Программист и бабочка (сборник) - Игорь Курас

Когда он, наконец, скончался, у Самородка была полная копия его ограниченного, неграмотного умишка.

Простите, я забылся. Я перестал употреблять слова «наверное», «возможно», «может быть». Приняв за аксиому существование Самородка, я пытаюсь доказать теорему жизни человека, который больше всего на свете боялся этого доказательства. Убирал свидетелей своей юности. Заставил Булгакова, отправившегося в Гори за материалом для пьесы «Батум», вернуться в Москву. И всем пытавшимся заполнить эту нишу его жизнеописания, скромно говаривал: «Зачем описывать солнце, которое еще не взошло?»

Нарождающееся солнце времени не теряло. Прежде всего ему нужна была революция. Чтобы стать ВСЕМ. И он стал. И имя себе взял – Сталин!

В революционной скачке он поставил на верную лошадку. Почему – неизвестно. Случай ли, чутье ли, экзерсисы ли Самородка с чьими-нибудь знающими мозгами заставили его стать «левой ногой Ленина», как язвили товарищи по партии. Лошадка нужна была, чтобы выполнять трюки, непосильные для горийского недоучки – вести за собой массы, писать книжки, говорить речи, получать деньги от кайзера. Лошадка должна была ввезти на своем горбу куда-нибудь в Зимний, или Смольный или Кремль. А уж там-то, в закрытом правительственном пространстве, Самородок бы поставил своего хозяина на подобающее ему место.

Самородка нельзя было упустить. И Сосо содержал его, грабил для него, утешал его тем, что скоро настанет новое время, когда никто не будет верить в каких-то колдунов, и опередившее время изобретение выйдет из подполья и станет достоянием человечества, и автору воздастся по заслугам. Нужно лишь немного потерпеть.

А пока – борьба, кровь, пламя, тюрьмы и ссылки.

Наконец! Революция! Февральская. Ему хватило бы и такой, но Временное Правительство и невесть откуда возникший Керенский придумали играть во власть, отдать Ленина под суд и вообще – вышли из-под контроля.

Смею предположить, что между февралем и октябрем талант Самородка уже нашел свое применение. Подозреваю, что в урагане семнадцатого года сгинули от инсульта несколько осведомленных голов. Имен сейчас уже никто не вспомнит. До инсультов ли, когда рушится Империя, казавшаяся прочной, как мироздание?

А потом, в октябре, победоносная ночь.

В Смольном, потом писали, Сталин сидел в кабинете Ленина. Вроде Ленин держал Кобу поблизости. Похоже, наоборот, это Коба Сталин не спускал глаз с лошадки-победителя забега.

Кроме Кобы был еще один приближенный, а возможно, и жокей-конкурент, пробившийся наверх не копиями чужих мозгов, а своим собственным – Лев Троцкий. Наверное, именно тогда Коба возненавидел его окончательно.

Как Коба перевез своего Самородка вместе с правительством в Москву – не знаю. И где он поселил своего компаньона – тоже не знаю. Скорее всего, на первых порах ученый разместился вне кремлевских стен. В секретных покоях Потешного дворца он водворился позже, когда у Кобы не осталось живых конкурентов, кроме Троцкого, да и на том уже лежала мета кровавой кавказской мести.

Возможно, Самородка сначала поселили в Горках, бывшей усадьбе Саввы Морозова.

Может быть, может быть… Не надо забывать об этих словах, ничего ведь не доказано.

В Горки генеральный секретарь партии большевиков товарищ Сталин отправил умирать великого вождя товарища Ленина. Умирать без диагноза, в кругу беспомощных немецких врачей с их идиотскими затеями. Немцы то советовали удалить из руки каплановские пули – мол, отравляют организм. То прописывали пациенту одни лишь прогулки. Их консилиумы были бесплодны.

Мозг Ленина угасал. Вождь страдал головными болями и переносил инсульт за инсультом. По ночам Самородок заполнял свои бионосители знаменитой ленинской мыслью. А Сталин печатал бюллетени о состоянии здоровья вождя пролетариата. А потом плюнул и печатать перестал.

Лэнин? Кто такой Лэнин? Ящик, присобаченный к голове осла?

Двое, встретившиеся когда-то в Гори, Вождь и Самородок, шантажист и его жертва, добились вожделенной цели.

Первый, съевший всех, кто на своих плечах вынес его наверх, превратился в верховное божество. Второй, доведший свое открытие до совершенства, вместо пещеры получил роскошную квартиру и прекрасно оснащенную лабораторию. Был он бесконечно одинок и никому не известен. Все, кто видел его, уничтожались на месте. Он мог выбрать в собеседники когда-то записанные интеллекты чужих мертвых людей, от Бесо Джугашвили до Ильича. Но кто из живущих был бы счастлив в царстве теней?

