В тихом омуте - Патриция Вентворт

Эдна Форд как раз разглядывала бледный тоскливый цветок, который вышивала, — он, очевидно, походил бы на мак, если бы не был таким унылым. Она жалобным тоном ответила:

— Когда мы расстались, я пошла в свою комнату, переоделась, умылась, причесалась и выпила таблетку, о которой уже рассказывала. Хотя нет, постойте, скорее всего, я выпила таблетку раньше, чем причесалась. Я еще подумала, что таблетке нужно дать время… Ну вы сами знаете, для чего. Я подумала, что лучше всего будет лечь в постель, когда стану совсем сонной. А то так неприятно лежать и смотреть в темноту.

Мисс Сильвер быстро вязала. Она посмотрела на клубок шерсти и сказала:

— Да, действительно, нет ничего более страшного. Но вам, к счастью, удалось уснуть.

Эдна Форд в ответ перечислила все те ночи, когда ей не удавалось уснуть.

— А затем я, конечно, чувствовала себя ни на что не годной в течение дня, ничего не могла делать. Все валилось из рук. Фактически таким большим домом никто не управлял, за прислугой нужно постоянно смотреть, а я чувствовала себя не совсем здоровой. Однако таблетка подействовала — она подарила мне несколько часов здорового сна. Я проснулась, когда Джоан вошла в комнату и рассказала ужасную новость.

Адрианна выслушала занудную речь Эдны с большим нетерпением, затем повернула голову и резко спросила:

— Джанет и Ниниан, вы оставались в гостиной. Вы были вместе все время?

Ниниан кивнул.

— До половины одиннадцатого, когда мы поднялись. Джанет пошла в свою комнату, а я — в свою. Я спал всю ночь.

— И вы, Джанет?

— Да, я тоже спала.

Адрианна посмотрела через плечо:

— Герти?

Меесон взбрыкнула:

— Не понимаю, о чем ты меня спрашиваешь, но думаю, что подойдет любой мой ответ. Я поужинала, затем поднялась наверх и приготовила ночную рубашку и чай. Я думала, что ты обрадуешься. Затем я послушала немного радио и посмеялась над шутками. Спасибо Господу за то, что мы в состоянии оценить хорошую шутку, иначе что была бы за жизнь! Затем ты пришла, я помогла тебе лечь и ушла к себе.

— Расскажи о том, когда ты в последний раз видела Мэриел.

Меесон вскинула голову.

— Ну разве была какая-нибудь необходимость спрашивать меня, когда я шла, подав тебе кофе! Я встретила ее на лестнице, и она была в ярости! Мэриел обозвала меня сплетницей, потому что я рассказала, как она испачкала платье кофе. А ведь я это ни от кого не слышала. Сплетни — это когда услышал чужие речи. И что же тут за тайна, хотела бы я знать: испачкать платье кофе и пытаться это скрыть! Вот уж глупость! В результате она так сильно кричала, что на лестницу выскочили все: и мистер Джеффри, и мистер Ниниан, и миссис Эдна… Ей нужно было следить за собой, она становится неуправляемой — я так ей и сказала! Да и платье порвала, неаккуратная. И что ей было нужно около пруда, хотела бы я знать! Я спросила ее об этом, и Мэриел, не моргнув, ответила, что ее там не было. Но она была, поскольку мисс Сильвер нашла нити от платья на кустарнике цикламена, я ей так и сказала! И что ей понадобилось в этом неприятном месте? Угораздило же обеих найти там свою смерть!

Меесон замолчала. Стояла тишина, пока мисс Сильвер не спросила:

— Мистер Форд, вы тоже это слышали?

Он устало ответил:

— Они ссорились. И уже не в первый раз. Что же тут удивительного, хотел бы я знать!

— А вы, миссис Джеффри?

— О да. Мэриел так легко выходит из себя. Вы же знаете, что ей трудно остановиться.

— Но вы слышали о том, что она порвала платье у пруда?

— Я слышала, что она испачкала его. Такая жалость — платье ведь совсем новое.

— Но ведь вы должны были слышать о том, как она его порвала?

— Ах, вы насчет пруда? Конечно, я слышала кое-что. Они ведь так громко ссорились. Однако я не могу припомнить, о чем именно шла речь.

— Хорошо, миссис Джеффри. — Мисс Сильвер повернулась к Ниниану. — Я знаю, что вы тоже были в холле. Вы слышали о том, как она порвала платье у пруда?

Мисс Сильвер увидела его прямой взгляд.

— Да, я это слышал.

— Расскажите мне, что вы услышали.

— Меесон сказала, что нити от платья Мэриел были обнаружены на кустарнике цикламена. Мэриел сильно рассердилась и стала кричать, что она никогда в тех местах не гуляет. Меесон настаивала на своем, говорила, что она должна была там быть, иначе там не оказались бы обрывки платья.

