Кругом одни принцессы - Наталья Резанова

— Если ты ничего не перепутал и старик не солгал, то картинка вырисовывается четкая. В отличие от моей вымышленной истории, здесь — и это весьма правдоподобно — главную роль играет уязвленное самолюбие. Задача злодея — не дать никому из претендентов войти в башню и, следовательно, не позволить принцессе выйти замуж. На подходе женихов просеивает стража, а самых стойких Дубдуб в привратницкой каким-то образом заколдовывает. Между привратницкой и башней существует свободный проход, по которому переправляют барахло и невольниц.

— И что же ты со всем этим собираешься делать?

— Для начала — думать.

По прибытии в Этроф я оставила Хэма в дастархан-бараке, а сама отправилась на разведку. Мы никак не афишировали себя в качестве славных воителей и претендентов на прекрасную Бедр-аль-Тохес, поэтому ни на меня, ни на Хэма никто не обратил внимания.

Этроф с первого взгляда показался вполне симпатичным городишкой с садами за глиняными дувалами, с домами, напоминавшими нагромождение белых кубиков, и пестрыми изразцами куполов. Со второго, а также всех прочих взглядов видно было, что всё это пребывает в изрядном упадке. И козни зловредного Дубдуба здесь, как выяснилось, не при чем. Этроф был из тех городов, что процветают торговлей пряностями, благовониями, кавой и дурман-травой, и всё это доставлялось отсюда морем. В последние годы, как объяснили мне, морская торговля сильно пострадала из-за пиратства, как со стороны вольных мореходов, так и от Заморской Олигархии. Действительно, у причалов на волнах трепыхались только рыбацкие лодки. Зато, бродя по набережной, я увидела башню Доступной Принцессы. Она выходила прямо к молу (башня, разумеется, а не принцесса), но входа с этой стороны не было. Только на головокружительной высоте — окно. Башня сложена из гладких, практически отполированных, плит — не иначе, без магии не обошлось, даже со специальным оборудованием не поднимешься, разве что на крыльях, не к ночи будь помянуты. А с той стороны, где вход имелся, — там всё было огорожено укреплениями не хуже крепостных, и мощные ворота там были, и лестницы с крутыми ступенями, и повсюду была расставлена вооруженная стража. И стража та бдила… бдела… никак не могу запомнить, как правильно.

Зато я вспомнила кое-что другое. И вернулась в дастархан-барак.

— Когда пойдем за принцессой? — бодро спросил Хэм, успевший ознакомиться с местной кулинарией. — Ночью?

— На рассвете.

— Ага, папаша тоже говорит, что атаковать лучше всего на рассвете. И вообще, с нашим-то мечом — чего тянуть?

— Меч мы, конечно, с собой возьмем. Но будет кое-что еще. Понимаешь, у меня в загашнике осталось сонное заклинание, которое я собиралась употребить в Даун-тауне, чтоб вытащить вас из тюрьмы.

— А зачем оно нам теперь?

— Первый рубеж обороны — стража. Второй — маг. Обычно все употребляют мечи против мечей и магию против магии. А мы сделаем наоборот. Усыпим стражу заклинанием, и тихо, без шума и пыли, войдем в привратницкую…

— И порубим старого пердуна в мелкую капусту! — подхватил Хэм. — Ничего, мне нравится. Хотя, зачем мудрить, всё равно не понимаю.

Я не стала ему объяснять, что вовсе не была уверена, подействует ли мое заклинание из набора стандартных на Дубдуба, если он такой сильный маг, как говорят. А вот в боевых качествах меча Рубило успела убедиться.

Ночью мы покинули дастархан-барак. Лошадей, несмотря на нытье Хэма, оставили в конюшне. Как ни романтична была мысль — ускакать, перекинув через седло обеспамятевшую красавицу, я подозревала, что сегодня нас ждет немало неожиданностей, и лошади нам будут скорее мешать, чем помогать.

И, подобравшись к главному посту, я кинула в них сонным заклинанием. Тем самым, которое приобрела во время своего первого визита в Поволчье и затем успешно опробовала на уже упомянутом медведе-колдуне (не копытном). Здесь я немного переделала его, применительно к местной специфике.

Спят верблюды и слоны,

Дяди спят и тети,

Все кругом спать должны,

Прямо на работе!

Через несколько мгновений я услышала звон и шмяканье. Это стражники, роняя щиты, мечи и топоры, сползали на землю. Чуть позже окрестности башни Доступной Принцессы огласились дружным храпом.

Хорошее заклинание. К сожалению, оно имело существенный недостаток — его нельзя было применять свыше одного раза за квест.

Хэм выглянул из-за угла. Предварительно я велела ему заткнуть уши, и, к счастью, он не ослушался. Убедившись, что враг повержен, он подбежал, вытаскивая хлопок из ушей.

Я подняла руку с Рубилом.

— Пошинкуешь стражников? — бестрепетно осведомился Хэм.

