Илоты безумия - Николай Чергинец

— А ведь вы не журналист, вам будет трудно написать.

— Откуда вы это взяли? — попытался шутить Эдвард, чувствуя все. усиливающееся волнение.

— Вы — военный, я это знаю, а в прошлом, триста лет назад, вы были слугой у одного европейского господина. Вы живете на Земле уже пятый раз.

— Что вы говорите? О какой жизни вы говорите?

— О земной. Не пугайтесь меня. Умение видеть человека всего, узнавать, кем он был в далеком прошлом, я приобрела от пришельцев. Они сделали меня такой. Теперь я многое могу. Например, вижу, что вас ждут тяжелые испытания. Вы окажетесь в руках врагов, но судьба будет к вам благосклонна.

Ветер растрепал длинные черные волосы Басимы, они почти закрывали лицо. Эдвард не мог оторваться от ее глаз. Они прожигали насквозь, подавляли волю, подчиняли себе.

Глория, потрясенная этой сценой, чуть слышно переводила, продолжая стоять в сторонке. Басима резко повернулась к ней:

— Ты должна пожалеть его. Он же нравится тебе, ты в него влюбилась…

Все это было сказано таким многозначительным тоном, что даже сломленный Эдвард вопросительно смотрел на Глорию. Глория побледнела и молча слушала.

— Глория, что она тебе говорит?

Глория словно очнулась, повернула голову к Эдварду и попыталась улыбнуться:

— Ничего… она меня ругает за то, что я плохо ухаживаю за тобой.

Эдвард почувствовал фальшь в ее словах, Глория темнила, она не говорила ему правду.

Эдвард посмотрел на Басиму. Та хотела что-то сказать, но, глянув на Глорию, промолчала.

Эдвард сам не свой направился к машине. Глория и Басима двинулись следом.

Они довезли девушку домой и, поблагодарив, сразу же отправились в обратный путь. Теперь, как и договорились раньше, машину вел он. Глория, сославшись на усталость, молчала. Она сидела, закрыв глаза, но Эдвард чувствовал, что она не спит.

Эдвард тщательно анализировал все, что довелось услышать и увидеть. Басима, похоже, говорила правду. Если это действительно так, то он стал свидетелем сенсации. Но волнение постепенно улеглось, и на смену пришли беспокойство и тревога — вечные спутники разведчика. Снова и снова, вспоминая каждую подробность, анализировал он сегодняшний день.

Наконец, понял, что тревога появилась у него в душе, после того как убедился, что Глория проявила неискренность, когда они беседовали с Басимой.

«Почему же она не перевела слова Басимы, когда девушка в чем-то неожиданно упрекнула ее? Когда Басима сказала, что я не журналист, а военный, Глория перевела словно автомат — мгновенно». Раздумывая над этим, казалось, не заслуживающим внимания инцидентом, Геллан все больше приходил к выводу, что необходимо доложить в центр о своих сомнениях.

Эдварда совершенно не беспокоило, что придется рассказывать и о его интимных отношениях с Глорией. В ЦРУ меньше обращали внимания на личную жизнь сотрудника, если она была на виду или он сам не скрывал ее.

Прошло не менее двух часов, пока Глория спросила:

— Ты не устал? Если хочешь, я могу повести машину. Кстати, ты не находишь, что мы проголодались?

— Ты права. Я настолько потрясен рассказом, что даже забыл о еде. Может, пообедаем в одном из придорожных ресторанчиков?

— Я тоже хотела предложить этот вариант. Если мне не изменяет память, то километров через десять мы сможем отдохнуть.

И действительно, вскоре в лучах солнца десятками зайчиков заблестел небольшой комплекс, основными деталями которого были алюминиевые конструкции и стекло.

Внутри ресторанчика было прохладно. Эдвард с удовольствием осушил бутылку кока-колы. Настроение было на нуле, но он понимал, что не имеет права высказывать или как-то проявлять свои подозрения. Поэтому, когда они снова оказались в машине и Глория села за руль, он решил сменить тему:

— Глория, ты заметила, что пропорции лица и глаз у Большого Сфинкса не такие, как у людей?

— О, на это уже давно обратили внимание. Я даже где-то читала, что Большой Сфинкс — это скульптурный портрет космических пришельцев, которые соорудили и Сфинкса, и пирамиды.

— Я слышал, что все пирамиды, храмы, хотя и принадлежат разным эпохам и возведены разными народами, построены там, где приземлялись космические корабли. Раньше люди объявляли эти места священными. Их понять можно, многие легенды, дошедшие до нас, упоминают кометы, летающие группами ракеты. Древние индейские письменные памятники, например «Анналы Куатитлана», полны предсказаний о прибытии на Землю космических кораблей.

— Ты собираешься в Ливане встретиться с профессором Кресом, не так ли?

— Да. Я помню, он однажды писал, что и пирамиды, и многие другие грандиозные сооружения в ряде стран — это информация землянам. А ты не передумала поехать со мной в Бейрут?

— Ну, если ты меня очень попросишь, — рассмеялась Глория и, оторвав одну руку от баранки, погладила Эдварда по колену.

— Тогда решено, едем!

— Когда?

— Через несколько дней. Я должен немедленно подготовить материал о поездке в Асьют. Думаю, он вызовет огромный интерес. Да, Глория, ты не знаешь, что пришельцы оставили Басиме? Помнишь, она сказала, что они подарили ей что-то, но вдруг запнулась?

— Да, я помню, но не успела уточнить, как она вдруг расстроилась, даже меня отругала. Мне кажется, что ты несколько поторопился, когда пошел к машине. Возможно, она успокоилась бы и рассказала все. Но ничего, будем надеяться, что мы еще встретимся с ней.

— Я был бы рад, — Эдвард задумался: «А не захотела ли Басима, чтобы я ушел? Действительно, почему я вдруг направился к машине? Почему перестал расспрашивать ее? Да, да, скорее всего она заставила меня уйти. Как только приеду в Каир, сразу же свяжусь с Центром. Я нуждаюсь в их совете».

Поздно ночью они въехали в Каир. Глория отвезла его в отель, и, договорившись созвониться на следующий день, они расстались.

Геллан от усталости валился с ног, но, приняв душ и переодевшись, решил воспользоваться каналом для экстренной связи.

Он спустился вниз и, проходя мимо портье, вдруг «вспомнил», что забыл кому-то позвонить. Он попросил портье подать ему телефонный аппарат и набрал нужный номер. На другом конце провода ответил женский голос. Геллан спросил:

— Простите, это квартира господина Салеха?

— Нет, надо набрать правильно номер, — ответила женщина.

Извинившись, Геллан положил трубку, покопался в карманах брюк и рубашки, пробормотал: «Черт возьми, где же затерялся этот номер», — и направился к выходу.

На улице было темно и душно. Он прошелся к Нилу, постоял у берега, затем не спеша пошел обратно. Задумавшись, он чуть не столкнулся с молодым арабом. Извинившись друг перед другом, они разошлись. Геллан, погуляв еще с полчаса, направился в отель. Дело сделано. Он успел передать связнику записку, и теперь можно было идти отдыхать.