Высота - Кебза Йозеф

А с вышки смотрел на толпившихся на стоянке людей невысокий коренастый человек. На его всегда потном лице играла улыбка. Еще недавно он выполнял ответственные обязанности командира эскадрильи. Он жалел, что сейчас находится не внизу. Однако все равно он чувствовал свою причастность к происходящему. И это его успокоило.

Поручики возвратились в общежитие только поздно вечером, после подробного разбора проведенного ими полета. Оба молча улеглись в кровати и закурили.

— Я больше устал от разговоров, чем от полета, — пожаловался Владар.

Слезак промолчал, это удивило Владара, и он спросил, что с ним случилось.

— Да ничего, — ответил Радек уклончиво.

Сигаретный дым поднимался к потолку, к большому, ярко светящемуся белому плафону. Радек встал, щелкнул выключателем настольной лампы и погасил верхний свет.

— Ирка Годек и Полак вообще не появились. Как ты это расцениваешь?

Владар пожал плечами:

— Это их дело.

Слезак молча лег в постель. Ему хотелось попросить друга об одном одолжении, но он не мог решиться. Только сейчас, в минуту отдыха, Радек вспомнил об Итке. Они не виделись уже целую неделю. В то утро она была печальной и молчаливой, даже ни разу ему не улыбнулась. Радек сошел у военного городка, а она поехала дальше, до конечной остановки. Когда началась непосредственная подготовка к полету, все не относящееся к нему отошло в сторону, не осталось даже времени на воспоминания. А сейчас на него вдруг нахлынуло чувство тревоги.

На соседней койке звякнула цепочка. Слезак обернулся и увидел, что Владар протягивает ему ключи от своей машины.

— Не надо, — решительно произнес Радек.

— Да бери, бери. Я ведь вижу, что с тобой происходит.

— Не хочу, Яно, честное слово. В последний раз мы попрощались как-то немного… странно… Возможно, мне это только показалось. Наверное, она была опечалена тем, что ей пришлось все-таки признать мою правоту. Не знаю.

— Тебе нужно было с Иткой все выяснить, а не на дачу ехать, этим делу не поможешь. Давай поезжай к ней сейчас, — снова предложил Ян.

Но Радек не взял ключи. Он лежал неподвижно. Ян положил связку ключей на ночной столик и ободрительно произнес:

— Ничего, дружище, послезавтра полетим снова. Как думаешь, добьемся успеха?

— Должно получиться! — ответил Радек и крепко сжал зубы. В эту минуту он окончательно отбросил мысль поехать к Итке. — Знаешь, нам нужно еще раз во всем разобраться.

Они уселись за стол, разложили на нем свои и Матоуша записки и схемы. Включили верхний свет, закурили. Радек начал первым:

— До высоты десять тысяч метров все ясно.

— Да, — кивнул Ян. — Скорость — тысяча. Будем подниматься на восемьдесят — сто десять метров в секунду.

— Скажем, на сто метров. Конечно, скорость подъема будет снижаться. На высоте пятнадцать тысяч делаем разгон до М-1,35 или М-1,4.

Это напоминало повторение таблицы умножения, хотя и так все было ясно.

— На этой фазе мы достигли только шестнадцати тысяч, — вставил Ян. Его не устраивало повторение таблицы умножения.

— Но какой был у нас угол стабилизатора?

— Шесть-семь градусов, — ответил Владар и прикрыл глаза. Он начал догадываться, к чему клонит Слезак.

— А если мы установим на десять градусов? — выпалил Слезак.

— Мне кажется, это слишком много, — нахмурился Владар.

— Надо испытать. Топлива нам хватит. Сделаем две попытки. При остатке топлива семьсот пятьдесят литров пойдем на базу. Согласен?

Владар молча продолжал курить, потом кивнул:

— Хорошо, давай испытаем. Я согласен. — Не было ясно, хотел ли он сделать приятное другу или сам уже продумал новый вариант.

— Тут только одна опасность… Толстая стрелка, то есть предел маневренной скорости. За ней нужно следить, иначе…

— Хорошо, хорошо, — прервал его Ян. Его волновал вопрос, который он так и не решился задать Радеку: как поведут себя самолеты при установке стабилизатора на угол десять градусов?

