Фотографическая карточка - Голи Смарт

Еще одно обстоятельство тревожило ростовщика: его сопернику Герберту Моранту сопутствовал успех. Кодемор располагал несколькими векселями молодого человека и думал, что тот скоро попадет к нему в лапы; но, к его огромному удивлению, мистер Морант расплатился по векселям в срок и не изъявил желания выдавать новые.

Из разговора с миссис Фоксборо Кодемор узнал, что полиция уже не считает ее мужа преступником. Ростовщик был расстроен: он находил для себя выгоду в том, что Фоксборо обвиняли в убийстве. Кодемор решился зайти к Стертону и выведать, что думают в Скотленд-Ярде о тех сведениях, которые предоставил знаменитый портной.

Стертон находился дома или, правильнее сказать, в своем магазине. Жил же он в прелестном доме в Вест-Кенсингтоне. У него было много слуг, верховых лошадей и лошадей для экипажа, французский повар, шотландский садовник и оранжерея. Его сыновья учились в университете, и хотя они отличались большей консервативностью взглядов по сравнению со своим отцом, гораздо меньше благоговели перед лордами.

Кодемора тотчас провели в просто меблированную комнату, устроенную за магазином, где Стертон, сидя за столом, отвечал на письма, которые ему приносили каждое утро.

— А, это вы, — проговорил он лениво, — прошу садиться. Дайте мне две минуты, я сейчас закончу и буду готов побеседовать с вами.

Через несколько минут портной бросил перо и, развернув свой стул, спросил Кодемора:

— Ну, что такое?

— Что вам сказали в Скотленд-Ярде? — без всяких предисловий поинтересовался ростовщик.

— Вам нечего беспокоиться; вашего имени я не упоминал, да и мое они обещали не разглашать, если, конечно, не возникнет необходимость — но это маловероятно. Я видел сыщика Ашера, который ведет это дело; он сказал, что мои сведения могут оказаться очень полезными, но показания, вероятно, мне давать не придется. Кроме того, он попросил меня никому больше об этом не говорить.

— Мне сообщили, что полиция предполагает, будто не Фоксборо совершил это преступление. Это правда? Что думает Ашер на этот счет?

— Право, не знаю, — ответил Стертон, — как мне кажется, Сайлас Ашер не расположен делиться с кем-либо своим мнением до тех пор, пока не найдет убийцу. Он может говорить с вами любезно и совершенно откровенно, но его истинных мыслей вы все-таки не узнаете. Мне, например, приходится встречать самых разных людей; снимая мерки с фигуры человека, волей-неволей меришь и его душу. Есть такие клиенты, которые не знают, чего хотят, и их вы можете убедить во всем. Есть и другие — они опять же не знают, чего хотят, но вечно подозревают вас в чем-то, когда вы стараетесь им помочь. Есть и третий тип — им, страшным телом и душой, ничем невозможно угодить. Встречаются и такие клиенты, которые терпеть не могут что-либо примерять, не любят заказывать, а берут все готовое… Наше искусство великолепно, и еще придет время, когда оно будет признано таковым, когда начнется великое слияние всего, тогда несомненно… несомненно!..

Тут портной-демократ запнулся: речь опередила мысль. Такое часто случается с нашими законодателями и объясняет внезапные паузы в их выступлениях.

Понятия, по которым жил Кодемор, отличались чрезвычайной узостью, но он был человеком практичным. Ростовщик изумленно вытаращил глаза на своего разглагольствующего приятеля, и если бы его мысли можно было выразить словами, то они звучали бы примерно так:

«У всех людей есть свои недостатки. Слабость человеческой организации, доведенная до крайности, называется безумием. Если бы я не знал, что Стертон — человек деловой и практичный, я удивился бы, почему его близкие до сих пор не заперли его в сумасшедший дом, раз он несет такую чепуху».

— Значит, этот Ашер не говорил вам, что Фоксборо не виновен в преступлении? — спросил наконец Кодемор.

— Нет, а почему это пришло вам в голову?

— Кажется, я читал об этом в газетах, — небрежно бросил ростовщик в ответ, — и потом я не совсем понял то, что вы мне рассказывали о Скотленд-Ярде.

— По-моему, я вполне ясно выразился, — возразил Стертон. — Ашер не объяснил мне ничего. Он был очень разговорчив, когда я молчал, но становился нем как рыба, когда я раскрывал рот. Я ничего не знаю о позиции Скотленд-Ярда.

— Мне любопытно было узнать, что там думают о предоставленных вами сведениях, — сказал Кодемор, вставая, — и успокоило ли это вашу совесть.

— Чем скорее вы поймете, что я намерен поступать по-своему, тем лучше, — резко возразил Стертон, — мне нетрудно начать дела с кем-то еще.

