Психология лидера - Антонио Менегетти

Во многих случаях защитный механизм может быть полезен в определенный момент, но если он превращается в привычку, то становится убийственным для разумного потенциала субъекта. Защитный механизм вмешивается в момент развития личности, представая как алиби, отклонение, патология, несчастье, фрустрация, невозможность. Разумеется, если внешняя угроза слишком велика (например, находясь под дулом пистолета), то имеет смысл лгать, соглашаться, но, как только угроза миновала, субъект должен вновь стать собой. Однако защитный механизм – который создает стереотип, привычку – срабатывает моментально и всегда одинаково перед лицом любой новой и отличающейся возможности роста. Это подобно тому, как если бы человек жил, запершись в доме, потому что убежден, что снаружи разгуливают сплошные воры и бандиты, тогда как на самом деле за окнами дома ходят нормальные люди, движется мир. Истинно не то, что реально, а то, что субъект думает. Вот почему необходимо изменить сознание, собственную ментальность.

Самосаботаж всегда является результатом комплексуальных или патологических защитных механизмов.

Все привычки, стереотипы, как всегда, происходят из детства, но субъект должен понять, что сегодня он является единственным человеком, отцом, главой в собственном мире. Пока он был маленьким, определенная проблема существовала, страх был оправдан, но сегодня этот страх не имеет никаких логических оснований. Сегодня уже нет тех друзей, отца, священника, системы: есть только субъект как единственный бог внутри себя. Это и есть метанойя: измениться в соответствии с тем, каковы мы сегодня, вместо того чтобы продолжать существовать, основываясь на том, какими мы себя помним, или на том, как следы памяти нашего бессознательного организуются монитором отклонения.

Метанойя означает изменение собственного «Я», или сознания, и приспособление к моменту, который есть ДЗЕН.

12.6. Онтопсихологический взгляд на экономику

Анализируя жизнь любых обществ, и особенно современных, можно констатировать, что экономика является для людей, пожалуй, самым интересным объектом исследований, даже более интересным, чем здоровье или счастье. Экономика представляет собой постоянную индивидуальную, семейную, а затем и общественную проблему, потому что является первым ответом, который необходимо дать на материальном уровне на ряд вопросов собственного тела: что мне есть? что мне пить? где мне спать? есть ли у меня одежда? в безопасности ли я? есть ли у меня дом? то есть речь идет о наиболее сильной соматической потребности во всей психологии человека. Иметь – это глагол, связанный с быть и совершенно точным образом его дополняющий: экономика – это потребность иметь вследствие того, кто мы есть. Действительно, экономика[65], означает: закон поведения для собственной пещеры, ниши, для собственного места, пространства, тела. Экономика становится выразительной в зависимости от степени потребности и способности быть или модуса бытия, присущего человеку. Тем не менее, она всегда является результатом, феноменом, следствием того, что уже представляют собой индивид, семья, малая группа, общество. Это материалистическое выражение внутренних потребностей, причем в дальнейшем материалистические последствия придают уверенность внутреннему модусу бытия. Именно спокойствие обладания гарантирует свободу бытия. Так, монахи или государственные служащие сами по себе бедны, хотя за ними стоит мощная экономика в лице учреждения, которое их защищает.

На основании этих немногочисленных предпосылок можно утверждать, что экономика – это разновидность поведения и, как следствие, может быть также важной наукой. Титулы и деньги – это идеологические ценности, образы безопасности и власти, которые признаются обществом, но не природой, биологией человеческого существа.

Существует четыре уровня или модуса экономики.

1) Функциональный утилитаризм для индивида: связь между человеком и ответами на его психобиологические потребности; на этом уровне первостепенную важность имеет онто Ин-се.

2) Потребность в овладении экономическими, территориальными благами. На этом втором уровне рассматривается человек, владеющий землей: больше пространства, больше уверенности, больше власти.

3) Экономическая покупательная способность. Поведение человека анализируется в социальном контексте: субъект присваивает, приобретает, зарабатывает права на социальные ценности. Сюда входит весь мир денег и их эквивалентов: бриллианты, золото, монеты, чеки, банковские счета и т. д. На этом уровне субъект расширяет собственную территориальную психологию экономической уверенности.

