Он. Она. Другая (СИ) - Султан Лия

-Такая смерть - подарок. Не болел, не страдал, просто уснул и ушел. Время его пришло, значит.

-Молодой ведь еще, семидесяти нет, - причитает сестра свекра.

-Аллах призвал его к себе, пока он спал, - отвечает та самая бабушка, одетая во все белое. Цвет ее наряда говорит о том, что она совершила хадж. От того и называют ее “Мехрим-хаджим”.

Посидев немного со свекровью, встаю и иду на кухню, узнать, чем я могу помочь. По правилам, в доме усопшего не готовят, но едят. Блюда приносят соседи, они же могут помочь обслуживать гостей. В такие дни назначается “старшая по хозяйству” - активная и бойкая женщина из числа родственников или соседок. Она руководит процессом на кухне, встречает гостей и разруливает бытовые вопросы. Сейчас на себя все обязанности взяла Зухра-хэдэ, что живет напротив. Ее сноха Лейла сегодня по подхвате.

-Сабина! - восклицает Лейла, когда я вхожу на кухню. - Проходи, дорогая!

-Как ты? Как дочка?- интересуется она, разливая по большим пиалам “аткян-чай” (уйгурский чай с молоком и солью).

-Нафиса в садике. А с работы я отпросилась.

-А мне на работу после Рождества, так что я пока здесь помогу, - слегка улыбнувшись, говорит Лейла.

-Чем мне помочь?

-Надо разнести по комнатам чай.

-Хорошо, - с готовностью подхожу к столу.

-Сабина, иди сюда, - зовет Зухра-хэдэ. За ее спиной стоят мои бывшие золовки.

Подхожу ближе и вижу в руках женщин белый платок, сложенный треугольником.

-Сними свой, повяжу тебе этот, - командует Зухра.

-Но я уже не келин в этом доме. Не близкая родственница, - растерянно смотрю то на нее, то на сестер Таира.

-Рахилям сказала, чтобы я тебе белый одела.

-Папа тебя любил, как дочь, Сабина, - говорит Надира. - Все это знают.

Стягиваю с головы свой платок и наклоняюсь. Зухра покрывает волосы белой тканью и туго завязывает под хвостом. Когда она выходит из кухни, спрашиваю Надиру:

-А где Таир?

-Решает организационные вопросы. Папу увезли в морг на вскрытие, полиция приезжала, сказала: такой протокол. Вот Таир теперь ездит по инстанциям. Обещали, что после обеда отдадут тело.

По нашим традициям, тело покойного должно провести ночь в своем доме, а на следующий день, до полудня умершего нужно похоронить. На кладбище едут только мужчины, а женщины остаются готовить поминальный обед. Раньше мы накрывали стол в доме: сначала для женщин, затем для мужчин. Сейчас для этого есть большие залы в кафе, потому что обычно на поминках собираются двести-триста человек. Чем больше, тем лучше.

-Ясно, - коротко отзываюсь я, и больше о бывшем муже не спрашиваю.

Несмотря на рабочий день, люди все идут и идут, чтобы выразить соболезнования. Все же дада был “жигит-биши” - главой местной уйгурской общины и уважаемой. Приезжают мои тетя, дядя, Ирада, Шамиль и Бахар - еще один двоюродный брат. Сестра сидит недолго, потому что ей еще за Нафисой в садик ехать. Вечер они проведут вместе, пока я не вернусь.

–Ты правильно сделала, что пришла, Сабина, - тихо говорит чон-апа. Она у меня очень деятельная, строгая, но справедливая. Таира, Надиру и Фирузу знает с детства, так как много лет дружит с моей свекровью. Именно чон-апа познакомила нас. И когда Таир ушел к другой, она его возненавидела. -Я тобой горжусь.

-Я по-другому не могла, - отвечаю, сдерживая рыдания.

-Я знаю, - гладит меня по спине.

-Девочки, ой что творится! - на кухню с улицы заходит двоюродная сестра Таира - Рано (ударение на о - прим.авт).

-Что такое? - удивленно вскидываю брови. Вид у нее возбужденный.

-Пришла новая жена Таира!

-Как? - Лейла застыла с половником в руке, а я оцепенела.

-Как жена? - дрожащим голосом переспросила.

-Да, - тихо отозвалась Рано. - Ты не знала? Он же женился прямо перед Новым годом.

-Нет…я не знала, - тошнота подкатывает к горлу.

