Восхождение богов (СИ) - Пар Даша Игоревна "Vilone"

Тууле это удалось.

— Мы почти приехали, имей терпение, — говорит она и вскоре мы оказываемся в черте города в удивительно тихом и уединённом районе вдали от раскуроченных кварталов и залитых вином площадей. Здесь, на своей небольшой территории, разместился небольшой особняк, обсаженный липами, от которых исходил пряный и чуть горьковатый аромат.

Закралось нехорошее предчувствие, когда вышедшие из особняка слуги помогли преодолеть ступени высокой лестницы, впуская внутрь. Дверь позади закрылась со скрипом, опуская спокойную полутень на спящий дом.

Управляющая что-то тихо говорила Тууле, пока я осматривалась, с тревогой подмечая всё более и более очевидные детали, говорящий, что это за место.

— Здесь живут дети, — прошептала я.

— Да, кэрра. Сейчас тихий час, они спят, — негромко подтвердила управляющая, поправляя очки.

Я заметила сложную конструкцию у массивной лестницы наверх. Прежде уже приходилось видеть такие.

— Особенные дети, — добавила сухо, и Туула опустила руки на мои плечи, отчего я вздрогнула, слушая вкрадчивый голос:

— Зачем притворяться, когда обе знаем, какие именно дети живут здесь. Их пытались вывезти из города, некая Фейрис Амори даже напала на стражу, когда их пытались задержать. Женщина жизнью заплатила за бесчеловечную попытку похитить моих детей. Мерзавка наверняка желала получить за них выкуп. Говорят, её семья лишилась всего после разгула тёмной магии. Таким образом она пыталась поправить свои дела.

А ведь я плохо думала о Фейрис. Считала её меркантильной и не заслуживающей моих подопечных. А она пыталась их спасти.

Проглотив нервный узел, я облизнула пересохшие губы, готовясь к тому, что грядёт.

Туула отослала управляющую и помогла мне подняться на второй этаж в общую спальню. Здесь было ровно восемнадцать кроваток со спящими детьми всех возрастов. За прошедшие месяцы я не забыла ни о ком из них, и могла только надеяться, что их не тронут. Что они переживут спустившийся на землю ад. Я ошиблась.

— Что ты собираешься делать, Туула? — спрашиваю тихо, когда она прикрыла за нами дверь и взмахом руки укутала помещение в золотой саван, пропитав детские лица пыльцой.

— Говори громко — они не проснуться, пока я не захочу, — ответила она, воркуя над маленькой золотоволосой девчонкой со старой куклой в руках. — Я хочу лишь одного — сыграть в игру. Дворцовые интриги наскучили, желаю новых развлечений. Да и тебе пора встряхнуться, а то ты подозрительно тиха и спокойна.

— И что это будет?

Выйдя на середину комнаты, Туула по-театральному развела руки в стороны, как бы охватывая каждого ребёнка, говоря:

— Я хочу испытать твоё милосердие, милая Селеста. Хочу узнать границы, за которые ты не сможешь переступить. Узнать тебя так, как никто другой. И эти дети помогут в этом, — Туула больше не улыбалась. Она смотрела с какой-то суровой злостью, хищнической ухмылкой, голодом в глазах. — Это простая игра. Жизнь ребёнка в обмен на воспоминание.

Я тотчас недоверчиво хмыкнула, хмуря брови.

— Это шутка? Что ты имеешь виду?

— Я выбираю воспоминание, и ты мне его отдаёшь. Откажешь — и один из детей умрёт.

Видя, что я всё ещё не понимаю, она с усмешкой уточняет:

— Воспоминание за ребёнка. Всё просто.

— Так объясни ещё раз, потому что я не понимаю! — кричу в ответ, ударяя по подлокотнику кресла. — Что ты хочешь от меня и детей?!

Тогда вечная подошла ко мне, спускаясь вниз и кладя руку поверх моей, доверительно глядя в глаза:

— Ты всё правильно поняла. Добровольно отданные воспоминания в обмен на жизни драгоценных детей. По одному за каждого.

Я прикусила нижнюю губу. Тепло её руки холодило внутренности, вызывая глухую злость. Это и правда игра жизнями. Глупая, жестокая, служащая лишь целью позабавиться надо мной. В отместку за всё, что говорила. За непокорность. Хотя, не думаю, что Туула поступила бы иначе, будь я безвольной и кроткой. Скорее наоборот, игра бы уже давно началась и к сегодняшнему дню от меня ничего бы не осталось.

— Хорошо. Какие воспоминания тебе нужны?

