Ревизор: Возвращение в СССР 8 - Серж Винтеркей

И это не самоуверенность, это уверенность на опыте моих выступлений в Святославле. Люди в Москве те же самые, просто немного испорченные жилищным вопросом, как говорил классик.

* * *

Рафаэль Карапетян был расстроен и раздавлен. Какая-то важная и очень красноречивая шишка увела после выступления Галию за руку, и та была этим очень довольна. Надо срочно навести справки, что это за тип Павел Ивлев! Но и без этого он чувствовал, что потерпел поражение. У этого Пашки явно все схвачено получше, чем у него. Одна одежда чего стоит — все новенькое, и все явно импортное, это какие же деньжищи надо было потратить! Или, еще хуже, какие связи иметь…

Он злился на полное невнимание к себе со стороны Галии — но только теперь понял, в чем истинная его причина. Он, племянник доцента, считающий, что у него все схвачено — жалкий неудачник на фоне этого пацана… Понятно, что она и не могла смотреть на него никак иначе, чем с сожалением, когда он к ней подкатывал. Как стыдно-то!

И ведь ничего не поделать — как вот такого вот догнать и обойти? У него, небось, с рождения золотая ложка во рту и настоящие связи, не такие, как у его дяди.

Рафаэль принял решение — к Галие ему лучше больше не приставать. И, возможно, нужно будет даже извиниться перед девушкой. Не так он в нее и влюблен на самом деле, чтобы получить серьезные неприятности от ее парня, с такими крутыми связями, если она ему пожалуется. Да и дядя может пострадать из-за его глупостей. Хоть бы еще не пожаловалась… Нет, точно, надо извиниться и стать милым и предупредительным. Авось, пронесет.

Глава 19

Москва

Комнату решил поискать поближе к Горному институту, чтобы Галие недалеко ездить было на занятия. Поспрашивал в группе, порекомендовать мне знакомого маклера, так, чтоб не кинул. Естественно, у тех москвичей, кому уже немного доверял.

Витя подогнал мне мужичка, который помогал его тете однушку на двушку поменять. Интересный такой дедок, Геральд Моисеевич, хитрый взгляд и всё время улыбается. Всё расспрашивал меня, кто именно мне его рекомендовал.

Попросил его подобрать несколько вариантов, чтобы было из чего выбрать. На следующий день позвонил ему, и он надиктовал мне несколько адресов.

Первую комнату я сразу отмёл. Хоть она и расположена близко, и просил хозяин не много. Мне хозяин квартиры категорически не понравился.

Пятидесятилетний щекастый мужик открыл нам дверь, одетый в старые треники и майку-алкоголичку. Очень удивился, что пришли парень и девушка. Маклер ему говорил только про девушку. Когда я объяснил ему, что жить будет только девушка, он успокоился и повёл нас смотреть комнату. Шкаф, кровать-полуторка, всего метров десять. Более-менее нормально. Но мне не понравилось, что на двери нет никаких замков, даже щеколды.

— А можно я щеколду с внутренней стороны поставлю? — спросил я, неожиданно повернувшись к хозяину.

— А? — не сразу оторвал он масляные глазки от Галии.

— Так, пойдём отсюда, — схватил я подругу за руку, и мы покинули эту сомнительную квартиру.

В следующем адресе трёхкомнатная квартира. В средней комнате жил хозяин. Маленькую комнату он предлагал Галие. А большую комнату занимали какие-то мужики, не то двое, не то трое. Как уверял хозяин, они всё время работают, приходят только спать. Их не видно и не слышно.

То ли три, то ли четыре мужика в квартире и одна Галия. Я даже смотреть эту комнату не пошёл.

А третий адрес меня порадовал. В двухкомнатной квартире бабушка-божий одуванчик. Приветливая и улыбчивая.

— Степанида Андреевна, — представилась она. — Ты одна будешь жить? — радостно спросила она Галию.

— Одна, одна, — ответил я.

Ну, эта точно не будет к Галие приставать, — решил я.

Мы осмотрели комнату. Уютненько. Шторки на окнах, цветочки на подоконнике. Не то, что в первых двух квартирах. И Галие тут понравилось.

Мы обсудили денежный вопрос, я заплатил за месяц вперёд, и мы поехали за вещами, предупредив, что сегодня же заезжаем. Чемодан Галии уже перекочевал ко мне в общежитие, у бабушек она оставила только несколько своих вещей. Их потом заберем.

Сразу сделал звонок маклеру из автомата, сообщил, что выбрали одну из предложенных им комнат. Предложил сразу рассчитаться с ним. Договорились о встрече на завтра.

