Прелестник - Наталья Колобова

И вот, наговорившись с братом, Жаклин хитро сказала:

– Я познакомлю тебя с Мари, но только для того, чтобы ты привез ей в следующий раз что-нибудь.

– Почему же так? – не понял Люсьен, – может, она мне понравится, и я женюсь.

– Нет, не женишься, – уверенно заявила девушка и грустно сообщила: – У нее скоро ребеночек родится, так что не женишься; а она хорошая, добрая. Так жалко ее, право.

Люсьен совсем растерялся. Вот так новости. Но скоро все прояснилось. Жаклин сходила за подругой и, ведя ее за руку, весело говорила:

– Вот увидишь, он тебе понравится, – и представила ее прямо пред очи изумленного Люсьена.

– Это мой брат Люсьен, – щебетала Жаклин, – а это Мари. Знакомьтесь.

Как же так? В разговоре так часто звучало имя ее брата, а Мари и не подумала удостовериться, тот ли это Люсьен или другой. Он, кажется, никогда не говорил о сестре. Мари смущенно опустила глаза и не знала, что сказать. Люсьен, тоже растерявшийся, невольно окинул взглядом ее располневшую фигуру, выступающий живот и остановился на печальном лице. Жаклин не понимала их молчания и в удивлении смотрела то на одного, то на другую.

– Ну, здравствуй, Мари, – наконец выговорил юноша.

– Здравствуйте, сударь, – тихо ответила она и подняла на него затуманенные глаза.

– Жаклин, ты можешь оставить нас? – попросил виконт.

– Хорошо, Люсьен, – согласилась девушка и, не споря, вышла, строя всевозможные догадки.

– Давно ты здесь? – спросил юноша, приглашая ее жестом сесть.

– С ноября. А я не знала, что у вас есть сестра.

– Она скоро уедет отсюда, – сказал Люсьен, что означало: и я тоже не приеду больше.

– Ну вот, теперь вы знаете, из-за чего я здесь, – спокойно говорила Мари.

– А Луи все время говорит о тебе, – вдруг сказал виконт, – он помнит тебя и, по-моему, все еще ждет, что ты вернешься.

– Нет, сударь, я не вернусь. Зачем? У него семья. Мешать им не хочу, и самой так спокойнее.

– Он мог бы позаботиться о тебе. Это ведь его ребенок…

– Он не знает, и будет лучше, если не узнает.

– Но почему? Подумай хотя бы о малыше. Что ты будешь делать? Куда пойдешь? Или ты будешь здесь?

– Я не знаю, сударь. Остались считанные дни. Бог даст, все будет хорошо. Не волнуйтесь за меня.

– Он любит тебя, – в раздумье сказал виконт, – поверь мне. Я хорошо знаю Луи. Ни одну женщину он так не уважал и не ценил. А его семья – одно название. Подумай, Мари, вы оба можете быть счастливы. Рядом с ним ты не пропадешь, будешь, как за каменной стеной. Он все для тебя сделает.

Мари отрицательно покачала головой.

– Не уговаривайте меня, – проговорила она с тихой улыбкой, – я не могу вернуться. И прошу вас, не говорите никому, что видели меня.

Люсьен тяжко вздохнул. Она же настаивала:

– Пожалуйста, обещайте мне, что не скажете Луи. Я знаю, что вам трудно дать такое обещание, вы его друг, но, ради всего святого, обещайте. Поверьте, так будет лучше для всех.

– Хорошо, – твердо сказал Люсьен, – я никому не скажу, обещаю.

– Благодарю вас, сударь.

– Меня не за что благодарить. Могу ли я чем-нибудь помочь?

– Я не нуждаюсь, – просто ответила Мари.

И все же Люсьен выложил свой кошелек и сказал:

– Понимаю, что это не утешение, но возьми.

– Что вы, сударь?

– Возьми, – строго потребовал он, – тебе могут понадобиться деньги и, если что, отправь мне письмо. – Люсьен взял перо и бумагу, лежавшие тут же, на письменном столе, и начеркал несколько строк, затем протянул лист Мари.

– Я очень благодарна вам, сударь, – признательно сказала она, – не знаю, увидимся ли мы еще, но я никогда не забуду вашего участия. Я, может, была бы рада воспользоваться вашими советами, но поймите меня правильно. Не из каприза я отказываюсь и прошу вас молчать. Мне очень жаль.

– Ты хоть иногда думаешь о нем? – вдруг спросил Люсьен.

– Я до смерти буду помнить его, – горячо призналась Мари.

– Я так и думал, – упавшим голосом сказал Люсьен и напомнил: – Так не забудь, если понадобится помощь, напиши, – я сделаю для тебя все, – он поднялся и собрался уходить, а Мари, немного удивленная его последними словами, признательно посмотрела.

