Ревизор: Возвращение в СССР 8 - Серж Винтеркей

третьего сорта, по факту в некондицию идёт высший и первый сорт, а третий остаётся. — Райкомовский внимательно изучал мои выкладки. — Примитивная схема, — добавил я. — Но рабочая.

Все молчали.

— Спасибо. Я возьму это, — сложил мои бумаги Иван Николаевич. — И это, — он взял со стола отпечатанный отчёт Борщевского и бросил на того взгляд, которым при необходимости можно было бы дыры прожигать.

Кирилл втянул голову и исподлобья посмотрел на меня.

Да… Что-то теперь будет.

После ухода представителя райкома Самедов объявил собрание Прожектора закрытым, поблагодарив всех за работу и сказав, что все, кроме Борщевского и меня, могут быть свободны. Присутствовавшие уходили с явной неохотой, кидая на нас заинтересованные и встревоженные взгляды. Всем явно было любопытно знать, чем закончится вся эта история.

А Самедов молодец, — мелькнула у меня мысль. — Продемонстрировал выдержку и неплохие управленческие навыки. Не стал устраивать разбор полетов перед остальными членами Прожектора. Опытный руководитель.

Когда за последним ушедшим закрылась дверь, Самедов повернулся к нам с Кириллом:

— Это что сейчас произошло? Что за чехарда с докладами? Почему ты, Павел, получив какие-то сведения, не поставил в известность руководителя команды? — наехал он лично на меня. — Захотел лавры самого бдительного комсомольца получить? Так не делается. Мы все работаем как команда! У нас единоличников нет!

— У меня и в мыслях не было претендовать на какие-то лавры, — спокойно возразил я ему, — я работал в команде, собирал информацию, анализировал. И, кстати говоря, результаты своей работы руководителю я представил…

При этих моих словах выражение лица Самедова сразу изменилось. Первая версия произошедшего, появившаяся у него в голове, провалилась. Он обернулся к Кириллу.

— Ты видел отчет Павла? — резко спросил он его.

Кирилл кивнул, не поднимая глаз.

— Почему не принял к сведению? Не использовал в общем отчете группы? — в голосе Самедова смешались раздражение и удивление.

— Я не думал, что там что-то важное. Он ведь с первого курса. Что он может знать! — начал сбивчиво объяснять Борщевский.

— То есть ты намеренно проигнорировал информацию, собранную членом твоей команды? — в голосе Самедова послышалась сталь. — Даже не проверив ее? Только потому, что он первокурсник?

Кирилл при каждой фразе начальника все глубже втягивал голову в плечи.

— Такого больше не повторится, — пролепетал он.

— Я назначил тебя руководителем группы. — продолжал распекать его Самедов. — Решил, что ты достаточно опытен и способен проявить себя как ответственное лицо. А ты подвел и меня, и всю свою команду. Позволил усомниться в качестве работы «Прожектора комсомола». Настоящий руководитель умеет слушать подчиненных, правильно оценивать и использовать их способности для общего блага. То, что сегодня произошло, недопустимо, и показывает, что ты со своей командой еще не сработался. Я прощу тебе эту осечку на первый раз, но, если что-либо подобное произойдет в дальнейшем, о дальнейшем участии в Прожекторе можешь забыть. Ты хорошо меня понял?

Кирилл кивнул.

— Павел, молодец, что разобрался с информацией с фабрики. У тебя определенно хорошие способности в экономике. Впредь, если будут возникать ситуации, подобные сегодняшней, когда тебе есть что сказать, а кое-кто не способен это оценить, — Самедов, сделав паузу, снова зыркнул на Борщевского. Тот нервно сглотнул. — Подходи сразу ко мне. Прожектор должен работать слаженно, как единое целое.

Я кивнул, подумав, что теперь ой как непросто мне будет с Кириллом, который будет подозревать, что я, чуть что, побегу сдавать его «папочке». Восхитительная перспектива вырисовывается, блин. С другой стороны, невелик начальник. Перетопчется. Нечего было мою информацию с таким надменным видом на лице в сторону откидывать.

Выйдя вместе с Борщевским из зала заседаний, увидел в конце коридора Леху со Светкой и Машей, примостившихся на подоконнике. Не стали уходить, видимо решили узнать, чем дело кончилось. Сделал им знак не подходить пока, а сам повернулся к Кириллу. Надо выяснить с ним отношения, не откладывая, по горячим следам. Пока он не начал гадости про меня на каждом углу рассказывать.

— Извини, что так вышло, — сказал я примирительно. — Я не мог эту информацию утаить. Речь ведь о хищениях социалистической собственности. Сам понимаешь, это уголовное дело.

