От нашествия варваров до эпохи Возрождения. Жизнь и труд в средневековой Европе - Проспер Буассонад

Средневековые феодалы были плохими администраторами, и мало кто из них был способен сам вести хозяйство на своей земле. В то же время они были расточительными и недальновидными. Например, чтобы повысить свои доходы и выжать все, что можно, из земли, которая могла из-за этого стать бесплодной, феодалы – что вполне естественно – старались увеличить количество арендаторов, в качестве платы за аренду господин получал с них больше денег и продуктов, чем мог бы иметь, если бы возделывал свою часть земли сам. Поэтому все сильнее проявлялась тенденция к членению крупных имений на маленькие фермы, которые господин отдавал в аренду крестьянам-держателям. Во Франции и на севере Испании такие фермы назывались manses, bordes, condamines, cabanes, quintanes, meix, colonges, casaux, в Германии hufen и colonicae, в Италии massae, massoilzie, casalini или corticelli. В отличие от вассала, получавшего от четырех до восьми таких ферм, держатель обычно получал только одну, но с экономической точки зрения его услуги и вносимые им платы были более важным доходом. Именно поэтому, как правило, две трети земель усадьбы, особенно в Англии и Италии, обрабатывались свободными или крепостными держателями в виде наделов.

Таким образом, каждое большое имение представляло собой отдельный самодостаточный организм, способный обеспечить потребности одного феодала-землевладельца. Феодал вел жизнь воина и главы государства. Его общественная роль «наследственного жандарма», которая позволяла ему вести в значительной степени паразитическое существование, оставалась возможной лишь благодаря тому, что он владел землей и раздавал ее в качестве феодов и наделов. Феоды давали ему военную силу, а наделы экономическую. В конечном счете феодальная система опиралась на порядок, который в обмен на защиту, часто иллюзорную, отдавал трудящиеся слои общества на милость его праздным слоям, а землю не тем, кто ее обрабатывал, а тем, кто сумел ее захватить.

ГЛАВА 2

Экономический и общественный порядок в сельских областях Запада в раннефеодальную эпоху

Рядом с меньшинством, которое владело землей, существовали миллионы людей, не имевших никаких прав собственности: именно в таком положении оказалась огромная масса сельского населения Запада. Почти непреодолимая преграда отделяла их от сословия землевладельцев. Все крестьяне в большей или меньшей степени были зависимыми людьми (hörigen, как говорили в Германии), все они считались просто орудиями для эксплуатации имения-виллы (villa), потому и назывались вилланами, все считались ничего не стоящими с общественной точки зрения, их уважали только за их экономическую ценность.

Однако не все крестьяне относились к одной и той же категории. Среди них были свободные и полусвободные земледельцы, которые отличались от крепостных и последних рабов. По одну сторону были, если пользоваться французскими терминами, свободные вилланы (villains francs), а по другую крепостные вилланы (villains serfs). Это деление в различных вариантах существовало на всем Западе, кроме Англии, где после нормандского завоевания все вилланы стали одинаково крепостными. Но в Германии свободным вилланам соответствовали свободные земледельцы, называвшиеся freien landsassen, freie hintersassen, и полусвободные крестьяне, вероятно потомки вольноотпущенников-lites предыдущей эпохи (halb freien, meier). В Эльзасе такие же крестьяне – держатели наделов, которые получали землю в аренду и назывались censitaires от названия своей арендной платы cens, упоминаются также и под названием coloni (landsiedeln). Они по своему положению немного похожи на нидерландских laeten, испанских villanos, pecheros и juniores и итальянских coloni sedentes, meinentes и fictaiuoli. Во Франции они составляли очень многочисленное сословие крестьян-земледельцев и назывались roturiers (ruptuarii). Обычно их объединяли с крепостными под общим названием вилланы (villain rustici, pagesii, nativi) или подданные (homines de potestate, hommes de paeste), но их отличали от крепостных, добавляя слово franc, то есть «свободный». Отличительными признаками свободного виллана были, во-первых, личная свобода и, во вторых, наличие у него договора на аренду предоставленной ему земли. В принципе он был таким же свободным человеком, как дворянин, но на деле его свобода была сильно ограничена. Некоторые вилланы, например кастильские juniores, сохранили право менять место проживания, но большинство не имели права покинуть свой надел без разрешения господина. Вилланы не имели ни одного из тех политических прав, которые отличали дворянство от других сословий и возвышали его над ними. Только в очень редких, исключительных случаях кто-то из вилланов получал во владение феод или был посвящен в рыцари. С точки зрения высших сословий между крестьянином-арендатором, даже если он был свободным человеком, и дворянином-землевладельцем не было ничего общего. К свободным и крепостным крестьянам они относились с одинаковым презрением. На практике свободный виллан был почти так же прочно, как крепостной, прикреплен к тому общественному положению, в которое Судьбе было угодно его поставить.

