Целитель - 9 - Валерий Петрович Большаков

Перехватываясь, Призрак Медведя добрался до концевой опоры и осторожно спустился на плоскую крышу. Подрагивавшие ноги ушли по колено в снег.

«Посчитал ку!»[1]— усмехнулся Чарли, и снял с пояса моток веревки. Возвращаться обратно «тем же манером» будет трудно. Изображать из себя паучка, лапками перебирающего паутинку?

Ладно, не время думать о дороге назад, он в пункте назначения…

Канат, накинутый петлей на опору, размотался обоими концами до самой земли, и Чак съехал по нему, шурша перчатками. Внизу, в узком пространстве между техблоком и стеной, снег лежал неубранный, продавленный валенками местных лентяев. Вот и лопата воткнута в наст. Ну, ему же лучше…

Призрак Медведя глянул вверх, откуда свисали плетеные веревки.

Боязно лишаться пути отступления, но не оставлять же такие явные следы. Потянув за канат и перебирая его руками, индеец отшагнул — веревка с шелестом опала в снег. Чак быстро смотал ее и зарыл в сугробе. Шагнув, выглянул из-за угла.

Главный корпус, виденный ранее издали, высился теперь перед ним всею своей неуклюжей громадой. Чак измерил взглядом высоту. Метров двадцать пять или больше. И на всех этажах светятся окна. То стрельчатые, как бойницы, то щелястые, будто амбразуры. Интересный стиль… Научная крепость.

Прокравшись к воротам блока эксплуатационников, "Ашир" потянул на себя тяжелую дверь — та отворилась без шума. Внутри держался холод, гудел трансформатор, горбились сетчатые кожухи. Пахло смазкой и пылью.

В сторонке хлипкие с виду перильца огораживали широкий проем, вроде атриума, куда спускались тросы с кран-балки, замершей вверху.

Индеец сориентировался, и пробрался мимо вакуумного насоса к крутому металлическому трапу, уводившему на цокольный этаж.

Поглядывая и прислушиваясь, Чак трусцой одолел пустынный коридор — по обе стороны теснились ворота складов. «Химпрепараты». «КИП». «Электрооборудование». «Спецодежда».

Наверх вела обычная лестница. Легкими скачками Призрак Медведя поднялся в темное фойе. Лишь дверь первого отдела стояла приоткрытой, выпуская свет и негромкие голоса.

Индеец улыбнулся. Похоже, дежурные режутся в преферанс. Бдят вовсю…

А на втором этаже — тишина. Лестничная клетка доносит отдаленный гомон сверху… Чак замер.

За дверью аналитического отдела послышался чей-то говор — и ответный смех. Ла-адно…

Индеец не стал доставать оружие, но кобуру расстегнул.

Вот! На массивной двери висела простенькая табличка: «Лаборатория локальных перемещений». Ему сюда.

Правда, тут кодовый замок…

Чак толкнул створку, и та подалась, пропуская в обширное помещение, залитое ярким голубоватым светом. Призрак Медведя шагнул на галерею, ступая скрадом.

Это было излишне — по лаборатории гулял тяжкий гул, бросая в дрожь пандус под ногами. Прямо за балюстрадой кучковались коробчатые формы компьютеров, пультов, мониторов, а напротив, у стены, глыбилась кубическая камера — то ли конец ускорителя, то ли сама по себе. Она отливала блеском толстого стекла и матово отсвечивала массивными сегментированными наплывами — вверху и в основании. Сегменты, схожие с дольками нарезанного пирога, медленно сдвигались и раздвигались, отчего низкое гудение то взвивалось грубым воем, то опадало в нептунический зык.

Единственный обитатель лаборатории стоял в напряженной позе, сложив руки за спиной, и всматривался за прозрачную стенку камеры. По двойному стеклу гуляли разводы зеленого сияния, извиваясь и скручиваясь, распуская мгновенные сполохи чистейшей спектральной синевы.

Чака «цветомузыка» напрягала, а человек в белом халате не обращал на нее внимания. Привык.

Индеец пригляделся. Что-то явно шло не так. Ученый в сердцах шлепнул ладонью по камере, отчего сияние замерцало, расступаясь трепещущими кругами, и резко обернулся, тыча в красную кнопку на пульте. Искривленные губы цедили забористую ругань, а злость делала взгляд Михи колючим.

Да, это был он, предиктор с плохоньких фотографий. Настоящий, а не как Вальцев.

Зеленые переливы угасли, басистый гул спадал.

Сделав глубокий вдох, Призрак Медведя откинул капюшон и стянул белый подшлемник.

— Здравствуй, Миха.

Там же, позже

Ничего у меня не получалось! С самого утра и… Я глянул на часы. Ну вот, уже полвосьмого, а толку — нуль. И ведь, главное, всё же проверено и перепроверено, просчитано не по одному разу, настроено, как надо — заброс в прошлое на полторы минуты. И ни-че-го!

Образцы просто исчезали.

В принципе, я жал на «Пуск», загодя ощущая неприятное послевкусие неудачи. Если бы моя модель была верна, то девяносто секунд назад брусок бронзы уже возник бы на подставке. С тем же самым клеймом, что и на образце, который я только собираюсь уложить в белую окружность. Бронзовый аналог, заброшенный мною минуту спустя.

И ничего! Я всё перепробовал, сражаясь с бездушным временем на остатках воли и детского упрямства. Без толку.

Образцы не могли просто исчезнуть, пропасть, нарушая законы сохранения — тахионное поле куда-то переместило бруски. Знать бы еще, куда…

Может, в этот самый момент полешко, выточенное из березы, падает в первобытный костер, а бронза растекается лужицей миллиарды лет спустя на пустынной Земле, что калится в фотосфере Nova Solis. Откуда я знаю?

Но одно мне ясно: кандидат физико-математических наук М.П. Гарин — бездарь! И дебил. Нет, лучше так — дэбил…

Развернувшись, я хлопнул по красному грибку, и резко сунул руки в карманы.

— Здравствуй, Миха, — упало с галереи.

По пандусу спускался ладно скроенный мужчина средних лет, с длинными, почти до плеч, иссиня-черными волосами, и смуглым лицом медного оттенка. В его бесстрастном голосе чувствовался акцент, и память услужливо подсказала адрес: Средняя Азия…

— Вы не представились, — холодно ответил я, нащупывая сквозь халат запоясную кобуру с ПСМ. Если что, выхвачу и так, пальну навскидку… Опять шпионы-диверсанты?!

Ох, до чего ж мне захотелось стиснуть рукоятку… Потяну, отрывая пару пуговиц, перекашиваясь — и нажму на спуск! В белой ткани затлеет дырка, зато и в этом… Джамшуте проверчу отверстие!

— По паспорту я — Ашир Тагиров, — спокойно представился «Джамшут», — а по правде… Меня зовут Чак Призрак Медведя.

— Индеец?! — вытаращился я, теряясь.

— Дакота, — с достоинством подтвердил Чак. — Несколько лет назад я помог скрыться на Кубе Леонарду Пелтиеру… Можно сказать, по твоей «наводке». А затем сам бежал, спасая Степана Вакарчука и Максима Вальцева — Макс изображал тебя. В Гаване мы разделились… Не знаю, может, КГБ держит в секрете операцию «Сафари», но мне плевать. Степану предложили заменить погибшего американца, миллионера Уортхолла, чтобы проникнуть в секреты сверхбогачей. Я остался со Степаном, играл роль его телохрана Мануэля Баки. А не так давно Мануэль Бака «исчез». Зато ожил Чарли Гоустбир! И вернулся в