А потом – страшно подумать – человечество сделало шаг вслед за опередившим века Самородком. Появились две новые научные дисциплины, посягающие на монополию Вождя. Две лженауки, продажные девки капитализма – генетика и кибернетика. Тут уж не до научной истины! Десятками и тысячами необходимо сажать и убивать посягнувших на секреты Самородка выскочек!

Кампания по искоренению буржуазной заразы была в самом разгаре, когда Самородок понял, что дни его сочтены. Он списал сам себя, применив последнюю разработку – запись на мозг попугая. Решение идеальное – говорящая птичка, компактный мозг и уникальный заменитель речевого аппарата.

Моя бабушка сидит в соседней комнате, поправляет шпильки в седом «валике». В пятьдесят первом году она была молодой талантливой аспиранткой в Институте Мозга. И это не сулило ничего хорошего Эстер Иосифовне Иоффе в разгар борьбы с безродными космополитами, морганистами и вейсманистами. И ее, как водится, арестовали, обвинили. Естественно, ни больше ни меньше – в покушении на Сталина.

Выбраться из застенков Лубянки не представлялось возможным.

Но свершилось чудо. Бабушку освободили и на черной «эмке» привезли аж в Кремлевский дворец, а там началась фантасмагория. Ее принял Сам.

О, он долго искал среди арестованных умников того, кто способен перенять науку Самородка. Он лично просмотрел дела сотен кандидатов, пока на его стол не попало бабушкино досье. И вот она перед ним, его опора на остаток дней. Худая, угловатая, с торчащими ключицами, горящими глазами и длинными черными волосами, закатанными в плотный валик.

– Здравствуйте, Эстер Иосифовна. Рад вас видеть в качестве своей дорогой гостьи, – распинался вождь. – Здесь вы теперь будете жить и работать. Я покажу вам вашу квартиру и рабочее место.

Бабушка робко спросила, сможет ли увидеться со своей семьей.

– Я теперь – ваша семья. Пойдемте, я покажу вам лабораторию.

Позже бабушка по расположению украдкой высмотренных из окон примет поймет, что лаборатория и ее новая, роскошная квартира располагались в Потешном дворце, что у западной кремлевской стены, между Троицкой и Комендантской башнями. И сейчас бабушка гуляет порой по Александровскому саду, а сердце ее замирает от близости ТОЙ САМОЙ лаборатории.

О, что это была за лаборатория! Мечта, показавшая ей в Институте Мозга лишь кончик своего хвоста, была воплощена в деталях и вариациях. Самородок проделал огромный путь от деревянных ящиков и выбивающего морзянку коня до металлических вакуумных корпусов, самописцев и динамиков.

Попугай-Самородок состоял при своем хозяйстве. Порхал себе по лаборатории. Спал в клетке. Он учил преемницу с удовольствием. Подолгу разговаривал с ней. Говорил попугай с грузинским акцентом, программа переработки импульса в звук была написана отменно!

Он отвечал на все, даже самые каверзные, вопросы.

– Скажите, почему вы не выбрали себе, скажем, новое тело? При возможностях вашего друга…

– Дитя мое, в наше время безопаснее быть попугаем, чем человеком, – отвечал он.

И ошибся. Когда курс обучения был завершен, Сталин пришел в лабораторию. Побеседовал с попугайным воплощением своего товарища, удостоверился, что смена кадров прошла успешно, и свернул птичке голову.

– Теперь, Эстер Иосифовна, ты у меня одна, – усмехнулся он и покинул помещение.

Попугайчика похоронили у Кремлевской стены. Первое, человеческое, тело Самородка тайно сгорело в крематории.

Утром двадцать восьмого февраля пятьдесят третьего года Сталин зашел к бабушке, принес клетку с большим белым попугаем:

– Грузи оборудование.

– Все оборудование?

– Для одной переписки. И вот еще клетка.

– А переписывать кого?

– Меня.

– Но это же опасно, товарищ Сталин! Может произойти кровоизлияние…

– Ты что – споришь с товарищем Сталиным? Приготовь груз. За тобой приедут.

Вечером на Ближней даче смотрели кино и пили вино. Эстер, сидя в полутемной комнате, прислушивалась к шуму и разговорам. Говорили где-то совсем близко.

Наконец, голос Хозяина провозгласил:

– Идите все спать! – Отпустил охрану. Потом, тихо: – Заходи…

Эстер вошла, вкатила аппарат.

– Начинай. Готов сейчас умереть – только бы не пропасть совсем. Перепишешь – и уезжай со мной. То есть, с птицей. Я распорядился – пропустят. Меня тут брось. Все тебе готово – машина, деньги, квартира, работа. Только сохрани МЕНЯ для потомков. Я тебе верю. Понимаешь? Никому не верю – тебе верю!