Зодчие - А Волков

Завидев пышный царский поезд, мужик кулем свалился с коня и рухнул лицом в мягкую пыль дороги.

- Встань! - приказал царь. - Кто таков?

- Станичник я, великий государь! - торопливо отвечал человек с низким поклоном. - Прискакал я со всяческим поспешением из Путивля-града, от берегового воеводы149 Айдара Волжина...

- Что доносит Волжин?

- Дурные вести, великий государь! Вышла орда из Крыма и валом валит на наши украйны... Уж Северный Донец враги миновали!..

- Вот как... - прошептал царь. - Прознали наши замыслы да поторопились. Эх, узнать бы, кто весть подал!

Лицо Ивана Васильевича окаменело, жесткие складки сильнее прорезались у тонких губ.

Страшная угроза нависла над Русью. И счастье, что полки еще не ушли от Москвы, что есть возможность отбить неожиданное нападение...

- Кто ведет крымчаков? - обратился царь к гонцу.

Тот недоуменно покачал головой:

- Сие еще неведомо, государь! Иные толкуют, будто сам хан с ордой, иные - что сын его.

- Вижу, нелицемерно правишь нашу государеву службу. Отвести станичника в Коломенское, - приказал он телохранителям, - накормить, одеть, выдать в награду пять рублей... - Царь оглядел угрюмые лица воевод. - Приуныли, богатыри? - с ласковой насмешкой сказал он. - А я так мыслю: просчитались крымчаки! Раненько явились в наши пределы, и то нам на благо. Проучим недругов, чтоб не накидывались на Русь! Мы их не трогали, и пусть не прогневаются - спуску не дадим!

Твердая речь царя согнала уныние с лиц его приближенных. Они почувствовали, что их ведет в бой твердая рука.

Воевода Щенятев пылко воскликнул:

- Меня первого пошли, государь, на ворогов! Уж я постою за русское дело!

- Всем хватит работы, - ответил царь.

Войска поспешили в Коломну, на укрепленный рубеж. Царь, опережая главные силы, прибыл в Коломну утром 19 июня. Через час после приезда к нему ввели Айдара Волжина: береговой воевода лично явился с важными сообщениями. С десятком казаков он скакал день и ночь, сменяя лошадей, и опередил татар.

Волжин привез тревожные вести. Огромная крымская рать во главе с ханом Девлет-Гиреем идет на Рязань и Коломну. С Девлет-Гиреем вышли на Русь князья и мурзы, и в числе их любимый шурин хана. Девлет-Гирей и его приспешники похваляются разорить Русь дотла и взять богатую добычу. Об этом вызнал Айдар, захватив языка - татарского тысячника.

Иван Васильевич наметил план расположения сильных заслонов перед Москвой. Большому полку Михаилы Воротынского приказано было стать у села Колычева, в двадцати пяти верстах к северо-востоку от Серпухова. Ертоульный полк с воеводой Федором Троекуровым занял Ростиславль. Полк Левой Руки (воевода Плещеев) расположился у Голутвина, в пяти верстах от Коломны. Шиг-Алея царь послал в Касимов - подымать верных московскому царю татар на борьбу с Крымом.

Объехав войска, царь Иван Васильевич вернулся на Оку, в Коломну, которую избрал местопребыванием в ожидании решительного боя с Девлет-Гиреем. Там с беспокойством ожидал он известий от конных отрядов, высланных на юг.

Известия не заставили ждать. 21 июня стали один за другим подъезжать гонцы. Они сообщили, что татарские отряды, быстро продвигаясь к северу, показались близ Тулы.

На помощь угрожаемому городу тотчас отправлен был полк Правой Руки с воеводами Курбским и Петром Щенятевым. За ними и царь собрался выступить на следующее утро, но не успел выполнить свое намерение.

Утром 22 июня гонцы прискакали с известием, что Туле не грозит опасность. Невдалеке от города появились только небольшие отряды крымчаков числом тысяч до семи. Не осмеливаясь подступить к городу, татары пограбили окрестности Тулы, забрали в плен тех, кто не успел укрыться за стенами, и ушли обратно. Курбскому и Щенятеву приказано было задержаться в пути.

Направление удара главных татарских сил оставалось неизвестным. Царь Иван решил выжидать развертывания событий, не оставляя Коломны; этому городу предстояло стать главным узлом обороны Москвы.

Ждать пришлось недолго. На следующий же день к обеду примчались новые вестники от Григория Темкина, наместника Тулы.

