Алиса в Замужикалье (СИ) - Халь Евгения

А дракоша меня в сбитые летчики уже записал. Что-то я в этой академии совсем раскисла. Вот что с людьми бывает, когда больше не нужно каждый месяц за московскую съёмную квартиру платить. Совсем булки расслабила в тепле и сытости. А ну-ка, Алиса, возвращайся в тонус! А то тебя жиры в новую жизнь не пустят. В дверь просто не зайдешь. Вдох-выдох, голову наверх, и пошла!

– Эй, люди, ладно, ваша взяла. Сейчас выйду. А вы главное отойдите в сторону, чтобы вас не зацепило ударной волной моей благодарности, – я решительно толкнула дверь и вышла из ванной.

– Ай, ты моя умница ненаглядная! – Доля счастливо засмеялась.

– Ладно, – я достала из ящичка туалетного столика Грим Судьбы и отдала Доле. – Только расскажите в двух словах, почему этот Пак так люто ненавидит людей. В конце-концов, я имею право знать.

– Потоммммму что один из людей жестоко посммммммеялся над промммммашкой Пака, – Милокот хихикнул и ехидно взглянул на Долю.

– Да ладно тебе! – отмахнулась она. – Это выдумки! Пака просто оболгали.

– Вильяммммм никогда не лгал, ммдаа! – возразил Милокот, смешно морща круглый лобик.

– Еще как заливал! Брехал, как сивый мерин этот ваш зубоскал и скоморох! – разозлилась Доля, и из ее рукава посыпались сухие пряники, дробно застучав по полу. – Не гневи меня, Милокот! – топнула ногой Доля. – Про меня тоже много чего рассказывают. И я обязана всем вракам верить?

– Я сейчас дико извиняюсь, потому что понимаю, что не ко времени, но все же не могли бы вы мне объяснить, о чем речь? – спросила я.

– О глупостях! – отрезала Доля. – А ты голову ерундой не забивай. И вообще любопытной Варваре под мостом нос оторвали! Не встревай, девка, куда не велено!

Ничего себе ее несет! А мне, как обычно, никто ничего не объясняет. Как же меня достали пафосные магические снобы, раскиндык… гхм… как там в списке замен? Ага, их поведение не соответствует моим ожиданиям!

– Не обращай внимания! – прошептал Нистар мне на ухо так тихо, что я едва разобрала, что он сказал. – Это ей Милокот напомнил про очень неприятный казус с Шекспиром.

У меня глаза на лоб вылезли. Ну Вильям Наше Всё тут при чем?

– Доля вообще терпеть не может писателей, – продолжил шептать дракоша. – Поэтому среди них крайне редко встречаются богатые и счастливые. Потому что она их старательно обходит стороной. Только если уж сам Фатумор захочет, тогда Доля им дает удачу. А по своей воле – никогда. А все потому, что они часто пишут о богах судьбы и о самой Доле тоже, и всегда не так, как ей нравится. А насчет Пака и вовсе конфуз вышел. Как-то давно, по-вашему в средние века, послал Фатумор Долю помочь влюбленным. А ей понадобилось зелье для этой пары. Она сама зелья варить не любит, ну и обратилась к Паку. Тот все устроил, зелье не только сварил, но и лично вручил сладкой парочке, и влюбленные счастливо соединились. И прожили в согласии много лет. Только историю эту услышал Шекспир, а он был известным шутником, да и привирал изрядно. Ну, он и написал пьесу "Сон в летнюю ночь", где Пак якобы перепутал зелье и вручил его не тем влюбленным. Весь Ковер Миров смеялся, читая эту пьесу. Даже лишенные чувства юмора гигантские горные тролли. Пак обиделся, поругался с Долей. А она так рассвирепела, что даже решила Шекспиру отомстить, и стерла все свидетельства о его реальной персоне. Потому что самого его убрать не могла – он нужен был Фатумору. Так она придумала скрыть его настоящую личность. Чтобы непонятно было, кому же почести за талант возносить. Но с тех пор писателей она просто на дух не выносит. И крайне редко им свои пряники да плюшки раздаёт.

– Ну что же! Приступим, помоляся! – Доля открыла набор Грима Судьбы и выдвинула снизу крошечный ящичек, который я давно заметила, но открывать побоялась.

Она извлекла оттуда две горошинки бежевого цвета, похожие на желе или…

– Это что силикон? – спросила я.