Приехали к Степаниде уже в девятом часу. Не успели мы вещи разложить, как в комнату вошла хозяйка и уверенным тоном велела мне уходить.

— Не понял. — с удивлением посмотрел я на неё.

— Здесь правила, — вдруг строго заявила прежде такая приветливая бабушка-божий одуванчик. — Парней не водить. В десять часов отбой. Я чутко сплю, после десяти по квартире не шататься.

Так, так, так. Деньги, значит, вперёд получила, теперь можно и характер показать.

— Что, даже в туалет ночью встать нельзя? — с ухмылкой спросил я.

— Перед сном пусть сходит, — отрезала бабуля. — Собирайся и уходи, — велела она опять мне.

— Ох, не хотел я это делать… Но, похоже, придётся заявить в милицию, что тут кое-кто нетрудовыми доходами живёт, — сказал я, а сам внимательно наблюдал за её реакцией.

Вдруг она в тандеме с участковым работает. Но нет. При словах «нетрудовые доходы» у неё зрачки сузились, и она зло посмотрела на меня.

— Давайте, не будем ссориться, — поспешил я разрядить обстановку. Не хватало ещё настроить хозяйку против Галии. — Давайте, попробуем друг другу пользу принести. Худой мир лучше крепкой ссоры. И кстати, от моего присутствия в вашем доме очень большая польза может быть, — показал я на болтающуюся розетку.

* * *

Тарас задержался в институте, у коллеги был день рождения, посидели после пар символически за рюмочкой чая. Как-то разговор перешёл на прошедшую на днях лекцию, что читал сын Тараса. Тут же перешли на обсуждение парня. Тарас был очень доволен, просто купался в отблесках славы своего отпрыска.

И вообще, с тех пор, как дети поступили учиться, у Тараса огромный камень с души упал. На самом деле, он не считал себя плохим отцом, он всегда помнил и заботился как мог о своих многочисленных отпрысках. Очень сильно его беспокоила дальнейшая учёба детей после школы. Если бы все были, как старшая дочь Инна… Это же надо! Выучилась на врача! Уже работает. Замуж за офицера вышла, малышку такую славную родила… Но она всегда была очень рассудительная, в Домрацких.

А остальные святославские дети Тараса рассудительностью не отличались от слова совсем и ничего кроме опасений и беспокойства у него не вызывали. И внезапно, вроде, всё стало налаживаться. Пашка в МГУ умудрился поступить. Тимур в военное училище в Рязани. Удивили парни! Неожиданно, но очень приятно. Прошло уже почти два месяца. Постепенно тревога отпустила, и Тарас расслабился. Уж одну младшую дочку он как-нибудь выучит и в люди пристроит. Благо, что уродилась красавицей. А умной девушке быть не обязательно…

Из приятных раздумий Тараса вывела коллега. Ему пришлось подойти к телефону.

Звонил приятель Антон, комендант из общежития. Пригубивший коньячка Тарас расслабленно поздоровался с другом.

— Слушай, я на всякий случай, перестраховываюсь, — сразу извиняющимся тоном заговорил Антон. — Тут у твоих девчонок какая-то склока на днях была на повышенных тонах. Пацан твой прискакал и Галию из общаги увел. С чемоданом.

— С чемоданом? — удивился Тарас. — Куда же они ушли?

— Почём же я знаю…

— Ладно. Спасибо, друг! — ответил Тарас. — Я, наверное, заеду к вам сегодня.

Они попрощались, Тарас положил трубку. От былой расслабленности не осталось и следа. Что там случилось? Хотелось домой, поужинать и пораньше лечь спать. Но придётся заехать в общежитие. Всё выяснить.

Он застал в комнате одну Диану. Она лежала на койке, отвернувшись к стене. Когда он вошёл, она резко повернулась, посмотрела, кто пришёл, и опять отвернулась, не сказав ни слова.

— Что дверь не заперта? — спросил Тарас. — Галия скоро вернётся?

Диана молчала, отвернувшись.

— Диана! Я с кем разговариваю? — начал терять терпение Тарас. — Повернись ко мне лицом!

Диана нехотя повернулась, но не встала.

— Где Галия? — строго спросил Тарас.

— Откуда я знаю! — воскликнула наконец Диана, вставая. — Я что, ей нянька?

— Что у вас произошло? — настойчиво спросил Тарас.

— Тебе какое дело?

— Ты как с отцом разговариваешь? — возмутился он.

— Как хочу, так и разговариваю. Какой ты мне отец? Отцы своих дочек любят и жалеют.

— А я тебя не люблю, что ли? Не жалею? В Москву привёз, в институт пристроил. Комната блатная, вдвоем без