Звезда Аделаида - 1 - GrayOwl

Во-первых, музыка психоделична, как и сама нижеследующая сцена, а, во-вторых, как сказал бы Северус, не пожалеете, ибо композиция сия еси хороша собою весьма. )) — -

… Жарко, боги, как жарко!

Запустить язык в глубину, до предела, убыстряя темп ласки Квотриуса изнутри.

Тот всхлипывает, а потом вдруг гортанно кричит…

Жарко, перед глазами всё плывёт. Отчего?..

Красная пелена…

Хватит, пора… действовать дальше.

Квотриус, кажется, плачет.

Отчего?..

- Сейчас, сейчас я вернусь.

Погрузить смоченный в слюне указательный, такой тонкий палец, в анус брата.

Тот дёргается от, должно быть, неприятного ощущения. Не откажется ли?

Не скажет ли: «Нет, довольно, я ухожу»?

Нет, молчит…

О, как жжёт, жарко! Неужели такова и есть эта загадочная штука - любовь?!

Утопить внутри второй влажный палец и сгибать их в надежде нащупать заветный «орешек» простаты, ради которого мужчпны и любят друг друга… так.

А как же иначе?..

Удалось! Квотриус закричал от яркого, никогда прежде не испытанного наслаждения.

И прямо в ухо прошептать:

- Я обещал тебе, а Снепиус Северус всегда держит своё обещания, но это - только начало пути, который мы пройдём сегодняшней ночью.

Теперь, наверное, можно лечь на изогнутую в судороге наслаждения спину брата.

Прикусить маленькую, нежную мочку… заставив Квотриуса извиваться под собою.

Почему я делаю так, а не иначе?

Не знаю… Жарко там, внизу…

Боги, Мерлин! Жарко!..

А где же все эти высокие чувства, которые приписываются Любви?..

К двум пальцам, играющим с простатой, незаметно добавить третий, ведь Ремус в анекдотах всегда говорил именно о трёх пальцах.

В анекдотах… Не смешно.

Жарко…

Вот теперь довольно, можно войти в него, покорив его плоть.

Вход брата всё же мал для налившегося кровью, уже страдающего от боли, члена.

- Потерпи, братик. - впервые безо всякой иронии. - Сейчас тебе придётся преодолеть некоторую боль.

Не растягивая мучительные мгновения, теперь только войти в плоть брата сразу на всю длину пениса.

Кровавая пелена перед глазами исчезает, оставляя белое, яркое свечение.

Брат прогибается, но не издаёт ни стона, лишь раз глухо вскрикнув, по всей видимости, от очень сильной боли.

- Молодец, ты выдержал самое неприятное - это всё равно, что дефлорация у девиц, ну да ты не поймёшь, милый мой брат.

Откуда-то взявшееся природное наитие - и движения в Квотриусе, сначала медленные.

Пусть привыкнет к твёрдому предмету внутри…

Вот Квотриус сам подаётся бёдрами на член.

Двигаться быстрее, всё быстрее…

Жарко! Жжёт!

Нет, делаю что-то не так.

Изменяя угол входа, наконец, достигаю трения члена о простату моего возлюб… Нет, ещё только - желанного.

Именно от этого трения тот неистово выкрикнул, растягивая гласные, моё имя.

Впервые кто-то с чувством наслаждения произносит его.

Я не выдержу - как же жарко! А по спине льёт ручьями холодный пот, щипля почти зажившую рану без повязки.

Это теперь до такой степени всё равно, главное - избавиться от этого непереносимого жара внутри и там, в паху.

Перед закрытыми веками пляшут разноцветные огоньки…

Всё сливается во что-то радужное и, наконец, снова становится багряным, как диск солнца на закате.

Неизъяснимые прелесть и удовольствие в движениях, скольжении и толчках туда и обратно, во всю силу.

Как же много у меня мужской силы, и я жил, не пользуясь ею…

Бред… Глупость…

А если то полностью выходить из тела Квотриуса, то с силой вторгаться на всю длину немалого своего пениса?

Квотриус опустился на локти.

Так ещё удобнее…

О, как же жарко! Боги!

Это мой стон?

Отчего-то жалобный, а-а, из-за жара в теле, которое всё уже в холодном поту.

Нужно вспомнить и о брат.

Моя, почему-то, прохладная и влажная ладонь, несмотря на жар, охвативший меня, коснулась распалённого мужского достоинства Квотриуса.

Сделать в такт своим быстрым толчкам несколько движений, двигая кожу на чувствительной головке…

Квотриус снова кричит, срывая голос…

Семя на его животе и моей руке…

Мне нужно ещё несколько очень сильных толчков в сжавшемся и пульсирующем анусе брата… Нуж-но…

Ещ-щ-ё-о…

Ослепительная вспышка цвета серебра…

Кружится голова… Нет, я ле-чу-у!

Боги! Как же это… невыразимо легко!

А я-то думал, в этом должно быть что-то сверхъестественное… Дурак.

Толкнуться ещё несколько раз…

Ведь эти движения причиняют нам обоим особенное наслаждение…

Какая же лёгкость необыкновенная…

Чувствую, как уменьшается пенис, и вот он выскользнул из влажного входа брата.

Упали на ложе рядом, повернувшись телами друг к другу.

Шумно, как же шумно! - дышать.

Отдышавшись, неистово целоваться.

О, эти неумелые, но такие жаркие поцелуи брата!

Из-за них член напрягся вновь…

Почувствует ли Квотриус то же самое?..

Да.

Квотриус, оторвавшись от моих горячих, пересохших губ, скользнул вниз…

Зачем?..

А, за… этим…

Снова жарко… Там, внизу, тяжесть.

От неё необходимо избавиться, как можно скорее.

С ещё более возросшим желанием податься бёдрами вперёд…

Брат усердствует быстрее и сильнее… Понял.

Какая яркость и блеск!

Как… Как при вспышке колдокамеры.

Снова лёгкость.

Освободить пенис Квотриуса от подступившей влаги…

Нет, не смогу ртом… Пока.

Слишком это… непривычно… Но только пока.

Тогда всё так же, рукой, всё такой же прохладной, да и жар спадает.

Всё… Как же он сладостно выкрикивает моё имя!

Поднести кисть ко рту и отчего-то жадно облизать ладонь и пальцы.