Но все же земля свободного виллана была на одну ступень выше в общественной иерархии, чем земля виллана-крепостного. У свободного было преимущество – договор, которого никогда не имели крепостные. Надел свободного был отделен четкой границей от феода, но не менее четкая граница отделяла его от надела крепостного виллана. Как и феод, надел свободного виллана был у своего хозяина только в пользовании, а настоящим его собственником оставался господин. Некоторые земли – например, в Германии – предоставлялись в полную собственность и без обязанности нести военную службу. Обычно свободные вилланы возделывали свои наделы согласно подлинным или мнимым договорам, носившим разные названия – baux à cens, précaires, mainfermes, champarts и comptants, условия которых могли сильно различаться в разных случаях. Иногда земля предоставлялась на определенное число лет или пожизненно, иногда в наследственную аренду. Иногда виллан по договору становился почти полным собственником своей земли: такой была в Лангедоке постоянная аренда, называвшаяся locatairie perpétuelle, в Лимузенской марке métairie perpétuelle, в Бюже, Савойе и Дофине albergement, на севере Франции и в Бельгии mainferme, в Ниверне и Оверни bordelage, а в Нормандии – феодальная ферма (flefferme). И наконец, существовали арендные договоры, которые связывали владельца и фермера более тесной связью – обеспечивали фермеру не фиксированную арендную плату – cens, а меняющуюся долю (champarf) от годовой продукции хозяйства виллана. Когда владелец поместья приглашал на свою землю крестьян, готовых расчистить ее от леса, он заключал с ними нечто вроде договора об аренде, которая в этом случае называлась hostise; как и в случае champart, он устанавливал для себя меняющуюся арендную плату (cens) за предоставленную землю или дом. Все разновидности вилланских арендных договоров можно объединить в две большие категории. Некоторые из них – précaires, emphythéoses, fieffermes, censives, comptants – гарантировали землевладельцу фиксированную арендную плату и истинное владение землей. Другие – champ arts и hostises – обеспечивали ему определенную часть дохода, как современная испольщина (métayage).

Свободные крестьяне, которые возделывали эти земли, не были обязаны за это оказывать их владельцу почет или нести для него сторожевую службу, но должны были выплачивать ему часть своего дохода в виде фиксированной или меняющейся арендной платы, которая обычно в первом случае называлась cens (по-немецки zins, по-испански pecho, по-итальянски fitto), а во втором champart. Они не были землевладельцами в строгом смысле этого слова: в большинстве случаев земля была у них в бессрочном пользовании; если пользоваться средневековой терминологией, они имели собственность на пользование, но не полную или прямую собственность. В некоторых краях – например, в Эльзасе – крестьянин получал прибыль от улучшений в обработке земли (jus palae, что значит «право лопаты»), если считалось, что их осуществил именно он. Во Франции complanteur совместно с собственником владел землей, на которой разбил свои посадки. Первоначально земля виллана была только пожизненно арендуемым неотчуждаемым наделом, но вскоре договоры и обычаи превратили крестьянской надел в такое же наследственное владение, как дворянский феод. Виллан был настоящим собственником своей земли, несмотря на повинности, которыми был обременен. Большинство свободных вилланов Запада могли передать наделы своим детям как настоящее наследство, заплатив только налог, который во Франции назывался double cens, relief rachat, mortaille, в Испании luctuosa, в Нидерландах и Германии mortuarium, besthaupt или vinicopium. Этот сбор платили наследники, когда вступали во владение наследством. Землю свободного виллана можно было и отчуждать, уплатив за это другие налоги (lods et ventes). Виллан имел право делить ее на любое число частей и обрабатывать как желал, если не был обязан платить champart со своего урожая. В большинстве случаев ему был выгоден фиксированный размер налогов, которые можно было собирать только в установленное время; они состояли в основном из продуктов, выращенных на его земле, и расходы по их сбору господин брал на себя. Дополнительные денежные сборы были малыми. Отдав господину арендную плату деньгами (cens, oublies) или натурой (champarts, agriers, terrages), виллан оставался законным владельцем оставшейся части своего дохода.