Луи всегда затмевал его своим блеском, но ведь недаром же он гордился другом. По сути дела, у Луи не было иных друзей. Настоящим был только Люсьен, и Луи это отлично понимал и не променял бы такого друга ни на кого. Казалось, на что способен этот худощавый, стройный юноша с бледным лицом и темными выразительными глазами, всегда сдержанный, спокойный, порой хладнокровный? Но за дружбу, за честь встанет грудью и не предаст, – эта суровая решимость читалась в его глазах. Не потому ли на первый взгляд бесшабашный Луи держался за него, как за соломинку, в мире лжи и лицемерия. Луи, всегда веселый и легкомысленный, чуял людей, видел, кто настоящий, а кто – так себе; и с тех пор, как дружба накрепко связала его с Люсьеном, никому не давал он в обиду друга. Еще не было человека, который бы их поссорил.

Но почему Люсьен взялся помогать Мари? Из человеколюбия лишь только? Из чувства дружбы? Кто знает. Все, что имело отношение к Луи, он принимал как свое. И как теперь поступить? Сдержать обещание или сообщить, ведь Луи просил, если будут новости, говорить. Сложная была задача.

Люсьен побывал в монастыре еще раз, в июле месяце, когда забирали сестру. Тогда он встретился с Мари, на руках у которой уже был младенец – мальчик. Люсьен пытался убедить ее вернуться, но так ничего и не добился. Она по-прежнему умоляла его не сообщать Луи о встрече и о рождении ребенка, тем более что виконт проговорился и сказал, что у Леоноры на днях тоже родился мальчик. Мари так и осталась при своем и только благодарила юношу за его заботу.

Осенью Люсьену как-то довелось быть в тех краях, и он заехал в монастырь, но Мари там уже не нашел. Никто не знал, куда она уехала. Сказали только, что приехал за ней какой-то старик в карете, и она вместе с ребенком уехала с ним. С тех пор виконт потерял ее след. Не раз приходило ему в голову: верно ли он поступил, не сказав ничего Луи. Маркиз уж наверняка бы примчался в монастырь и уговорил ее. Но, может, Мари была права? Зачем тормошить прошлое? Луи, конечно, позаботился бы о ней, но нельзя забывать о Леоноре и ее матери, которые в каждой хорошенькой женщине, которой Луи улыбнется, подозревали его любовницу. Он и не пытался быть добродетельным супругом и не желал менять своих привычек. Единственным утешением оказался ребенок. Луи, хоть и не жаловал жену, но малыша любил.

«Так пусть все остается, как есть! – решил Люсьен. – Если уж суждено Мари и Луи быть рядом, они встретятся. А нет: никто из смертных не сумеет им помочь. А где же мое счастье? И суждено ли мне оно?» – безрадостно подумал Люсьен, выезжая на осеннюю дорогу, засыпанную сухими листьями.

P.S.: Луи попытался осторожно выведать у Жанны хоть что-нибудь о прошлом своей семьи. А вдруг она знает о тайной любви герцогини Анны? Только Жанна ничего интересного не рассказала. Ее взяли в дом, когда Луи родился. И, чтобы не вызвать у нее излишнего любопытства, маркиз больше ни о чем не спрашивал.

Часть II. Люсьен. Годы 1685–1686

Было около полудня, когда Элен спустилась в залу. Тут она застала Луи, который, лениво развалившись на диване, безучастно потягивал красное вино. Лицо Элен окаменело, впрочем, могла бы и не стараться, потому что молодой человек не обратил на ее появление никакого внимания. Но она, увидев, что никого поблизости нет, и зная, что Анна и Леонора заняты у портного, решила прямо высказать свое неудовольствие.

– Сударь, – предупредительно-холодным тоном отчеканила Элен, – оставьте в покое мою камеристку.

Он не ответил.

– Вы слышите? – настаивала Элен. – Не трогайте Сесиль.

Луи равнодушно поглядел на женщину и тихо проговорил:

– Какого черта? Хотите мне испортить настроение перед дежурством?

– Перестань прикидываться, – рассердилась Элен, – девчонка и недели не отработала, а ты уже лапы распускаешь.

– Она что, жаловалась? – нахально спросил он.

– Я сама видела, как ты ее в углу прижимал.

– Так ей же нравится…

– Замолчи, слушать тебя противно. Жену ни во что не ставишь.

– А она меня ставит во что-нибудь? Шлюха…

– Луи, не смей так говорить о моей дочери! – не на шутку разошлась Элен. – И к Сесиль не подходи. Да что же это такое? Ну ведь ни одной юбки не пропустишь! И в кого ты такой?

– Ну вот что, – поднимаясь, обычным решительным тоном заявил он, – в этом доме пока я хозяин. Вы все живете за мой счет: я вас кормлю, одеваю, на мои деньги вы покупаете побрякушки, а Леонора еще и в карты играет. Но все дела приходится вести мне. Вас даже летом в Куломье не затащишь, – деревня, видите ли. А не будь Сен-Шели да Куломье, вы бы нос не задирали.

– Нечего нас попрекать, – попыталась она возразить, но Луи продолжал:

– И учтите, мадам, слуги здесь тоже за мой счет живут, так что у меня на Сесиль не меньше прав, чем у вас.