— Зачем?

Волшебный меч оказался вполне достойным своего звания, без труда взрезав чугунные засовы и замки на воротах. Можно было, конечно, не мелочиться и разрубить стену, но ее мы не могли бы подхватить, а мне хотелось до поры избегать лишнего шума. Непосредственно за воротами начиналось пристроенное к ним приземистое здание — без сомнения, та самая зловещая привратницкая, о которой мы слышали прежде.

Внутри было темно и холодно, как в подвале. Похоже было на то, что мы оказались в каком-то коридоре, по которому и двинулись — сперва я, с Рубилом наперевес (мой МГБ-шный меч был укреплен за спиной, вместе с арбалетом), позади — Хэм с тем оружием, что досталось ему в наследство от бахадуров (его собственное оружие сгинуло у Бешеных Бабок, так же, как конь Рыбина Граната).

Впереди забрезжил мертвенно-бледный свет.

— Злая магия! — прошептал Хэм.

Я сделала ему знак замолчать, хотя в глубине души была с ним согласна.

Дверь перед нами была неплотно притворена, и я решила заглянуть внутрь.

По роду своей деятельности мне не раз приходилось общаться с магами, а с одним я даже дружила. Но ни один замок, ни одна пещера, ни любое другое обиталище магов не походило на то, что я увидела. Никаких пыльных фолиантов, чучел филинов и крокодилов, подозрительного вида сосудов и хрустальных шаров… Нет, нечто вроде хрустальных шаров всё же имелось. Правда, шары были квадратные и только с одной хрустальной стороной. Пожалуй, их лучше было назвать шкатулками… или ларцами. Ими были уставлены столы, заграждавшие привратницкую, а прямо с потолка на них лился тот неестественный свет, что мы заметили из коридора.

Волшебника Дубдуба нигде не было видно. Зато было видно кое-что другое.

Хрустальный бок каждого ларца являл собой замысловатую картинку. И эти картинки двигались. В центре любой из них заметна была некая героическая фигура. Все это были красавцы мужчины атлетического сложения с орлиными профилями, пронзительными очами и волевыми подбородками. Среди них были и восточные бахадуры в шальварах и тюрбанах, и рыцари закатных стран, даже сородичи Финалгона с острыми ушами (вот кого я не заметила, так это поволчанских витязей). Каждый в своей шкатулке сражался с разнообразными монстрами, демонами, призраками и зловещими магами, и целыми ордами разнообразных негодяев, бродил по сумрачным лабиринтам, где дрожащий свет факелов отбрасывал резкие тени на древнюю кладку, преодолевал бездонные пропасти и огненные рвы — словом, занимался привычными геройским делами, совершенно не замечая, что отдален от реального мира тонкой хрустальной перегородкой…

И тут меня осенило! Так вот куда подевались бесчисленные претенденты на руку Доступной Принцессы, бесстрашные герои и непобедимые бойцы, прорвавшиеся сквозь ряды стражи в привратницкую, после чего их никто и никогда не видел. Коварный Дубдуб заколдовал их и заточил по шкатулкам, чем обрек на призрачное, хотя и полное приключений, существование.

Но это было еще не всё. Поначалу мы не обратили внимания, что по столам перед шкатулками бегают мыши. Это было как бы уместно в обители злого колдуна. Но потом мы разглядели, что каждая мышь за хвост привязана к шкатулке. Послышалось гнусное хихиканье, и согбенный старикашка в засаленном халате шаркая туфлями перебегая от одного ларца к другому, где рыцарь в сверкающих доспехах поражал мечом огнедышащего дракона, схватил мышь и сжал ее в кулаке. Мышь отчаянно завизжала, дернула хвостом, и рыцарь провалился в темное подземелье.

— Мерзость какая! — воскликнул Хэм, ибо принцип действия колдовства был ясен даже ему.

Старикашка, иными словами, волшебник Дубдуб, обратил к нам покрасневшие, слезящиеся глаза — несомненно, они стали такими из-за того, что он день и ночь следил за творившимся в шкатулках. Затем взмахнул тощими руками и начал читать заклинание. Мне оно было известно, хотя составляло тайну тайн:

— Алеф! Лам! Мим! — тут он почему-то осекся, прервал страшное заклятие, как будто вспомнил еще более жуткое, и приступил к нему: — Контрол! Альт!..

Но я не дала ему выкрикнуть последней части заклинания, одним движением Рубила перерезав хвосты мышей, привязанных к шкатулкам. Мерзкие создания с писком порскнули в разные стороны, а я принялась рубить заколдованные шкатулки. Через несколько мгновений привратницкая заполнилась толпой разнодоспешных мужиков, размахивающих холодным оружием и матерящихся на всех языках Ойойкумены. А еще через миг они, поняв, где оказались, дружно кинулись на Дубдуба. Не дожидаясь окончания разборки, я схватила Хэма за руку и потащила его прочь.