Темкин доносил:

"Сам крымский хан Девлет-Гирей подступает к городу со всей ордой. При нем пушечный наряд и отборный отряд турецких янычар. Войска, бывшие в Туле, отосланы для участия в казанском походе, и теперь надежда только на быстрый подход подкреплений. Впрочем, жители Тулы от мала до велика встали на защиту родного города и будут биться с татарами, не жалея жизни".

В Коломне все закипело. Полки, назначенные на подмогу Темкину, начали переправляться через Оку, а царь Иван с дружинами двинулся вверх по левому берегу Оки - к Кашире; там он должен был перейти реку и тоже спешить к Туле.

Глава V

ОБОРОНА ТУЛЫ

После ухода татарского разведывательного отряда туляки успокоились лишь на несколько часов.

На рассвете 22 июня стало известно, что Девлет-Гирей подходит к городу со всеми силами.

Прошло немного времени, и под Тулой раскинулся огромный неприятельский лагерь. На возвышении воздвигли пышный ханский шатер, ниже теснились шатры вельмож и полководцев. В отдалении, как многочисленные копны сена, чернели кибитки простых воинов: татары ходили в походы с женами и детьми.

Шум и гам наполнили окрестность; кричали и бранились люди, ржали лошади, ревели быки и верблюды...

Солиман возлагал исключительные надежды на коварный и неожиданный удар с юга, который крымцы нанесли по его приказу.

Немало вспомогательных войск прислал султан крымскому хану Девлет-Гирею. Среди них были воинственные горцы из суровых, неплодородных областей Малой Азии; несравненные наездники - аравийские бедуины в белых развевающихся бурнусах; египетские феллахи с сожженными солнцем лицами... "Царь царей" даже не пожалел для верного вассала крупного отряда янычар отборных солдат султанской гвардии, которых в минуты хорошего настроения называл своими возлюбленными ягнятами.

С крымцами пришла также турецкая артиллерия. Огромные кулеврины150 лежали на арбах, в которые на походе запрягалось по десяти пар волов.

Паша, ведавший артиллерией, при наборе пушкарей предпочитал нанимать европейцев, опытных в обращении с орудиями. У турецких пушек стояли беглецы, нарушители дисциплины, мародеры и грабители из всех европейских армий. У турок они вели себя хорошо: за проступки у начальника артиллерии полагалось одно наказание - рубить голову. Зато при взятии города солдатам предоставлялось право грабить побежденных и расправляться с ними как вздумается.

Огромная разноплеменная армия была брошена на далекий север во исполнение приказа могущественного Солимана I, "повелителя всех правоверных, тени аллаха на земле". Некоторым из них были чужды воинственные помыслы, и они с радостью вернулись бы к своим виноградникам и хлопковым полям. Но большинство жаждало разбоя и убийств и готово было по первому знаку предводителей ринуться на стены русского города, мало подготовленного к вражескому нашествию...

Жители Тулы были сумрачны, но спокойны: они знали, что только мужество спасет город, и заранее предпочли смерть постыдному плену.

Наместнику не пришлось уговаривать горожан защищать Тулу. При появлении татарских отрядов все способные носить оружие бросились на стены. Мужчины, старики, юноши с алебардами и топорами, с рогатинами, пищалями, луками, арбалетами стояли у бойниц, готовые отразить натиск врага. Женщины и дети были захвачены всеобщим воодушевлением. Они кипятили в больших котлах воду и смолу - выливать на голову штурмующих татар. Другие таскали на стены груды камней и складывали в наименее защищенных местах.

Знакомые с пушечным делом заряжали и наводили орудия туда, где можно было ожидать скопления врага.

Наместник Григорий Темкин - низенький, широкоплечий, с курчавой темной бородой и пронзительными черными глазами - не сходил со стен. Он с наибольшей пользой употребил несколько десятков воинов, которые оставались у него после ухода полков в казанский поход. Темкин разбил горожан на сотни, строго-настрого приказав каждой сотне держать свое место и подавать помощь соседям только по приказу начальных людей. А начальными людьми поставил опытных воинов. Каждая сотня разбилась на десятки. Защитники города выбрали десятниками охотников и звероловов, хорошо знакомых с употреблением оружия. Кузнецы и оружейники тоже оказались в числе начальных людей. Так внесен был порядок в дело обороны, и защитники Тулы стали не беспорядочным скопищем людей, а войском.

В сотне Провора Костюкова было много лучников; по общему приговору, над ними начальствовал олончанин Лука Сердитый. Зиму Лука проводил на родине, в лесах севера, бил соболей, горностаев, белок... А весной охотник отправлялся с пушниной в южные города: бережливый Лука, глава большой семьи, не хотел, чтоб на его труде наживались скупщики.