В плену Сахары - Клаус Полькен

Генерал Рандон сообщил военному министру в Париже, что оазис Лагуат отлично приспособлен для размещения французского гарнизона. Оккупационная армия приближалась к оазису тремя колоннами. Одна шла из Джельфы, вторая — из района южнее Орана, третья — из Бискры. У ворот Лагуата они соединились и 4 декабря 1852 года приступили к штурму города. Силы сторон были неравны. Потери французов практически были равны нулю. Однако позднее французы все же ссылались на какие-то якобы все же имевшие место потери, чтобы оправдать то, что произошло на улицах оазиса. Лагуат пережил не имевшую себе равных резню. Беззащитные жители уничтожались сотнями. Современник сообщает, что один батальон был занят исключительно тем, что в течение трех дней подбирал и вытаскивал из колодцев трупы, чтобы их сжечь. Французский историк Ш. А. Жюльен назвал это «бойней без героизма».

Не удивительно, что весть об этих ужасах, распространившаяся по Сахаре со скоростью ветра, даже в далеком Томбукту вызвала у местных жителей враждебное отношение к Генриху Барту. В 1930 году, когда отмечалось столетие французского Алжира, «директор Южных территорий» генерал Мейнье лаконично писал: «Взятие Лагуата в 1852 году, за которым вскоре последовала конвенция 1853 года, ставившая де-факто под наш протекторат Мзаб и Гардаю, открыло новую веху в активной истории Алжира».

Эта новая веха не предвещала для жителей Сахары ничего хорошего: началась эпоха империализма, колониальных завоеваний и угнетения.

Мзабиты, занимавшие в Сахаре особое положение, о чем мы подробнее скажем ниже, заключили с Францией «оборонительный договор», по которому обязались не оказывать сопротивления французской политике в Северной Африке. Взамен им было обещано, что колониальные власти отнесутся с должным уважением к государственному устройству Мзаба. Французское «уважение» длилось целых двадцать девять лет.

Будучи таким образом защищена с двух флангов, Франция в следующем году начала готовиться к завоеванию Туггурта. 29 ноября 1854 года в восьми километрах от оазиса десять тысяч человек вступили в бой с защитниками Туггурта и в результате заняли и этот важный узел пересечения дорог в Сахаре.

Конечно, это время не благоприятствовало научным исследованиям. Тем не менее ученые не испугались, несмотря на то что помимо обычных опасностей прибавилась еще одна — теперь европейцам приходилось особенно опасаться враждебного отношения местных жителей.

Выдающейся фигурой среди этих ученых был молодой француз Анри Дюверье. Один из немногих он сумел найти общий язык с коренными жителями Сахары. Он неоднократно заступался за них и обрел среди них немало истинных друзей.

Дюверье родился в 1840 году. Изучал в Лейпциге арабский язык; позднее он познакомился с Генрихом Бартом, от которого многое узнал о районе своих будущих научных исследований. В 1857 году семнадцатилетний Дюверье предпринял путешествие в Сахару. Лагуат, Мзаб и Эль-Голеа, Туггурт и Уаргла, Эль-Уэд, Гадамес, Гат и Мурзук — вот важнейшие пункты, которые он посетил во время своих поездок.

Разумеется, когда дело касалось политики, Дюверье поступал как сын своего века. В 1862 году ему удалось заключить знаменитый договор в Гадамесе, по которому туареги-адджер выразили готовность без всяких препятствий пропустить через свою территорию французских ученых. Дюверье сумел завоевать дружбу аменокала туарегов-адджер. Он был первым европейцем, который мог без всякого сопровождения, не подвергаясь опасностям, путешествовать по Сахаре. Его путевые заметки, особенно вышедшее в 1864 году произведение «Ле туарег дю норд» («Северные туареги»), оказали очень большое влияние на представления европейцев об этом своеобразном народе, чьи обычаи, нравы и традиции стали известны благодаря этой книге. Именно Дюверье первым описал внешность туарегов: «В общем туареги высокого роста, иные кажутся даже настоящими великанами. Все худощавые, сухопарые, сильные; их мускулы подобны пружинной стали. Кожа у них от рождения белая, однако солнце вскоре придает ей бронзовый оттенок, свойственный жителям тропиков…».

Дюверье создал долгое время бытовавшей образ тарги — благородного рыцаря пустыни: «Смелость туарегов сказочна. Насколько мне известно, их стрелы и копья никогда не бывают смазаны ядом… Защита своих гостей и партнеров по торговле — еще одна добродетель туарегов. Если бы это не совпало с их религией, то транзитная торговля через Сахару была бы немыслима».

Проникнутый романтикой, XIX век прочно забыл о том, что европейский рыцарь средневековья, как правило, был не благородным Парсифалем, а лишь родовитым разбойником с большой дороги. Велико было разочарование, когда позднее у туарегов обнаружили такие же черты. Этим разочарованием не преминули воспользоваться недобросовестные политики, чтобы настроить общественность в пользу своих колониалистских планов.

Между тем и другие ученые-путешественники направились в пустыню, чтобы раскрыть ее тайны. Лейпцигский астроном Эдуард Фогель еще в 1853 году пересек всю Сахару, избрав отправной точкой Триполи. Остановившись ненадолго в Мурзуке, он добрался затем до озера Чад. Фогель получил от британского правительства задание выяснить судьбу пропавшей, как тогда предполагали, экспедиции Ричардсона, Овервэга и Барта. После того как Фогель встретился с Бартом, он отправился в государство Вадаи, расположенное восточнее озера Чад. Здесь его убили, приняв за турецкого шпиона. В 1853 году турецкая армия, завладев Феццаном, временно приостановила свое дальнейшее продвижение. В Вадаи надеялись, что турки, минуя страну, двинутся дальше, на юг.

Чтобы прояснить судьбу Фогеля, в Сахару отправился Мориц фон Бойрман. Выйдя из Бенгази, он пересек Ливийскую пустыню и добрался до Мурзука, а оттуда проследовал по уже испытанному маршруту до озера Чад. Трижды пытался Бойрман проникнуть в Вадаи, при третьей попытке в 1863 году его постигла участь Эдуарда Фогеля.

Истинное мнение

Тем временем в Восточную Сахару собрался немец Герхард Рольфе, уроженец Вегезака близ Бремена. В юности Рольфе завербовался в Иностранный легион, где и приобрел некоторые медицинские познания. Когда в 1861 году он выбыл из легиона и узнал, что султан Марокко ищет врачей, Рольфе решил попытать счастья. Он поехал в Марокко, принял ислам и в качестве странствующего врача отправился в столицу этой страны. Найдя себе временную службу у одного марокканского феодала, он стал систематически предпринимать поездки с научной целью. Рольфе пересек Сахарский Атлас, добрался до уэдов Дра и Тафилалет. После опубликования в Германии путевого дневника Рольфса его авторитет исследователя сильно возрос.