Кирилл немного опешил от этой фразы. Явно ожидал, что я сейчас буду куражиться над ним, показывая, насколько я круче. Уже небось решил, что я на его место нацелился. Ну, в принципе, вот эта должность мне не помешает, это верно. Чтобы не зависеть при проверках, с моим опытом, от точки зрения много воображающего о себе пацана, которого опытные махинаторы, на самом деле, легко могут вокруг пальца обвести. Но демонстрировать это открыто пока не стоит. Так что буду косить под рьяного и немного наивного первокурсника, радеющего за дело коммунизма и всеобщей справедливости.

— Да я тоже не прав, — выдавил из себя Борщевский. — Надо было внимательнее твои таблицы изучить, не торопиться с выводами. Ты, если какие мысли теперь будут возникать по нашим расследованиям, сразу ко мне иди, будем обсуждать, — торопливо добавил он.

— Конечно, — я энергично кивнул, — я и не собирался через твою голову никуда обращаться. У нас отличная команда, сработаемся.

Кирилл немного расслабился и одобрительно кивнул. Мы с ним попрощались, пожав друг другу руки, и я пошел к изнывающим от любопытства друзьям.

* * *

Галия как в замедленной съёмке наблюдала, как Диана выбежала из аудитории, а однокурсники разбирали обнаруженные у неё в сумке ручки.Наконец, всё встало на свои места. Галия не сходила с ума всю последнюю неделю, не проявляла чудеса немыслимой неопрятности и невезучести. Всему нашлось объяснение. Да эта засранка не только ручки воровала, но и одежду ее пачкала! День прошел, как в тумане. Галия первые несколько часов не могла толком оправиться от шока. Она никак не ожидала от Дианы такого поведения. Уже привыкла считать ее чем-то вроде младшей сестры, которой у нее никогда не было. Очень горькое разочарование!

Вечером Галия и Диана остались одни в комнате общежития. Галия сидела за столом и пыталась заниматься, но ничего не лезло в голову. А Диана лежала на койке, отвернувшись к стене и периодически шмыгая носом. Обе девушки молчали. Нарастало напряжение.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — наконец, строго спросила Галия, вставая и подходя к Диане.

Та громко всхлипнула и села на кровати.

— Хочу-ууу! — зло прокричала она сквозь рыдания. — Я ненавижу тебя-яяя!..

Здрасте, приехали! Галия растерянно смотрела на неё.

— Что я тебе сделала? — ошарашенно спросила она Диану.

— Ничего не сделала! Вот именно! Ничего не сделала, чтобы тебя парни любили! Почему так? Кому не надо, тех любят? — рыдала Диана.

— Ты что? Как это, мне не надо, чтобы меня Паша любил? Мне очень надо…

— А Рафаэль⁈

— Что Рафаэль? Он меня не любит.

— Да-ааа⁈

— Да. Он за мной охотится.

— Как это?

— Так. Разве это любовь? Сама подумай. Добиваться человека, не считаясь с его желаниями… Я ему сколько говорила, что у меня парень есть? Что я не хочу, мне не надо. А ему всё равно. Разве это любовь?

Диана села на стул возле стола и затравленно смотрела на Галию.

— Я его люблю-ююю! — вдруг опять заревела она.

— Только этого не хватало, — опешила Галия. — Влюбилась в красавчика… Да, он кроме себя никого больше не любит! Зачем он тебе?

— А-ааа… — ревела Дианка. — Люблю-ююю…

— А как же Леша? Он же за тобой везде бегает, как ниточка за иголочкой?

— Да пошёл он! Он мне не нужен! Ходит за мной, чуть слюной не капая, и мямля, разве это парень! Достал!

И она снова заныла, как капризная девочка лет десяти, которой мама не хочет давать конфету. Галия потрясенно смотрела на нее. Вот и как можно быть настолько инфантильной?

Подумав, что истерика затягивается, она налила воды Диане и вложила чашку ей в руки. Та, захлёбываясь от сотрясающих её рыданий, пыталась попить. Потом швырнула чашку в Галию с криком: «Ненавижу тебя!» и снова рухнула на кровать. Ну хоть промахнулась, и чашка просто разбилась о стену.

Больше разговора в этот вечер у девушек не получилось. Диана игнорировала любые попытки Галии поговорить с ней, злобно глядя в ее сторону. Утром Диана ушла на занятия первой, поднявшись ни свет, ни заря. А Галия обнаружила на своей одежде, приготовленной для института, очередное пятно. Так больше продолжаться не может, — решила она. — После занятий поеду к Павлу.

* * *

После занятий поехал к Сатчану. Секретарь его, только завидев меня, тут же помчалась