Она восторженно захлопала в ладоши, вскочила как подпрыгнула и вернулась обратно в центр комнаты. По мановению её руки из постели выплыл маленький мальчик, безвольно свесив руки вниз. Туула поставила его горизонтально и обняла, взъерошив тонкие почти прозрачные волосы.

— Начнём с него. С этого милого мальчика, у которого в живых осталась только старшая сестра, работающая подавальщицей. Она так тяжело трудится, чтобы когда-нибудь забрать Тима, и нередко расплачивается телом за своё место в шикарном ресторане. Шутка ли — серая драконица с белыми пятнами на боках! Она мечтает вырваться из этого места, но как же Тим? Нигде больше ей не видать работы, разве что окончательно стать шлюхой. А вот если мальчик умрёт — она обретёт свободу. И денег хватит, чтобы уехать из опостылевшего города, в котором потеряла всю семью. Хочешь облегчить ей жизнь? Дай ему умереть. Или отдай воспоминание… о первой встречи со своим возлюбленным. Хочу увидеть, каково это — влюбиться, — мечтательная поволока окрасила её радужку в золото, а на щеках проступил лёгкий румянец.

Мальчишка сквозь сон что-то простонал, хмурясь и она отпустила его, оставив на месте, словно он восковой экспонат в музее.

— Ты хочешь, чтобы я отказала или согласилась? Хочешь это воспоминание или хочешь увидеть, как Тим умрёт?

— Меня устроят оба варианта. А тебе какой ближе?

Мне потребовалось время, чтобы обдумать её слова, прежде чем ответить.

— Жизнь его сестры не важна. Это было её решение. Её выбор. Не его. Он может оставаться здесь и, когда вырастет, получит лучшее будущее. Смерть же — конечна, — я сглотнула, спотыкаясь о холод её застывшего лица. — Отдав воспоминание… я его забуду?

Она утвердительно кивнула и как бы перетекла ко мне, вновь опускаясь вниз и прикладывая руки к моим вискам.

— Постарайся вспомнить как можно больше деталей. Остальное придёт следом.

Я сидела на дереве и боялась смотреть вниз, слушая его голос. На моих глазах соль от пролитых слёз, сердце уходит в пятки, но почему-то его слова успокаивают, и я слезаю вниз, увлекаясь и раскрываясь как птичка. В полутьме не видно глаз, но я знаю, что они самые добрые во всём мире. Что он тёплый и большой, что он хороший. Предчувствие бо́льшего толкнуло меня поцеловать…

Я ахнула, задыхаясь от нахлынувших эмоций. Перед глазами серый туман, а в памяти прогал. Чем больше думаю, тем чётче вырисовывается бальный зал и Артан, напугавший своим видом. Он напугал меня, потому что мы встречались раньше. Но теперь не помню встречи. Просто не помню. Не помню даже почему он вызвал такие странные эмоции. Почему я испугалась?..

Только покопавшись в памяти, отыскала, как мы говорили о той ночи в парке. О разговоре в лесу, о том, как я ловко взобралась на уступ своей комнаты. Но эмоции исчезли. Растворились в голове вечной.

Туула, закатив глаза, будто пробовала деликатес: облизывала губы, прикладывая руку к щеке и мечтательно глядя вверх, говорила:

— Такая нежность, свежесть… это было восхитительно! Жаль, ты больше не помнишь. Хорошее воспоминание. Невинное…

По мановению руки мальчик вернулся обратно в кровать, и одеяло накрыло Тима, заботливо подоткнувшись у тонкой шейки. Ребёнок глубоко вздохнул и погрузился в сон.

— Ладно, давай посмотрим, что ещё вкусного в тебе есть?..

И мы продолжили. За каждого Рори, Павла, Надин, Сенку и остальных я расплачивалась воспоминаниями об Артане. Во мне оставались только слова, а память уходила в туман, окрашенный золотистыми красками. Я забыла, как мы впервые поцеловались, забыла прогулку по набережной, рассталась с днём свадьбы, нашим первым разом и возвращением в Сатуральские долины. Туула безжалостно забирала всё, что имело значение, проницательно угадывая самые важные моменты нашей любви. Я могла только радоваться, что таких моментов было больше восемнадцати. Но самые ценные утрачены навсегда.

Вечная разжирела на них и вела себя, как обожравшийся сметаной кот. Она ласкала свою голову, прикладывая руки к потяжелевшей груди и низу живота. Девушка потягивалась, разгоняя сладкую истому, и загадочно улыбалась, подтрунивая над моей болью в попытках отыскать хотя бы крупицу потерянного. Она потешалась, рассказывая детали, которые больше не несли в себе эмоций. Сухие факты. И я подспудно понимала, что Туула могла и соврать, приукрасить, изменить картинку, просто чтобы поиздеваться надо мной, упиваясь властью.