Тетя в гневе шепчет ругательства на родном языке, а я останавливаю ее, положив ладонь на ее руку.

-Не надо, - смотрю на нее отрешенно. - Мы развелись. Он свободный человек.

-Ты хоть и говоришь так, но у тебя на лице все написано, - замечает чон-апа. Как же так? Я ведь каждый день твержу себе, что надо жить дальше.

-Все нормально. Правда.

-Это правда? Она пришла? - Надира негодует.

-Да, - подтверждает Рано. - Стоит на улице. Сейчас зайдет, наверное.

-Правда, да? - вслед за старшей сестрой на кухню залетает Фируза.

-Правда-правда. Зачем пришла? Он ее привез? - сокрушается старшая золовка, глядя на Рано.

-Нет, кажется одна.

-Что будем делать? - Фируза кусает губы.

-Здравствуйте.

Мы все оборачиваемся на тихий, незнакомый голос. В дверях стоит та самая Элина - новая жена Таира. На ней закрытый пуловер, широкие брюки и темный платок, который она машинально поправляет. Она красива даже без макияжа от того, что черты лица очень яркие. Неудивительно, что он влюбился в нее.

Мы встречаемся с Элиной взглядами и я не вижу той уверенности на лице, которая была в торговом центре несколько недель назад. Кажется, ей неловко, непривычно, страшно. Потому что придя сюда, она встретила не просто прохладный прием. А вообще никакой. По глазам вижу: Эля поняла, что оказалась на моей территории. Может, даже пожалела о том, что пришла. Но пока именно я - единственный человек, с которым она знакома, и поэтому цепляется за это. Эля слегка кивает мне, а я смотрю на нее, не моргая. Скольжу по ней затуманенным взором и подмечаю золотое обручальное кольцо на пальце. В ушах звенит до глухоты. Опять давление поднялось, наверное.

Молчание затягивается, воздух на кухне густеет, становится душно. Элина шагает вперед и подает руку Надире.

-Меня зовут Эля. Я приехала выразить вам и вашей маме соболезнования.

-Таир знает? - строгий, холодный голос хэдэ даже меня пугает.

-Нет, - тушуется женщина. - Это мое собственное решение.

Надира несколько секунд ничего не говорит, но буравит гостью недобрым взглядом. Мне даже становится жаль ее, потому что она явно не ожидала, как женщины семьи Искаковых воспримут ее самодеятельность. Элина молчит. Видимо, прокручивает в голове возможные сценарии.

-Рано, проводи ее к маме, - не прерывая зрительного контакта с новой келин, дает указания золовка.

-Но хэдэ, - встревает Фируза.

-Пусть выразит соболезнования, раз приехала.

Растерянная Рано выходит вперед и жестом показывает гостье чтобы она шла за ней.

-Как же так, Надира? - качает головой моя тетя. - Ты ничего не скажешь? Не сделаешь?

Сестра Таира тяжело дышит, сжимает и разжимает кулаки - нервничает и вероятно, не знает, как разрулить ситуацию.

-А что я могу сделать? - повернувшись, вопрошает она с нотками отчаяния в голосе. - Прятать мы ее уже не можем. Все и так все знают, но молчат. Раз уж пришла придется ее принять.

-И платок белый на нее наденешь? - не останавливается тетя.

-Нет.

-Ну хоть так, - ворчит чон-апа.

Я разворачиваюсь к раковине и резко включаю кран. Не рассчитала, напор оказался слишком большим и струи забрызгали кофту.

-Черт, - выключаю кран и тут же впиваюсь зубами в нижнюю губу.

Почувствовав на себе женские взгляды, схватила кастрюлю, в которой мы сделали чай, поставила под воду и выдавила на дно “Фейри”.

-Сабин, - подойдя сзади Фируза обняла меня за плечи и поцеловала в щеку. - Прости, мы не стали тебе говорить. Мы сами узнали только два дня назад. Он нам позвонил.

-Сестренка, - с другой стороны встала Надира. - Он не стоит твоих слез. Он дурак, и я с ним поговорю.

Помолчав и проглотив накатившие слезы, просипела:

-Я не о нем плачу, а о папе.

-Ассалам алейкум, - этот голос вмиг привел меня в чувство и парализовал.

-Уалейкум ассалам, - рявкает моя тетя. - Душно стало, пойду обратно.

Она направилась к двери, демонстративно окинув бывшего зятя презрительным взглядом.

-Сабина, - зовет он вполголоса.

В комнате воцарилась гнетущая тишина.