Прелестник - Наталья Колобова

18. Ночной разговор

Свадьбу назначили на середину октября. Невесту, конечно, увезли. Молодые могли встретиться в обществе, на балах, поэтому Луи уже заранее представлял себе, как все будут пялиться на них и шептаться, а он должен будет скакать вокруг своей невесты, вместо того чтобы покорять сердца красавиц. К этому добавились переживания иного рода. Не он ли просил матушку приблизить Мари к себе? И что же вышло? Чем ближе девушка была к герцогине, тем дальше становилась от него. Ее, как принцессу на выданье, держали «взаперти». Она вечно пропадала у герцогини Анны: вышивала, читала вслух романы, разговаривала. Благодетельная наставница блюла свою воспитанницу очень строго, но и учила ее многому. Мари разрешалось присутствовать на некоторых приемах, но, понятно, там Луи не мог до нее добраться, даже должен был делать вид, что она совершенно не интересует его, он не замечал Мари, что очень радовало Леонору.

А дома Луи не мог уже так просто поймать ее в галерее и целовать, не обращая внимания на подглядывающих из всех углов любопытных слуг. Нет, такая жизнь становилась совершенно невозможной. Ничего ему так не хотелось, как сжать Мари в своих объятиях. Он вспоминал Куломье и вздыхал: там все было просто и легко, он даже не понимал тогда, как был свободен.

Но Луи не привык отступать от своих желаний и не терял надежды. Как-то ему удалось повстречать Мари совершенно одну. Не теряя ни минуты, маркиз схватил ее за руку и повел за собой.

– Сударь, – пытаясь воспротивиться, в негодовании сказала она.

– Идем же, скорее, идем, – увлекая ее за собой, взволнованно говорил юноша.

– Куда?

– Сейчас увидишь.

Скоро он привел ее в небольшую милую комнатку, где стояли два больших кресла и диван. Луи быстро закрыл за собой дверь и, не давая опомниться Мари, крепко обнял ее и поцеловал. Девушка вырвалась и возмутилась:

– Что вы себе позволяете, сударь?

– Довольно кокетничать. Я так соскучился по тебе, – Луи снова прижал ее к себе.

– Оставьте же меня наконец, – не соглашалась девушка.

– Не бойся, тут никто не побеспокоит нас и никто не услышит, – настаивал он.

– Луи, пойми же, наконец, что между нами все кончено, – строго сказала она, и тогда маркиз выпустил ее.

– Что значит «кончено»? – не понял он.

– О боже, – выдохнула Мари, – если нас кто-нибудь увидит вместе…

– Нас никто не увидит, – заверил маркиз.

– Я обещала твоей матушке…

– Прекрасно! Не думал я, что все так обернется. Но разве мне ты ничего не обещала? Вспомни, что говорила ты мне в Куломье?

Мари спрятала глаза.

– Ты говорила, что любишь меня, – напомнил маркиз и, взяв ее за подбородок, заставил посмотреть на себя. – А сейчас ты уже забыла это?

Мари молчала.

– В Куломье ты была гораздо сговорчивее.

– Хочешь сказать – доступнее, – мрачно заметила она.

– Какая разница? Ты была настоящей там, в Куломье. А теперь ты станешь такой же задавакой, как наши светские дамы, и мне это не нравится.

– Опомнись, Луи, через какие-нибудь три недели ты женишься…

– Вот именно, поэтому нет оснований терять драгоценное время.

Он заинтересованно оглядел ее. Кажется, она похорошела. И прическу ей сделали, и платье красивое надели.

– Что это вы так смотрите на меня? – недоверчиво спросила девушка.

– Да так, думаю, что прежде мне было проще тебя раздеть. Мари залилась краской и, обидевшись, изъявила желание уйти.

Но маркиз не пускал.

– Мари, давай просто поговорим.

– О чем?

– Довольно, неужели ты будешь всю жизнь на меня дуться?

– Много чести… будем считать, что ты прощен, Луи, можешь не беспокоиться.

– Я не могу не беспокоиться, Мари, я люблю тебя.

Девушка с негодованием возразила:

– Не произноси этих слов, ты оскверняешь их.

– Как же мне сказать? Как выразить?

– Никак. Ты не знаешь, что такое любовь, Луи. Разве ты не понимаешь, как ужасно все то, что ты выделываешь? Разве можно так поступать?

– Как? – искренне удивился маркиз.

– Любить можно кого-то одного. Когда любят, других не замечают. А ты… ты ломаешь мне жизнь, разве не понимаешь?

– Да я делаю все, чтобы устроить тебя в жизни, глупая. Если бы ты была мне не нужна, я бы не говорил с тобой, отослал бы в деревню или уволил – и дело с концом.

– Так увольте, сударь, увольте, я буду вам благодарна.

– Ты сама не знаешь, что говоришь. Я знаю, что ты любишь меня, Мари. Зачем упрямишься?

