Александр Македонский. Наследник власти - Неля Гульчук

Дни летели один за другим.

Однажды поздно вечером во внутренний двор царской резиденции примчался всадник. Несмотря на свою усталость после длительной скачки, он настаивал, чтобы верховный командующий немедленно принял его.

Гонец привез послание от Антигона, сатрапа Великой Фригии. В резкой форме Антигон сообщал, что на требование Пердикки выступить с войсками, чтобы помочь завоевать для Эвмена Пафлагонию и Каппадокию, он отвечает решительным отказом. Это выгодно Пердикке, но ему, Антигону, не принесет никакой пользы. И быть зависимым от приказов регента сатрап Великой Фригии решительно отказывается.

Пердикка стиснул зубы, лицо его помрачнело. Он буквально задыхался от гнева, поняв, что таится в душах сатрапов. Они словно предстали перед ним в своем подлинном обличье.

«Они оскорбили меня, – думал Пердикка о всех сатрапах, хотя пока его приказа ослушался только Антигон. – В ближайшее время надо немедленно убрать с дороги тех, кто противится сохранению целостности государства. В первую очередь – Антигона. Необходимо напомнить всем о судьбе Мелеагра!»

У Пердикки, регента и верховного командующего царской армией, забот с каждым днем прибавлялось – одна серьезнее другой. Однако его вера в сохранение единства государства была непоколебимой. Он думал, что, удалив друг от друга и от Вавилона всех ближайших сподвижников царя, он ослабит их боевой пыл и вскоре заставит подчиниться своим требованиям. Оказалось, он ошибся: сатрапы обманули его и теперь, находясь вдали от него, могут объединиться. А это грозит непоправимыми бедами!

Успокоившись, регент приказал срочно вызвать к нему хилиарха.

Полный внутреннего беспокойства направился Селевк в царский дворец. Теперь каждую встречу с регентом он вспоминал с неприязнью еще несколько дней спустя.

Воин по натуре, Селевк повсюду ездил только верхом, в случае крайней необходимости на колеснице. Даже для визита в царский дворец он не пользовался носилками. По улицам вечернего Вавилона он ехал в сопровождении телохранителя и трех воинов. Улицы были безлюдны. За толстыми надежными стенами Вавилона все мирно готовились ко сну. Но это спокойствие было обманчивым. Времена после смерти Александра наступили тревожные. На душе у Селевка тоже было неспокойно. Зачем он понадобился Пердикке на ночь глядя?

В течение последних дней все военачальники пристально следили за событиями в Греции. Афины охватило ликование, как только весть о кончине Александра достигла стен города. Афинские послы срочно стали призывать правителей соседних полисов к союзу против Македонии. Леосфен, ровесник и соратник Александра, прошедший с полководцем большую часть походов, командуя наемниками, выступил со своими людьми против Македонии. Ни один афинянин прежде не был желанным гостем в Македонии, и наоборот. Только Александр умел смирять страсти. Теперь сдерживаемая долгие годы вражда выплеснулась наружу. В Афинах начались преследования сторонников Македонии.

Узнав, что Леосфен двинулся во главе армии к Фермопилам, Антипатр быстро собрал все свои войска, чтобы защитить Македонию.

Леосфен, талантливый военачальник, прекрасно осведомленный о малочисленности сил Антипатра, принудил его к битве. Опытный Антипатр отступил в свой лагерь, напал на город Ламию и укрепился в нем, чтобы во что бы то ни стало удержаться до прибытия помощи из Азии.

Тяжелым ударом для Антипатра вскоре явилось отпадение Фессалии, вставшей на сторону Леосфена. Эта неожиданная измена преградила ему сообщение с Македонией.

Положение македонской армии становилось критическим.

Вскоре Леосфен подошел к Л амии. Штурм города был с трудом отбит. Леосфен приступил к осаде.

Антипатр предложил мир. Леосфен был неумолим и потребовал сдачи. Антипатру не оставалось больше никаких надежд, но от сдачи с присущим ему хладнокровием он отказался.

С каждым днем неприятель все теснее и теснее окружал стены Ламии. Атаки упорно повторялись, но храбрые и упорные македоняне знали, что война – дело переменчивое.

Во время одного из сражений, едва Леосфен спустился в только что выкопанный ров, ему в голову попал камень. Леосфен упал в бесчувственном состоянии, и на третий день полководца, на которого возлагались все надежды афинян, не стало.

– Смерть, достойная предателя! – воскликнул Пердикка, получив радостное послание от Антипатра, и созвал военный совет.