4) Рациональные сочетания трех первых уровней. К четвертому уровню относятся экономические и идеологические интересы правящих групп, обществ, наций, народов, истории. Реализуются сочетания, диалектика или противоречия первых трех уровней в общем, почти интегральном плане человеческого общества.

На всех четырех уровнях первичным является один элемент: человек, индивид, личность.

Эти аспекты необходимы для того, чтобы придать порядок, логику всей экономике. Сегодня наукам тесно в собственных рамках и они устремляются к психологии. Так, Д. Канеман, психолог, получивший в 2002 г. Нобелевскую премию в области экономики, по сути, утверждает, что экономика не является точной наукой и полностью зависит от психологических переменных. В наши дни все крупнейшие банки, газеты, самые прогрессивные журналы по экономике говорят о новой науке – поведенческих финансах[66]. Опираясь на два психологических течения, когнитивизм и бихевиоризм, эта наука стремится познать и понять на основании поведения участников экономического процесса, мелких и крупных акционеров экономики, закон ее развития. Далее на этом строится попытка проникнуть в логику трендовых систем: уловить стандарт, общий способ поведения крупных и мелких финансовых игроков, чтобы получить систему контроля, планирования собственной экономики и современной экономики в целом. В действительности, все это скорее напоминает не психологию, а статистическую реконструкцию. Но ведь статистика фиксирует завершающую стадию различных типов поведения и не объясняет новизну того, что происходит впоследствии, в будущем. Как бы то ни было, банки, работающие на уровне микроэкономики, прекрасно развиваются и зарабатывают огромные деньги в этом контексте.

Общий обзор современной элементарной экономической теории необходим для понимания того, что способна привнести онтопсихология в универсальные исследования, касающиеся экономики, денег и т. д. Сегодня распространена практика обращения к психологам, психоаналитикам, так что вскоре возрастет интерес всех экономистов и политиков к психологии во всех ее проявлениях. В Милане, в Лондоне, в Соединенных Штатах уже становится модным проходить психотерапию для понимания экономики, и даже лучшие факультеты экономики в Италии (в Генуе и Милане) начинают вводить в учебные планы преподавание новой науки, поведенческих финансов, изучающей то, как можно прогнозировать финансы, анализируя поведение мелких и крупных финансовых игроков. Поняв механизмы поведения мелких игроков, можно затем запустить игру, систему сбора денег, а значит, обеспечить большую надежность на четырех вышеописанных уровнях экономики.

В результате анализа, проводимого в рамках поведенческих финансов, было установлено, что всех людей больше привлекает накопление, чем зарабатывание денег: по-видимому, наиболее универсальной и фундаментальной является психология копилки, сохранения собственных благ и богатства. Например, люди предпочитают экономить, а не рисковать, зарабатывать сразу, пусть и немного, а не ждать отдачи от долгосрочных вложений. Так, когда в Италии правительство предлагает населению уплатить определенную сумму для освобождения от налоговых проверок, итальянцы платят, чтобы защитить то, что они уже накопили, однако они не стали бы платить, если бы риск налоговой проверки со стороны государства сохранялся. Таким образом, мелкий акционер склонен платить, следуя логике накопления средств. Люди тратят деньги на то, чтобы сделать лучше свой дом, машину: всякий раз, когда речь идет об улучшении и придании большей надежности уже заработанному, большинство людей согласны пойти на это.

Учитывая вышесказанное, ни крупные финансовые или статистические учреждения, ни оценка или девальвация государственных ценностей ничего не могут гарантировать при применении трендовых систем. В экономике нет точной науки (это доказывает вся история), и потому перед людьми с большими деньгами встает проблема того, как ориентироваться в мире экономики. И тогда в игру вступают так называемые эксперты по экономической информации – жрецы «Сверх-Я», узаконенного в отношении экономики. Между прочим, не следует забывать о том, что многие из этих «крупных экспертов» и профессоров экономики – от Чикаго до Лондона – бедны: они зарабатывают тем, что дают ошибочные советы другим. То же самое справедливо и в отношении психологов. Тем не менее, когда все вокруг теряют деньги, это успокаивает (на миру и смерть красна): это своеобразный коллективный мазохизм, при котором субъект думает, что если он ошибается, как все, то, по большому счету, все у него не так уж и плохо.