– Ну вот что, Луи, я тебя не люблю. Все, разлюбила, разочаровалась. Я любила человека с добрым и понимающим сердцем. А бессовестного развратника я никогда не могла полюбить и не полюблю. Так что можешь дать мне расчет.

Луи смотрел на нее несчастными глазами, а вид у него был, как у побитой собаки.

– Зачем ты так, Мари?

– Ты сам хотел, чтобы я сказала…

– Я же пропаду без тебя, слышишь? Что со мной будет без тебя? Это же так просто. Ты любишь доброго и понимающего человека? Только рядом с тобой он человек, только с тобой. Без тебя ему ничего не останется, как сделаться скотиной.

Мари сочувственно взглянула на него, и ее сердце оттаяло. Девушка заговорила мягче:

– Луи, ты запутался. Разберись в себе, определись. Меня-то ты за что наказываешь?

– А у меня полная определенность. Теперь ничего не остается, как жениться на Леоноре и терпеть в своем доме тещу (да-да, она останется с нами). Пойду на службу – что же тут неопределенного?

– А я?

– Ты же не хочешь быть со мной.

– Мое положение ужасно, Луи. Ты даже не представляешь. Если бы было куда уйти… но я здесь, зачем? Чтобы быть участницей этого безобразия? Ты и Леонора, ты и Элен. А я? Я призвана утешать тебя? «Спасать» от жены и тещи? А потом? Что потом? Молчишь. Ты и сам не знаешь.

– Да, Мари, ты права, однако одно я знаю точно: нам нельзя друг без друга, иначе мы оба пропадем.

– Почему?

– Ну… может, ты и выкарабкаешься, а я… меня словно в болото затягивает. Я ничего впереди не вижу, а без тебя совсем мрачно.

– Не знаю, верить ли тебе, Луи.

Она сделала шаг к двери. Маркиз не препятствовал. Мари вдруг обернулась. В ее глазах сияло что-то иное, прежнее, а не та угрюмая обреченность, которая появилась с того самого дня… Девушка быстро подошла к Луи, порывисто обняла и поцеловала в губы. И, словно испугавшись самой себя, выскользнула из комнаты, так что изумленный Луи несколько секунд еще слышал ее торопливые шаги.

Он не пошел с ней, чтобы кто-нибудь случайно не увидел их вместе, а подождал немного в комнате, думая, каким же образом взять эту крепость, вновь ставшую неприступной.

А Мари теперь никак не могла успокоиться. Луи взволновал ее, как прежде, пробудил затихшую было тоску. Но она же пообещала его матери быть от него подальше, да и ей самой нужно ли вновь бросаться с головой в пучину страсти?

Думая, что Луи оставит ее теперь, Мари ошибалась, потому что ее отказ ничуть не покоробил галантных устремлений юноши.

Мари жила теперь в отдельной комнате, и все у нее было свое: и уютная кроватка, и красивый туалетный столик, и большое овальное зеркало… Потушив свечи, она легла спать, все еще размышляя о своих девичьих бедах. И вдруг раздался какой-то шорох. Мари приподнялась и вгляделась в темноту. В следующий миг кто-то оказался возле кровати, и послышался шепот Луи:

– Не пугайся, это я.

– Боже мой, что вы тут делаете?

– А это нужно объяснять? – удивился маркиз и в одно мгновение оказался рядом.

– Ты погубишь меня, Луи…

– Молчи, – коротко произнес он и слегка прикрыл ей рот ладонью, – ты нужна мне, я люблю тебя.

Луи не был настроен на долгие препирательства и приготовился сломить любое сопротивление. К счастью, Мари поняла это и уступила его настойчивости. Она в тайне была рада ему, ведь сама никогда бы не решилась на такую дерзость.

Но Луи пришел не только для того, чтобы развлечься. Ему хотелось кое-что сказать и уяснить для себя.

– Мари, как мы будем жить дальше? – спросил он, когда страсти поутихли, и Мари, склонив голову ему на плечо, не скрывала своей радости, что они опять вместе.

Вопрос заставил ее насторожиться. Не хотелось думать о печальном.

– Если б мог, я бы на тебе женился, – продолжал маркиз.

– Никто бы тебе не позволил.

– А я бы и не стал спрашивать.

– Так нельзя, Луи, без благословения родителей. Да и не важно это. Ты женишься на Леоноре.

– Ты все-таки чудачка. Нельзя без благословения – что за ерунда? Матушка держит тебя, как монашку, а после свадьбы, боюсь, отправит еще куда-нибудь.

– Я не буду мешать вам с Леонорой, – серьезно сказала девушка.

– Мешать? – Луи чуть не засмеялся, – ты меньше всего мне мешаешь. Пойми, глупенькая, мы с Леонорой не интересуем друг друга. Это обычный формальный брак.

– И дети тоже формальные? – спросила Мари.

– Какие дети?

– Которых она родит.

– Хороший вопрос. Еще где бы взять уверенность, что ее дети будут моими?

– Я отдаю себя воле Бога, – рассуждала Мари, – и тебе советую сделать то же самое.