– Несмотря на преклонный возраст, Антипатр с каждым годом набирает силу, – произнес на том совете Селевк. – Богиня Тихе явно покровительствует ему. Война наконец-то изменилась в пользу македонян.

Селевк, испытывая неприязнь к сыновьям Антипатра, уважал старого полководца, лучшего друга царя Филиппа, отца Александра, и искренне восхищался им. Да, Антипатру действительно везло в сражениях! Но иначе и быть не могло; счастливое сочетание являл он собой: с одной стороны, крепкая рука и умение отстаивать свои взгляды, с другой – удивительное хладнокровие и способность не терять головы в критической ситуации.

Благоволившая к Антипатру судьба именно в этот сложный момент послала ему на помощь Кратера с ветеранами македонской армии, возвращающимися из Азии. Кратер соединился с Антипатром и передал ему командование, как стратегу Македонии и Греции.

Все эти новости достигли Вавилона несколько дней назад. На военном совете было подготовлено послание Антипатру с указанием разместить в Мунихии македонский гарнизон для дальнейшей гарантии безопасности и подвергнуть жестокой казни всех приверженцев антимакедонской партии.

«Что же теперь вынудило регента вызвать меня в столь поздний час?» – размышлял Селевк, приближаясь к царской резиденции.

Дворец весь сиял в мерцающем пламени факелов, зажженных с наступлением темноты во дворах и на террасах. Из предосторожности Пердикка сразу же после расправы с Мелеагром и его воинами распорядился усилить охрану. Наружный двор окружали отряды отборных солдат.

Внутренний двор был обсажен кустарниками, завезенными из дальних стран. Посредине газона били фонтаны, рассеивая во все стороны прохладные водяные струи. Широкая дорожка вела к центральному входу в здание дворца, у его ступеней застыли изваяния двух каменных львов.

Стражи подняли копья в знак приветствия хилиарху.

Каждый раз, проходя через залы царского дворца, Селевк понимал, почему Александр остался в Вавилоне: побежденный Восток своей роскошью покорил своего победителя.

Два личных телохранителя регента, несших караул перед входом в его покои, расступились, освобождая дорогу.

Селевк стремительно вошел. В кабинете Селевка ждали, помимо Пердикки, его ближайшие советники Пифон и Полемон.

Пердикка резко сказал:

– Читай, Селевк. Ты ведь, кажется, тоже мечтаешь поскорее стать сатрапом одной из лучших провинций. Даже роль второго лица в государстве тебя не очень прельщает.

Селевк быстро прочитал протянутое ему Пифоном послание Антигона.

Пердикка, Пифон и Полемон не отрывали от него своих взглядов, но Селевк не торопился начинать разговор.

Не выдержав молчания хилиарха, Пердикка в бешенстве закричал:

– Твой близкий друг Антигон осмелился ослушаться моего приказа!

– Антигон никогда не был моим близким другом. Он был для нас всех товарищем по походу, – спокойно возразил Селевк.

Спокойствие Селевка раздражало Пердикку, гнев переполнял его.

– Вы все, и ты в том числе, мечтаете о самостоятельности, забывая, что самостоятельность угрожает целостности государства. Антигон немедленно должен предстать перед военным судом.

– Мне донесли, что его уже нет во Фригии, – доложил Полемон.

– Разыскать немедленно, – бросил Пердикка и взглянул на Селевка. – Селевк, запомни! Антигона необходимо навсегда изгнать из Фригии!

Полемон, с недоверием относящийся к Селевку и прекрасно осведомленный о его дружбе с Птолемеем, произнес:

– Антигону на помощь тут же придет Птолемей со своим войском. Тем более, что идея о самостоятельности сатрапий принадлежит ему.

– Значит, уничтожим и Птолемея и всех, кто с ним. Я не сомневаюсь, что именно Птолемей зачинщик заговора по разрушению государства, – резко оборвал рассуждения Полемона Пердикка. – Знай, Селевк, и сообщи об этом Птолемею, своему другу: все военные силы до единого воина и военачальника находятся в моем распоряжении!

– Вот это-то сатрапам больше всего и не нравится, – напомнил Полемон.

Глаза Пердикки сурово блеснули. Его раздражало молчание Селевка.

– Ты тоже вместе со своими друзьями готовишься предать интересы государства?

– Нет, я буду бороться с теми, кто пытается ввергнуть государство в пучину бедствий, – твердо ответил Селевк.

В разговор неожиданно вступил Пифон:

– Ну это как посмотреть! Сатрапы думают, что мы ввергаем государство в хаос, а они претворяют в жизнь идеи Александра.