– Не знаю, какой у вас там филикон, – Доля дунула на горошинки, и они начали расти. – У нас это называется пластический Грим Судьбы. Из него лепят то, что нужно добавить. Девкам да мужикам для красоты и удачи часто добавлять приходится, – она подмигнула мне и принялась шептать что-то, прижимаясь губами к "силикону".

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ммммммужикам особенноммммм полезно добавлять, – хихикнул Милокот.

– Молчи, охальник! – зашипела на него Доля. – Ишь, развязал-то язык без костей! Смотри у меня: быстро укорочу, коли понадобится. Так, готово!

Ушатай меня… как же я восхищена! В руках у Доли болтались, постукиваясь друг о друга, четыре вполне симпатичные ноги, обутые  в  мягкие замшевые сапожки. И, главное, что формой они точь-в-точь походили на мои родные.

Доля подошла ко мне, приложила их к моим бедрам, и… ножки приросли. Я повернулась к зеркалу и у меня Ибица сердце перестало… то есть, моему удивлению не было предела. Я превратилась в арахну. И сама Акавиша сейчас бы не узнала во мне свою двуногую подружку.

Милокот вытащил из браслета Доли золотую нить и начал кружить возле меня. Дракоша запрыгнул мне на плечо. Нас окутал золотой кокон, и… мы вышли посреди лесной чащи. Нас окружали огромные деревья с толстыми стволами. Из-за густых крон, что закрывали небо, в лесу царил полумрак. Лишь каркали вдали вороны и тревожно ухали филины.

Прямо перед нами росло самое большое дерево размером с пятиэтажный дом, и с таким толстым стволом, что у его основания легко поместился домик с ярко-зелеными ставнями и дверью. Задней стеной домику служило дерево. На резном крылечке, уставленном цветочными горшками, сидели какие-то странные зверюшки, похожие на плод любви белок и бурундуков.

Едва мы сделали шаг вперед, как деревья справа и слева от домика ожили. Раздался противный скрип. В стволах прорезались сердитые мужские физиономии. Они вытянули вперед руки-ветки и перекрыли нам дорогу. Одно из них, то, что росло слева от домика, даже сложило пальцы-веточки кукишем и, наклонившись, сунуло нам в нос. Ничего себе прием!

– Неласково гостей встречаете, – пропела Доля. – Хозяин-то дома?

– Хозяин гостей не ждет. И вообще не любит, – злорадно проскрипело дерево, что показало нам дулю. – Его величество король лесных холмов заняты и никого не принимают.

– А ты, полкан, за барина-то не решай! – Доля щелкнула пальцами и в ее руках появился огромный поднос, расписанный под хохлому, на котором пыхтел здоровенный ирландский  мясной  пудинг размером с велосипедное колесо, а рядом с ним стоял запотевший глиняный кувшин с шапочкой искрящейся пивной пены.

– Мы гости желанные, долгожданные да с гостинцами щедрыми. Кликни хозяина – он обрадуется. А не позовёшь – на дрова пущу. И в печку Емели брошу. Она много дров жрет, а Емеле лень рубить, вот и подкину ему подарочек.

– Сурова ты, Долюшка! – дверь домика распахнулась и на пороге появился Пак.

Росточка  он был маленького, с кривыми ножками, похожими на засохшие сучки, а физиономия вредная. Чем-то смахивал на лепрекона, только телосложением тоньше. Из-под зеленого колпака торчали длинные ослиные уши. Он улыбнулся и нос картошкой утонул в округлых щеках. Туда же спрятались зеленые хитрые глазенки.

– Заходи в дом вместе со своей свитой, – он распахнул дверь и скрылся в домике.

– У тебя учусь, Пакушка! – пропела Доля, быстро поднявшись на крыльцо.

Я тоже поднялась на крыльцо, чувствуя себя чертовой Красной Шапочкой. Зловредное дерево напоследок показало мне средний палец. Да ушатай… то есть, покарай тебя Судьба! Деревяшка зловредная! Мне очень хотелось ответить ему тем же, но я мужественно сдержалась, лишь презрительно подняла бровь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Молодец, Алиса! Я тобой горжусь, – прошептал Дракоша, оценив мои усилия.

Домик Пака был, по сути, одной большой лабораторией. Единственную комнату почти полностью занимали большие пни, служившие столами, и сплошь уставленные колбами, бутылками, плошками и банками. Вся эта посуда кипела разноцветными жидкостями таких ядовитых цветов, что у меня по спине поползли мурашки.

– Не забыла мои пристрастия. – проворчал Пак, принимая из рук Доли поднос. – Но уверен, что ты не кормить меня пожаловала.