Поймите меня правильно - Питер Чейни

Я улыбнулся ей и протянул руку.

— Понял, — сказал я.

— А сейчас я выпью еще один мартини на дорожку, — сказала она.

Я вернулся к стойке, заказал два мартини.

— Смотри только, веди себя пристойно в такси. Потому что, хотя за мной есть кое-какие грешки, я всегда храню верность Ларви… Ну, скажем, почти всегда… Хотя мне страшно любопытно, как это обниматься с коном в такси. А я, между прочим, слышала, что у тебя отличная техника в этом деле.

— Ах, не обращай внимания, золотко, — сказал я. — Все всё врут. Я из тех парней, которые с большим уважением относятся к женщинам. А моим успехам у дам я обязан тем, что от корки до корки прошел заочный курс «Как научиться читать мысли возлюбленной» и, кроме того, бифштекс всегда ем без лука.

А когда я бываю в обществе такой красотки, как ты, я немного нервничаю.

— Оно и видно, — сказала она. — Бедняжка, весь дрожишь! Но мне очень хочется вернуться в Нью-Йорк и чтобы Ларви помог тебе, а потому мне нельзя заявиться перед ребятами с видом «Свобода для всех», а то Ларви бог знает что подумает.

— Не беспокойся, Джуанелла, — сказал я. — Подобная мысль даже не приходит мне в голову. Уверяю тебя, когда в Париже по ночам езжу в такси с такими красотками, как ты, я всегда сижу скрестив пальцы.

— Догадываюсь, — довольно печально ответила она. — Вот чего я и боюсь.

Мы вернулись в отель «Веллингтон» без четверти одиннадцать. Сай Хинкс в восторге от самого себя и от того, что ему удалось заставить ребят выполнить мой план.

Он ломал голову, как ему удастся все организовать. Я посоветовал ему обратиться утром к Варнею в посольство, может быть, у него найдется пара предложений о путях и способах выполнения нашего плана.

Когда мы проходили мимо конторки портье, он помахал нам рукой. Я подошел, и он закатил интересную речугу с ужасно смешным акцентом. Я слушал с широко открытыми глазами.

— Сегодня вечером, мсье, — говорил он, — сюда приходил какой-то человек и спрашивал мсье Тони Скала. Он сказал, что у него есть какое-то поручение для мсье Скала.

Мы сказали ему, что вас сейчас дома нет и нам неизвестно, когда вы вернетесь. Мы предложили ему оставить записку. Он сказал, нет. Он снова придет к вам после полуночи, поговорить с вами.

Я спросил его, что это за парень? Он не знает, известно только, что шофер грузовика. Он каждую ночь привозит фрукты и овощи на рынок. Он сказал, что непременно придет в отель «Веллингтон», как только разгрузит свой лук и прочую ерундовину.

Я сказал о'кей. Как только он придет, пошлите его немедленно ко мне наверх.

Я пригласил Сая к себе в номер выпить по маленькой, и мы проболтали примерно час. Болтали мы о предприятии Ларви Рилуотера и о том, смогут ли эти ребята достаточно быстро справиться с работой.

В самый разгар нашей беседы к нам ввалился портье и этот овощной парень.

Отослав клерка, я предложил луковому парню выпить. Это славный, неотесанный деревенский парень, с приветливой улыбкой на широкой роже. Ему примерно 35 лет, и виски он глотает, как воду. Осушив стаканчик, он начал деятельно вертеть в руках свою кепчонку и через некоторое время извлек оттуда кусочек голубой бумаги. Протянул его мне с широчайшей улыбкой и начал что-то быстро-быстро болтать на своем непонятном языке, можно было подумать; что он сошел с ума.

Я посмотрел на бумажку. Уголок, вырезанный не то из обложки журнала, не то еще откуда-то. С одной стороны бумажка красивого голубого цвета, с другой — внутренней — белая.

На белой стороне довольно неразбочиво, как будто парень, который писал эти слова, ужасно нервничал, была написана по-французски какая-то чепуха.

Я разобрал только: «Мсье Тони Скала, Отель „Веллингтон“, Париж».

Я передал бумажку Саю и попросил француза хоть на минуту помолчать, а он все еще что-то болтал.

— Интересная штука, — сказал Сай, — рассматривая уголок. — Написано карандашом с очень мягким грифелем. — Сай не удержался от того, чтобы не блеснуть своими шерлок-холмсовскими умозаключениями. — В записке говорится следующее: «Если кто-нибудь, кто найдет эту записку, отнесет ее мсье Тони Скала в отель „Веллингтон“, Париж, он получит за это 250 франков».

Я велел Саю переспросить подробнее лукового парня, где он нашел эту записку и вообще, что ему еще известно.

Сай начал рубить по-французски со скоростью не меньше сорока миль в час, потом к нему присоединился и луковый парень, и через минуту у меня в номере завязалась весьма жаркая словесная схватка с барьером раскатистых удвоенных согласных.

Через пять минут оба сразу заткнулись.

— Вот что он говорит, — сказал мне Сай. — Сегодня вечером около десяти часов он выехал из дома и сделал первую остановку в Брионне, где забрал картошку. Как только он выехал из Брионна, то есть примерно без четверти одиннадцать, на главном шоссе, ведущем к Парижу, мимо него промчалась огромная машина.

Машина бешено пожирала километры, как будто за нею гнался сам черт. Парню едва удалось вывернуть свою машину на правую обочину, а то бы они столкнулись. Он остановил машину, высунулся из окна и бросил бешеным туристам пару теплых слов.

И вдруг он увидел, что из окна машины выбросили какую-то бумажку, которая, покрутившись, упала на шоссе. Он решил, что ребята бросили ему десятифранковую ассигнацию за испуг. Он вылез из машины и подобрал вот эту записку.

Он пришел сюда и спросил, нет ли здесь мистера Скала, ему сказали, что есть, и тогда он решил, что у него есть шанс получить несколько франков. Он, конечно, считает, что о 250 франках не может быть и речи, это слишком большая сумма, кто-то просто пошутил, но несколько франков он бы не возражал получить. Что ему сказать?

Я повертел бумажку в руках. Внимательно посмотрел на синюю сторону. Интересный оттенок, где-то я недавно видел такой колер.

И я вспомнил. Эта мысль ударила по башке, как кирпич, упавший с крыши. Я достал бумажник.

— Слушай, Сай, дай этому парню 250 франков. Скажи ему, что он очень хороший человек и пускай он отсюда поскорее убирается.

Луковый дружок исчез. Я сидел и смотрел на кусочек бумажки.

— Ну, я бы сказал, что это слишком шикарная сумма для маленького клочка бумажки, — сказал Сай. Я улыбнулся.

— Слушай, Сай, — сказал я. — Ну-ка, пошевели мозгами. Посмотри каким почерком написано это письмо. Видишь? И это не потому, что оно было написано в быстро идущей машине. В этом случае буквы были бы более аккуратными. А такие буквы получились потому, что тот, кто писал, — он не просто писал его в быстро идущей машине, а ещё и под пледом. Понимаешь?

У него руки были под пледом и он хотел написать эту записку так, чтобы другие ребята, находившиеся в машине, не увидели этого.

Дальше. Письмо не окончено. Дама, которая его писала, хотела еще что-то сказать, но ей это не удалось. Она успела только сказать: «Если нашедший эту записку отнесет ее к Тони Скала в отель „Веллингтон“, Париж, он получит 250 франков».

Потом она хотела написать еще что-то, но не получилось. Когда их машина чуть не столкнулась с грузовиком этого лукового парня, возможно, плед соскочил с ее рук или еще что-нибудь там произошло, и все, что ей удалось сделать, это оборвать уголок и бросить его в окно, пока другие ребята ничего не увидели.

— Что ж, это звучит весьма правдоподобно, — согласился он. — Но откуда ты знаешь, что записку писала женщина? Кажется, ты этой бумажке придаешь очень большое значение.

— Ты чертовски прав, бэби, — сказал я ему. — А поэтому иди скорее и пригони сюда свою машину. Я покажу тебе кое-что интересное.

Мы поехали в Армин Лодж. Там вышли из машины и пошли к двери. Крутом тихо и темно. Я отпер дверь ключом, который мне передал парень Хинкса, и мы вошли.

Сай держал наготове револьвер на случай, если в доме кто-нибудь окажется. Но кругом было пусто. Мы поднялись в комнату на втором этаже, ту самую, где я видел на столе сандвичи и пустые стаканы и где я нашел пистолет.

Я включил свет, подошел к окну и взял кипу журналов. Выбрал из нее тот самый, с дамочкой на обложке.

— Посмотри сюда, Сай, — сказал я. — Видишь, тот же оттенок. Значит, этот кусочек оторван от обложки другого экземпляра, из того, что был в машине.

Теперь скажи мне, Сай, — продолжал я. — Посмотри внимательно на эти журналы. Все они американские, за исключением одного, английского, журнал «Искусство» — единственный французский журнал. Это значит, что парень, живущий в этом доме, не знал французского языка, он читал только по-английски.

О'кей. Тогда зачем же у него был этот журнал, а другой такой же был в машине у них?

— Не знаю, Шерлок, — признался он. — Скажи сам.

Я начал перелистывать журнал «Искусство». Ясно, что тот, кто листал этот журнал, абсолютно не интересовался первыми страницами. Они даже не разрезаны.

Я проверил последние страницы. Ага. Вот оно. В одной из последних страниц был вырван уголок. Это была страница с рекламой, и около одного из мелких объявлений стояла маленькая точечка, сделанная карандашом.