Циклогексан (сборник) - Александр Громов

– Пункт двести восемь, – тягуче тянул вельбот, – право на эстетические ценности как средство самосовершенствования. Пункт двести девять: право на продление жизни домашнему животному как средству сохранения душевного спокойствия человека…

– А домашнему растению? – спросил я с некоторой надеждой.

– Такого пункта нет.

– Ясно. Давай дальше.

К концу перечня я совсем ошалел. Человечество поработало не зря: триста семьдесят семь гарантированных прав охватывали, казалось, все. В перечне нашлось даже право отказаться от выбора способа смерти для человека, замыслившего самоубийство. Решительно не представляю себе, как это можно осуществить.

– Это все? – спросил я.

– Перечень исчерпан, – подтвердила машина. – Что-нибудь непонятно?

– Да, – сказал я, собирая в кучу растрепанные мысли и ища соломинку, за которую можно ухватиться. – Непонятно. Объясни мне, пожалуйста, каким таким образом мне здесь обеспечивается право на здоровье, если Рыба-Кит жужжит у меня над ухом каждую минуту? Он мне надоел и действует на нервы. А ведь нервничать вредно для здоровья, не так ли?

– Поясняю, – сказал механизм. – Человек, желающий избежать опасности для здоровья, может удалиться от источника этой опасности либо уничтожить его. В случае, если источник опасности не может быть уничтожен, поскольку также является человеком, и если он преследует человека, человек может удаляться непрерывно, сохраняя между собой и источником опасности безопасное расстояние…

– Да ты соображаешь, что говоришь! – закричал я. – Это что же, мне придется все время от него бегать?

– Физическая активность приносит пользу здоровью человека, – сообщил механизм.

Я задохнулся.

– Второй человек, являющийся источником опасности для здоровья первого, преследуя его, также реализует свое право на здоровье.

– Ну вот что, – ядовито сказал я, сдерживаясь из последних сил, – скажи тогда: как мне в этих условиях реализовать свое право на хобби… то есть… это… на время, материалы и условия для занятия деятельностью… в общем, пункт двадцать семь? А? Подумай и скажи, да смотри не задымись от натуги. Умник.

– Какой род деятельности имеется в виду? – последовал вопрос.

– Выращивание конусоидов, – ответил я, предчувствуя свой триумф. – Это растения. Растут в горшках.

– Поясняю, – немедленно ответил механизм. – Человек, удаляющийся от источника опасности, может взять горшки себе под мышку…

Позднее я понял, что был не прав, машина не способна на преднамеренную издевку. Но в тот момент, когдя я прыгал на одной ноге и массировал другую, отбитую о борт вельбота, мне было не до логики. А тут еще явился Рыба-Кит и сказал, что я неправильно дышу, что мой случай (вы подумайте – мой случай!) очень запущенный и что ничего не поделаешь, придется ему заняться мною с самых азов, но это ничего, ибо если правильно заложить основы, развитие парапсихологических способностей пойдет дальше уже само собой. Я впал в отчаяние и весь остаток дня просидел на траве, тупо уставясь в одну точку и согласно кивая, когда мой гуру останавливался, чтобы перевести дух. Мне было все равно.

Решение – и, как мне показалось, удачное, я нашел на следующее утро, когда Рыба-Кит еще спал. Оно показалось мне таким простым и ясным, что я чуть не подпрыгнул от радости. Река! Как-то раз Рыба-Кит сознался, что не умеет, к сожалению, плавать. А по-моему – к счастью!

Осторожно, чтобы не разбудить спящего, я снял одно из пассажирских койко-кресел вельбота. Вельбот молчал: видно, решил, что я имею на это право. Кресло было пухлым и легким – вспененная пластмасса, – но на всякий случай я отделил металлические крепления. Плотик был готов.

Стараясь не производить ни малейшего шума, я собрал свои пожитки, нашел палатку и тихонько вынес вещи из вельбота. Через полчаса на берегу реки высилась скромная горка моего имущества и я раздумывал, что перевезти на тот берег в первую очередь. Разумеется, не конусоиды – их нужно везти последними, мало ли что. А вот палатку, обувь и часть баллончиков – можно.

Раздеваясь, я услышал позади крики и обернулся. С пригорка по направлению ко мне со всех ног бежал Рыба-Кит. Ему не хотелось оставаться одному, он кричал и на бегу отчаянно размахивал руками. Сочувствия во мне он не вызывал. Я усмехнулся, спустил плотик на воду и поплыл. Вода была теплая, ленивое течение медленно сносило меня в сторону. Внутренне я ликовал и даже начал было напевать что-то бодренькое, но тут же глотнул воды, закашлялся и решил ликовать молча.

Плаваю я неважно, а тут еще приходилось толкать перед собой довольно-таки нескладный плотик. Кое-как проплыв около трети ширины реки, я оглянулся. Рыба-Кит был уже на берегу и что-то кричал мне вслед, обильно жестикулируя, судя по жестам – умолял вернуться. Нет уж, дудки. Обидно то, что ко второму заплыву мне, судя по всему, придется готовиться, выслушивая его упреки в бессердечии с самого близкого расстояния, а может быть – как знать? – даже нейтрализуя определенное физическое противодействие – но разве цель того не стоила? Ничего не поделаешь, думал я, работая ногами и отфыркиваясь. Придется быть жестоким.

Он останется один – ну и что с того? Я тоже буду один, по крайней мере до тех пор, пока Рыба-Кит не придумает, из чего сделать плот. Несколько дней одиночества – это именно то, что мне сейчас крайне необходимо. Нет, я не уйду далеко – кто знает, на что можно напороться на незнакомой планете? Мы будем жить у реки: я на одном берегу, Рыба-Кит – на противоположном. Но на ночь я буду отходить от реки подальше, ночью над водой очень уж хорошая слышимость…

Фью-у-уу-у…Плюх! Знакомый уже пауко-ящик приводнился впереди меня с фонтаном брызг, развернулся против течения и заработал лапками, как жук-плавунец. Обычно ящики умеют плавать только по течению, а этот очень старался и пенил воду, как танкер, силясь выгрести, но необтекаемая форма сводила на нет все его потуги. Его медленно сносило. Навряд ли он оказался бы способен меня спасти, начни я тонуть. Наверняка вельбот, как и в прошлый раз, выплюнул его мне вдогонку не затем, чтобы меня спасать, а затем, чтобы реализовать мое право на информацию.

– Внимание, – завел свое ящик булькающим голосом. Вероятно, в голосовое устройство попала вода. – Вы опасно приблизились…

К чему я опасно приблизился, я так и не услышал. В нескольких метрах от меня зеркальная поверхность реки вдруг вспучилась горбом, и из воды, разбрасывая кольцевые волны, высунулась отвратительная треугольная морда размером с три моих плотика и внимательно оглядела меня выпученными, как у лягушки, и такими же холодными глазами. Ящик замолк и повернул к берегу, бестолково шлепая лапками по воде. Я все еще держался за плотик, не осознавая ситуации, когда лягушкоглазая тварь, видимо, удовлетворившись осмотром, взволнованно зевнула, показав глоточные зубы, и без спешки заскользила ко мне, раздвигая воду, как волнолом. Тогда я бросил плотик и поплыл назад что было сил.