Ответ на этот вопрос он узнает в ближайшие дни.

Доктор Данек говорил, что у него соберется небольшая компания. Когда же Итка переступила порог его дома, где он жил в одиночестве, и вошла в просторный, обшитый деревом зал, там было полна народу. С ней здоровались в большинстве своем знакомые ей люди. Одни искренне и с интересом, другие — с плохо скрытым недовольством.

Данек проявил себя человеком широкой натуры: он пригласил всех, кто поздравил его с присвоением ученой степени. А таких оказалось несколько десятков.

Доктор быстро подошел к Итке и взял ее за обе руки. В его глазах она увидела восхищение.

— Вы прекрасны! — прошептал он.

Ей хотелось ответить, что для женщины мало быть прекрасной, надо быть еще и счастливой, но она промолчала. Итке было приятно, что Данек по достоинству оценил ее внешний вид, которому сама она придавала большое значение. Когда она сняла с помощью Данека плащ, ей сразу же сделалось неуютно под внимательными взглядами мужчин. Здесь собралось не менее половины сотрудников госпиталя. Были среди гостей и родственники Данека — пожилые мужчины и женщины, которые вели себя сдержанно и беспомощно оглядывались по сторонам. Итка думала, что Данек представит ее своим родителям, но потом поняла, что их здесь нет. Конечно, это удивило ее.

После Итки пришли еще начальник госпиталя с супругой и Здена. Как только дородная супруга начальника сняла дорогую шубу, Данек пригласил гостей в просторную столовую, посередине которой стоял огромный стол. На белоснежной скатерти сверкал хрусталь. В центре стола возвышались бутылки с вином, цветы и вазы с фруктами.

— Смотри, какая роскошь! — зашептала ей Здена.

Итка в общем была довольна, что оказалась рядом со Зденой. Среди этих людей она чувствовала себя одинокой.

Данек сел во главе стола рядом с начальником госпиталя я его супругой и беспокойно оглядывался по сторонам. В комнате ярко горела хрустальная люстра. Стоял приглушенный гул голосов. Было душно. Итка поймала на себе несколько взглядов Данека. Ее удивило, что при таком множестве гостей он не забывает о ней.

После непродолжительной паузы поднялся пожилой мужчина из числа родственников, постучал ножом о рюмку и вытащил из кармана черного парадного костюма сложенный лист бумаги. Оживление собравшихся сменилось любопытством. Пожилой человек приподнял свои могучие плечи и немножко сгорбился.

«Наверное, хирург», — подумала Итка, заметив у вставшего характерный наклон головы. Мужчина откашлялся и окинул взглядом сидящих:

— Я не стану утомлять уважаемых гостей длинными речами, но все же прошу позволения сказать несколько слов о новом кандидате медицинских наук Петре Данеке.

Кто-то из родственников легонько захлопал в ладоши. Молодые врачи и медсестры несмело присоединились к нему. Данек склонил голову.

— Ну и зануда, — прошептала Здена.

— Ты не могла бы помолчать? — бросила Итка, не отводя глаз от выразительного профиля оратора. Ей показалось, что он чем-то похож на Данека.

Мужчина развернул бумажку и, ко всеобщему удивлению, начал читать свое поздравление на латинском языке. Итка попыталась уловить смысл его речи, но безуспешно. Пожилой пан хорошо владел латынью и говорил быстро. Его своеобразное поздравление казалось старомодным и немного смешным, но в этой старинной столовой со стенами, обшитыми панелями из красного дерева, с камином и высокими окнами перед примолкшими, празднично одетыми гостями оно все-таки звучало торжественно.

— Разреши мне, Петр, — продолжал между тем уже по-чешски родственник, — еще раз поздравить тебя и от имени твоих родителей, которые с радостью ждали этого события, но которых жестокая болезнь приковала к постели, не позволив провести эти счастливые часы в нашем кругу…

— На самом деле все обстоит несколько иначе, — зашептала на ухо Итке Здена. — Старый пан, то есть профессор Данек, уехал с женой, еще когда у Петра начались ссоры с Дагмар.

Итка отмахнулась. Ее не интересовало это. Но Здена продолжала: