A&B - Tais

видишь? Не понравишься ты ему, он придет однажды и тихо перережет тебе горло, пока ты спишь! И ты никогда заранее этого не узнаешь. Может, он и сейчас рядом, просто мы его не видим.

— Хватит чушь нести! — прикрикнул Бастер. — Глупости это все! Зачем, скажи, ему тебя убивать?

— Надеюсь, что незачем.

— Это уже на паранойю похоже. Ладно, я устал от твоего бреда.

— Не бред это, — недовольно бурчал Ли.

— Еще какой.

Они дошли до развилки. Ли и Бастеру — направо, Араки — налево.

— Араки! — позвал Бастер, перед тем как попрощаться.

— Что?

— Если встретишь его, передай ему нашу благодарность.

— Хорошо.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Так они и разошлись по разным сторонам. Конечно, Араки удивляло отношение Ли, но еще больше удивляло именно отношение Бастера. Это казалось ему совершенно не логичным. Он должен был бояться белобрысого или хотя бы ненавидеть за то, что он с ним сделал. Шрамы на лице пусть и не сильно заметные, но останутся на всю жизнь, а он отнесся к нему с уважением и даже почтением.

«Странно все это. Вот будь он тут, наверняка бы понял, почему так»

Время шло. Январь месяц закончился, наступил февраль. Ударили холода, но погода до странного была сухая.

«Ни единой снежинки за всю зиму»— огорченно думал Араки.

Не то чтобы зима была его любимым временем года, но он считал, что она по-своему красива. И, конечно, грустно было смотреть на серый безжизненный пейзаж вместо ярко-белоснежного. Голые деревья, вечные белые тучи, замершие лужи, хмурые люди. Араки сидел на скамейке возле булочной и дожевывал булочку. Отломив небольшой кусочек, он раскрошил его и кинул на асфальт. Тут же подлетела стая голубей и усердно начала клевать. Он наблюдал за их суетой под своими ногами. В этом не было чего-то удивительного или необычного, но их толкотня за пищу завораживала, словно гипноз. Он и не заметил, как рядом прошел парень с белыми волосами, зашел в киоск, купил булочку с кофе и подошел к скамейке.

— Может, подвинешься? — раздалось рядом.

Араки не сразу признал этот голос и, подняв, наконец, голову, увидел Себастьяна. Он не мог поверить, что перед ним реально Себ. «Он изменился»— пронеслось в его голове. Теперь напротив него стоял другой человек. Нет, это был все тот же Себастьян, но его взгляд, осанка и, казалось, даже внешность были иными. Цвет кожи был более здоровый, хоть все еще и бледный. Исчезли мешки под глазами, да и сам он будто вытянулся. А еще его лицо покрывали свежие ссадины. Над бровью и правой щекой были медицинские повязки.

Удивительно, он так ждал этой встречи, день за днем приходя сюда, и оказался к ней полностью не готов. Он был настолько поражен его таким обычным внезапным появлением, что пропустил мимо ушей его просьбу подвинуться, и сейчас просто сидел и хлопал глазами.

— Ты подвинешься или нет? — ему пришлось повторить.

Со второго раза до него дошло, и он подвинулся на край скамейки. Довольный, что может сесть, Себ расположился на другой стороне скамейки и достал булочку. Он снял перчатки, и Араки с удивлением заметил, что и руки у него были все перебинтованы.

«Что же с тобой произошло?»— подумал Хиро и поздоровался.

— Привет. Я уже начал думать, что ты не вернешься.

— Я, если честно, тоже так думал. — Речь его была такой же, как и раньше: холодной и безэмоциональной.

— Ясно. Что произошло?

— С котом подрался.

— Что же это был за кот? Лев, что ли? — Араки не хотел этого говорить, но вырвалось само собой.

Ответа не последовало. Молча, Себастьян съел булку, запив ее кофе. Понравилась ли ему выпечка, вкусный ли был кофе, было не понятно, на его лице, как всегда, ничего не отразилось. Араки уверен, что он с таким выражением лица может и камни пережевывать. Но кое-что, пусть и запоздало, пока Себастьян спокойно трапезничал, дошло до его сознания — он был рад его видеть. Как верный пес радуется возвращению хозяина, так и он был счастлив его встретить. Разве что хвостом не вилял. Он и не представлял, насколько ему его не хватало. Да, он каждый день искал с ним встречи. Да, он понимал, что хочет его видеть. Но масштабов этого желания не осознавал, и совсем не понимал его причину. «Ну не мог же я, в конце концов, так сильно к нему привязаться за такое короткое время?»

— Я тебя умоляю, какой там лев? Так, дранный кошак, — доев, он таки ответил.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, чем последние два года.

— Я рад.

Себ встал со скамейки и надел перчатки обратно.

— У тебя на сегодня есть планы?

— Нет, а что? — Хиро удивился.

— Прекрасно. Пойдем прогуляемся.

Изумляясь все сильнее и сильнее, Хиро встал и покорно пошел за белобрысым. Они пошли в неизвестном для Араки направлении и миновали несколько густонаселенных кварталов. Хиро несколько раз по пути спрашивал, куда они идут, но Себ отмалчивался. Шли они минут 20 и свернули во двор больницы. «Онкологический диспансер № 88»— гласила стальная табличка около входа.

— Зачем мы сюда пришли? — спросил Хиро, входя через большие стеклянные двери вслед за белобрысым.

— Просто иди за мной.

Они миновали нижний холл, где обычно толпятся посетители, и прошли к лифтам. Выйдя на последнем этаже, они неспешно шли по узкому серовато-белому коридору. По левую руку коридора располагались палаты больных. В каждой палате были прозрачные двери и встроено что-то вроде окна. Повсюду раздавались едва слышные стоны, хрипы вперемешку со звонкими шагами суетливых медсестер по кафелю. Хоть Араки и пролежал на больничной койке больше полутора месяцев, но эти звуки для него были в новинку. Чаще всего в больнице тогда он слышал разговоры, смех или звуки телевизора, а иногда и все вместе, крайне редко это были стоны боли, а если они и появлялись, то быстро затихали после укола обезболивающего. Но тут все будто пронизано безнадежностью, страданиями. Тишина и несмолкающая боль, боль, боль.

— Здесь держат тяжелобольных, оставшихся без ухода родственников. Посмотри на них внимательнее. Как думаешь, что они чувствуют? — Белобрысый остановился напротив одной из палат.

Взглянув в окно, Хиро увидел просторную палату с шестью койками. На каждой лежала женщина. Может, когда они были здоровы, то были совсем друг на друга не похожи, но сейчас он видел шесть сильно похудевших, изможденных женщин. Кожа их была серовато-нездорового оттенка. Губы были ссохшимися и потрескавшимися, а глаза — будто стеклянными без единого проблеска жизни и надежды. Они напоминали живых мумий из старых фильмов. Одна