— Как вы думаете, это слышали все?

— Я думаю, это мог слышать каждый, если он, конечно, не глухой.

Адрианна подняла руку, на пальце сверкнуло кольцо с аметистом.

— Спасибо. Джеффри, ты единственный, кто еще не успел сказать нам, что ты делал вечером после того, как вышел из гостиной.

Он вздрогнул. Их глаза встретились.

— Действительно, я…

Рука Адрианны упала снова.

— Я не думаю, что ты это сделал. Мой дорогой Джеффри, это судный день. То, что полицейские пока еще не допросили тебя, вовсе не означает, что они не спросят вовсе. Они просто решили отложить это до следующего раза. Тебе в любом случае придется им отвечать. Куда ты шел, когда оставил гостиную?

Джеффри смотрел мимо нее в правое окно. На улице отцветала гвоздика, и, наверное, она сильно благоухала… Но окно было закрыто, и в комнату не доносилось ни единого намека на аромат. Он упрямо сказал:

— Мне кажется, это все бесполезно. Но если вам хочется знать, то я пошел прогуляться.

Эдна, по-прежнему не поднимая глаз от своей вышивки, проговорила спокойным будничным голосом:

— Он ходил на свидание с Эсме Трент.

Глава тридцать третья

Именно в этот момент дверь открылась и вошел мистер Симмонс. Он доложил:

— Приехала полиция, мэм. Там инспектор и начальник. Они спрашивают мистера Джеффри.

— Я спущусь вниз. Поговорю с ними наедине.

Адрианна, глядя на Джеффри, приказала:

— Пригласите их сюда. Пусть поднимутся.

Симмонс вышел.

Все как-то занервничали. Эдна стала шить еще медленнее, мисс Сильвер смотала клубок. В коридоре раздались тяжелые шаги. Снова вошел Симмонс и громко объявил имена прибывших полицейских. Вошли двое мужчин, и дворецкий закрыл за ними дверь.

Адрианна знала их обоих: это были начальник полиции с румяным лицом и инспектор полиции с полуседой головой. У него была очень интересная манера разговаривать — очень быстро, так что за его мыслями едва можно было поспевать.

Она приветливо обратилась к ним:

— Добрый день. Как ваши дела? — И затем: — У нас сейчас, что называется, семейное собрание. Вы можете принять в нем участие. Не желаете ли присесть?

Начальник полиции хотел поговорить с Джеффри с глазу на глаз, однако он быстро понял, что такое же желание было и у самого мистера Джеффри. Поэтому полицейский быстро изменил свое намерение, подумав, что реакция не только этого господина, но и других членов семьи может быть достойна его внимания. Он бросил на всех быстрый взгляд и заключил, что ничего страшного не произойдет, если опрос пройдет при них. Поэтому начальник полиции решил назначить себя председателем этого небольшого семейного собрания, о котором ему сказала Адрианна, и предложил присесть своему инспектору.

— Хорошо, миледи. Поскольку вы все собрались здесь, у меня есть несколько вопросов, которые мне хотелось бы вам задать. Мистер Форд, я прошу вас, присядьте.

Взгляд Адрианны и слова начальника полиции возымели действие. Джеффри сел.

Мартин (так звали начальника), увидев Джанет, спросил:

— Вы та самая леди, которая уезжала из города с маленькой девочкой?

Джанет сказала:

— Да.

Он кратко опросил ее насчет печальных событий предыдущего вечера.

— Насколько хорошо вы знали покойную?

— Всего несколько дней, мы познакомились, когда я приехала сюда.

— Были ли у вас с ней какие-нибудь разногласия?

— Нет.

Начальник полиции кивнул.

— Тогда еще один вопрос. Вы играете в гольф?

— Я не играла уже больше года, а то и двух.

— Можно узнать почему?

— Я работала в Лондоне.

— Посещаете какой-нибудь клуб?

— Нет.

— Вы когда-нибудь говорили о том, что умеете играть в гольф? Может, обсуждали эту тему с покойной?..

Удивленный взгляд Джанет был искренен.

— Нет.

Мартин повернулся к Джеффри.

— Вы играете в гольф, мистер Форд?

Джеффри пожал плечами:

— Я очень плохой игрок.

— Но вы умеете играть?

— Играл раньше, в юности.

— Значит, у вас должны остаться клюшки. Можно их забрать?

— Да, конечно.

— А где они лежат?

— В раздевалке, за дверью в сад.

Мартин взглянул на Эдну:

— Вы играете, миссис Форд?

Эдна оставалась спокойной, ее рука даже не дрогнула, однако шить она перестала.

— Ну я тоже играла, когда была молодой, однако это так давно было… Если бы был большой дом, то тогда… А на улице мне играть не хочется…