скоро наступила полночь! Казалось, я провела в мистическом лесу минуты...

 На столе едва горел фитилёк лампы, освещая одну часть красного блокнота, оставляя вторую в густой тени. Словно выступая из сна в реальность, я шагнула к столу. После волшебного дыхания сказочного пространства воздух показался более плотным, словно я нырнула в него, как в воду. Но это ощущение быстро исчезло.

 Я раскрыла блокнот. Замешкалась, потом взяла ручку и написала на желтоватой странице:

 – Тебя освободили?

 Секунда ожидания. Другая. Третья... Будто бесконечность. А в ответ – ничего.

 А что если швейлики восстановили оболочку, а магии в блокноте всё-таки нет? Я закрыла его. У меня была возможность проверить это – через перигей.

 * * *

 Теперь настроиться на красную мерцающую точку над рукой получилось гораздо быстрее. Предметы и комната вновь обрели красоту текущих энергий, но я сосредоточилась на красном блокноте.

 В памяти всплыла дверь в кабинет колдуна, но я отбросила воспоминание, потому что мысли должны были затихнуть. Единственное, что я позволила себе оставить, – пульсирующий в тишине вопрос: «Где ты?»

 Я положила ладонь на красную обложку, повторяя мысленный вопрос, и... провалилась в темноту. Она проникла сквозь меня, сковала и заморозила, словно я вновь оказалась в карцере,только теперь спелёнатая по рукам и ногам. Дышать стало невозможно – так плотно сгустилась темнота на груди. Пронзила боль. И вдруг я почувствовала рядом кого-то ещё, а затем ощущение чужой муки по коже...

Меня выбросило обратно, как пробку из бутылки, – на стул в собственной комнате. Я отдёрнула в страхе ладонь от обложки блокнота. Она будто бы вздулась, покорёженная огнём. Я моргнула, и обложка стала обычной.

 Мои пальцы дрожали, да что пальцы – по всему телу крупными волнами перекатывалась ледяная дрожь. И сомнений не было – блокнот как-то соединяет меня в Вёлвиндом, и я только что побывала в десволте!

 Я прибавила света, пытаясь успокоиться. Меня по-прежнему колотило: я попала только что в кошмар, от которого хочется проснуться. А он ТАМ! В кромешной темноте, без возможности двигаться и дышать, в вечной муке!

 – Да вы, законники, ничем не лучше короля Данрадо! – пробормотала я окоченевшими губами.

 «Справедливости нет», – говорил Алви. «Справедливости не существует», – говорил и сам Вёлвинд. И даже если кто-то считает подобное наказание справедливым, он понятия не имеет о справедливости! – пульсировало во мне. Потому что никто, ни один злодей на свете не должен испытывать вечные страдания!

 Я должна прекратить это! Я хочу прекратить это! И впервые почувствовала, что хотела бы встретить высшего дракона Амару или стать для него проводницей, потому что этот мир болен, его пора изменить.

 Но почему единорог не исполнил моё желание? Неужели такое чудесное существо способно на обман?

 И теперь меня охватил новый страх: я ничего не знаю ни о единорогах, ни о том, какую плату за выполнение желания они берут...

 Собирая себя обратно из мрачных осколков и пучков дрожи, я, как липкая от холодного пота рептилия, медленно встала со стула и направилась к полке с книгами. Из стопки, принесённой гоблинами ещё во время домашнего ареста, я выудила энциклопедию мифических существ. Фолиант в потёртой, некогда глянцевой обложке положила на стол, осторожно, кончиком пальца отодвинув перед тем блокнот. Теперь он вызывал во мне ужас.

 * * *

 Единороги значились строго по алфавиту, и изображение в книге, хоть и двигалось, не передавало и сотой доли красоты существа. Я увидела на страницах и жемчужину, которая оказалась слезой единорога.

 «Однажды израсходованная, она больше не проведёт вас к единорогу, но является прекрасным средством от боли и колик, если положить под язык», – значилось в энциклопедии.

 Я проводила пальцем по строчкам, чтобы ничего не пропустить, и читала шёпотом вслух. Ага, вот!

 «Желание не исполняется моментально. Адепт должен будет поверить в то, что произошло. Чтобы возникла вера, требуется цепь событий, которые и приведут к осуществлению желания.

 Потому некоторым адептам кажется, что желание осуществилось «само собой». Однако это не так. В действительности реальность даже при магическом воздействии не способна изменяться мгновенно. Это касается, в основном, сложных запросов. Но колёса времени могут раскручиваться благодаря магии единорога значительно быстрее обычного.

 Для скорейшего исполнения желания адепту рекомендуется принимать всё, что происходит, как должное. Действовать по обстоятельствам, не сопротивляться и не роптать, так как это лишь задерживает получение желаемого».

 Я прикусила кончик ручки: а как же бац, и готово? В сказках врут? Чёрт, или даже сказочный единорог – не сказка?

 «Воскрешение мёртвых единорог не производит», – прочитала я дальше.

 Так, а что же с оплатой?

 Пробежав глазами до конца страницы, я увидела:

 «При исполнении желания единорог изымает у загадывающего нечто равнозначное по ценности. Это необходимо для равновесия мира».

 Я подтянула к себе стакан с водой и выглушила его залпом.

 Это что же, выходит, если я подарю свободу Вёлвинду, у меня заберут мою собственную? А что ещё для меня так же ценно? Моя новая жизнь, волшебство, друзья, полёты на виверне...

 Я снова поёжилась: ни с чем расставаться не хотелось. Но, устыдившись, я тут же себя оборвала: что за эгоизм?! Долги надо возвращать! А каждый из этих пунктов появился в моей жизни благодаря Вёлвинду.

 «И, значит... согласно логике, – поразмыслила я, нервно постукивая пальцами по столешнице, – скорее всего я останусь без дара заклинательницы... И без него со сбитым перигеем я буду никем, просто девушкой, способной штопать чулки, вытирать носы и мыть полы. И да, наверное, я, как и в детстве, смогу успокаивать истериков...»

 А виверны?.. Как жаль!

 Нет, досаде я не позволила завладеть мной.

 Он мучается в десволте! Кем бы он ни был... Стыдно даже торговаться!

 Чудесам и всему прекрасному свойственно заканчиваться. Даже печенье нельзя