— А если я расскажу кому-нибудь о наших деловых отношениях? — спросил Кодемор.

— Тогда я вас погублю. Как же вы глупы! Неужели вы не понимаете, что такие мелкие капиталисты, как вы, всегда зависимы от крупных, — спокойно заметил Стертон. — Обо всех известных людях моей профессии говорят, что они дают взаймы деньги своим клиентам, хотя это делают не все. Вы не можете причинить мне вред, любезный Кодемор, а я непременно вас погублю. Я держу в руках такие ниточки, о которых вы и понятия не имеете.

— Я не желаю ссориться с вами, — возразил ростовщик, — но если вы идете наперекор моим выгодам, то я хочу знать почему. Ладно, давайте сменим тему. Что там Морант? Расплатился с вами? Выкупил свои векселя?

— Кажется, это он соперничает с вами за руку мисс Фоксборо? Он бросил нас, а это обычно указывает на то, что человек принялся за дело…

И Стертон опять пустился в разглагольствования. Не известно, понимал ли он сам, что именно хочет сказать. Разговор стал слишком глубокомысленным для Кодемора. Он решил, что говорить больше не о чем, нечего больше узнавать, и простился с портным. Ростовщик вышел от портного несколько ошеломленный. Он понял, что Стертон гораздо более тверд и настойчив, чем он полагал.

Кодемор решил не заходить в контору и прямиком направился в свои апартаменты. Поднимаясь по лестнице, он увидел, как клерк по имени Тим выходит из его спальни.

— Что вы здесь делали? — грозно спросил ростовщик.

— Я ходил узнать, дома ли вы. Какой-то Смитсон желает вас видеть.

— Где его карточка?

— У него не было карточки.

— Хорошо, пусть войдет.

— Этот господин уже ушел, но зайдет через час — так он сказал, когда узнал, что вас нет дома.

— Как же он узнал, если вы сами только что это выяснили?..

— Я догадывался, что вас нет, и так ему и сказал, а он не хотел ждать, пока я проверю…

— Послушайте, приятель, зачем вы так бесстыдно лжете? Ведь вы знали, что я ушел.

— Конечно, сэр, но я не знал, вернулись ли вы.

— Клиенты, которые приходят ко мне, всегда посылают карточку, — заметил ростовщик.

— А этот не послал! — сердито возразил Тим.

— С какой же стати вы искали меня в спальне?

— Я не искал; я заглянул в вашу гостиную и, не обнаружив вас там, побежал наверх. Дверь была отворена, и я заглянул внутрь. Так как вас там не оказалось, я решил, что лучше затворить дверь.

— А я готов поклясться, что вы выходили из спальни, когда я вас увидел.

— Может быть, я и переступил порог одной ногой. Мне очень жаль, если я сделал что-то не так, мистер Кодемор, но этот господин очень хотел вас видеть, а я, право, не знал, дома вы или нет.

— Хорошо, хорошо! — ответил ростовщик. — Но помните: если я опять увижу вас наверху, вы лишитесь места, а рекомендации я вам не дам.

Тим ничего не ответил и быстро удалился.

«Что этот лгун делал в моей спальне?» — думал Кодемор, входя в гостиную и закуривая сигару.

XXVIII. Мистер Морант знакомится с мисс Хайд

Когда Филипп пришел на другой день в Дайк, миссис Фосдайк радушно приняла его.

— Искренне поздравляю вас! — воскликнула она. — Вы не представляете, как вы меня обрадовали! Я всегда хотела этого всем сердцем!

— Я полагаю, Бесси все вам рассказала? — спросил Филипп.

— Все, — ответила миссис Фосдайк, — и теперь я понимаю, как я мучила бедняжку своими расспросами о ее прошлом. Но это была не моя вина, хотя в моем возрасте уже не должно перекладывать вину на других.

— Всем прекрасно известно, кто настоящий виновник, миссис Фосдайк. Но где же Бесси?

— Она сейчас придет, я просила ее оставить меня с вами на несколько минут. Я знаю вас так давно, Филипп, и вы всегда были моим любимцем, потому я хотела сердечно вас поздравить. Бесси будет для вас хорошей женой.

— Рад слышать это, миссис Фосдайк. Даже если отчим мисс Хайд действительно окажется отъявленным негодяем, жестоко было бы мстить за его злодеяние девушке, которая даже никогда не видела его.

— Я совершенно согласна с вами. Я очень ее люблю, и хотя, разумеется, все еще трепещу при мысли о ее родстве с этим ужасным человеком, все-таки, Филипп, надеюсь, вы не думаете, что я могу быть несправедлива к Бесси.

«Однако не так давно вы были к ней несправедливы!» — подумал Филипп и склонил свою красивую голову.